Книга Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

Я одна. Шрах, что я здесь делаю?..

— Трикси?

Рыжий прикоснулся к моему лицу, заставляя открыть глаза. Он стоял на лестнице, облокотившись на край бочки. Нас разделяла только зеленоватая вода и пять сантиметров дерева.

Вот бесстыжий.

— Где мое место, Тейт? — спросила я вслух. — Здесь, в вашем непонятном мире, шрах его побери, где мое место?

Он недоуменно нахмурился. А у меня закончились силы — разом, словно их и не было. Я изнеможенно ткнулась лбом ему в плечо, цепляясь пальцами за край бочки. Рыжий сперва растерянно поглаживал меня по спине, потом бережно поцеловал.

— Не надо.

— Почему?

Ведь правда не понимает, кажется.

Восемнадцать любовниц или нет, а очередной девочкой-с-порядковым-номером я становиться не хочу. Даже если страшно устала, запуталась и вообще все плохо. Прорвусь, обязательно. Наизнанку вывернусь. И если уж не сумею вернуться домой, то найду себе место здесь. Не за чужим плечом.

Такое, где буду чувствовать себя… правильно.

— Потому что.

— Тогда поплачь, — посоветовал рыжий тихо. — Тоже помогает.

А может, и понимает.

Пока я тихо сопела ему в плечо, пытаясь не думать ни о чем, он переминался с ноги на ногу, покрываясь мурашками от сквозняка, и не задавал вопросов. Потом дождался молчаливого разрешения, спрыгнул на пол и ушел в свой угол, вымывать остатки пенного порошка из волос, которые из-за влаги казались насыщенно-красными и облепляли шею, как кровавые подтеки.

— Спасибо, — пробормотала я под нос.

Но рыжий, конечно, не услышал.

Наверное, и к лучшему.

Глава 6

ИЛЛЮЗИИ

То, чего нет, но что все-таки есть. Но на самом деле нет. Или есть. В общем, как условитесь.

Из свитка «Загадки Лагона»

На следующий день у меня были грандиозные планы — заглянуть в ложу овеществленного ничто, познакомиться со своим будущим мастером и соучениками, а вечером, если позволит время, навестить торговые ряды и приобрести одежду на смену. Все-таки один комплект нижнего белья — намного меньше, чем нужно для нормальной жизни.

Но не вышло.

А все потому, что я свалилась с жуткой, выматывающей лихорадкой. Почти трое суток не могла ни есть, ни пить, ни спать толком, постоянно пребывая в полузабытьи. Мне мерещилось то безбровое лицо Кагечи Ро, то испуганная физиономия Тейта, а потом выкатились откуда-то из глубин подсознания синие чешуйчатые кольца щупалец. После этого жар спал, и сознание вернулось, хотя слабость и осталась.

— Руки убери.

Такая вот первая осмысленная фраза после пробуждения… Показательно, что ни говори.

Рыжий, которому эти самые наглые руки принадлежали, отпрянул и быстро прикрыл меня одеялом, словно так и было. Слабое утешение, учитывая, что вся моя одежда, включая нижнее белье, находилась в изголовье, отстиранная и аккуратно сложенная в стопку.

— Ничего такого, — произнес Тейт таким тоном, что сразу стало ясно: как раз очень даже «чего»! — Я за тобой три дня ухаживал, мыл, кормил… и все остальное, — деликатно обобщил он.

— Спасибо, — сухо отозвалась я, пытаясь одновременно сесть и удержать сползающее одеяло на груди. Постель представляла собой настоящее гнездо из пышных перин и достаточно жестких одеял разной толщины, расположенное прямо на полу, у стены. С одной стороны, хорошо — не упадешь во сне. А с другой — вставать не слишком-то удобно, особенно с непривычки. — Кстати, сейчас какой день?

— Сейчас ночь! — жизнерадостно улыбнулся рыжий, извернулся и подполз ко мне вплотную. Понял, кажется, что на него особо не сердятся, а значит, можно хулиганить дальше. — Ты как себя чувствуешь? Я вот, когда ты болела, вообще не мог понять, что ты говоришь! Вроде слова знакомые, а вот вообще ни финта не ясно. Просишь чего-то, но, хоть убейся, не понятно — пить тебе или наоборот…

Я почувствовала, что заливаюсь краской. Конечно, без купола считывать образы он не мог, и наверняка возникали сложные ситуации. Но неужели нельзя просто деликатно обойти всякие физиологические подробности? Никак не пойму, помесь он бесчувственного бревна с дикарем или тонко чувствующий манипулятор. Или это вообще шраховы культурные различия?

— Хватит, сказала же — спасибо, — с трудом выдавила я и машинально притронулась ладонями к горящим щекам. Благие цели у Тейта или нет, а углубляться в детали ухода за больными совсем не хотелось. — Я поняла уже, что ты обо мне заботился. Молодец, хвалю и так далее. Но сейчас лучше скажи, что это вообще было?

Тейт вытянулся рядом со мной, заложив руки за голову. Осветительные шары вроде тех, что сопровождали нас в подземелье, кружились под низким потолком. Стены утопали во мраке, можно было разглядеть только несколько больших ларей по правому краю комнаты и вазу в половину человеческого роста, из которой выпирала волна белых цветов со слабым пыльно-сладковатым запахом.

Романтическая атмосфера, ничего не скажешь… Я скосила глаза, рассматривая из-под ресниц Тейта, наполовину укрытого одеялом. Интересно, а он-то одет? Рыжий, точно уловив мои мысли, небрежно провел ладонью по прессу, спуская тонкое одеяло еще ниже, и улыбнулся, глядя из-под прикрытых ресниц.

Позер.

— Ну, сначала вроде как лихорадка началась. Но ты еще и задыхалась, причем странно как-то — воздух хватала ртом и все никак успокоиться не могла. Ро приходил и осмотрел тебя, но понял только, что лучше бы ты кижу не ела, от этого горло отекло… и так далее, я не вникал. Мы напоили тебя таким специальным лекарством, которое всю гадость выводит, Ро жар сбил. А на следующий день — по новой, — нахмурился он. — Еще хуже, чем накануне. Мы уже думали, что все, но тут заползает мастер Оро-Ич и говорит… Ну, это не важно, что он сказал, — ловко свернул с темы рыжий. В мыслях у него промелькнуло воспоминание о нагоняе и что-то насчет маленьких поганцев, которые не зовут старших, когда надо, а когда не надо — их из покоев не выпроводишь. — В общем, он тебя по-своему полечил и сказал, что ты голову перенапрягла. Но и отравилась тоже. Там целый свиток лежит, что можно есть, а что нельзя. Потом почитаешь сама…

А вот теперь я покраснела до ушей. Почему-то безграмотность — относительная, дома-то у меня в активе было четыре иностранных языка на том же уровне, что и родной, — смущала больше наготы. Как-то не хотелось прослыть в глазах Тейта дурой.

— Не умею.

— Ну естественно, — отмахнулся он, переворачиваясь на бок. И стало заметно, что лицо у рыжего осунулось, а губы растрескались, как будто не только я болела все это время. Волосы у нас обоих спутались так, что больше напоминали паклю. — Слушай, Трикси, может, поспим немного? Хотя бы пока не рассветет.

В груди у меня что-то дрогнуло. Он что, правда все три дня от меня не отходил? В буквальном смысле?