Книга Фиолетовый меч - Дмитрий Морозов

— Ты мой! Пища!

Волосатая рука, на ходу обрастая когтями, рванулась к Элану и вновь волны боли искорёжили хранителя; но теперь страдало уже не тело, а дух.

Драконесса, пробиравшаяся в проходе между скалами, внезапно остановилась, напугав спутников. Неожиданно она выгнулось дугой — и упала прямо в протекающий рядом ручей. Фиолетовое пламя охватило тело молоденькой девушки, судорога всё длилась, заставляя руки обрастать чешуёй, кроша камни и взбивая воду до пены; и вот уже взрослый дракон бьётся в горном ручье с невидимым противником, стирая в песок скалы и изрыгая огонь, от которого камень тёк, словно мягкий воск…. Спутники, привыкшие к её вспыльчивому нраву драконессы, торопливо попрятались ещё в самом начале странного приступа — это их и спасло. Теперь они со страхом наблюдали за происходящим из-за поворота дороги; полные ужаса — и благоговения.

Кавншуг рвал на части эфирное тело Элана, торопливо пожирая куски. Хранитель пытался отбиваться от огромного создания — однако оно легко справлялось со слабыми попытками, не переставая торопливо жевать. Дикая боль парализовала усилия, заставляя сдаться и опустить руки…. И тут — волна фиолетового гнева омыла тело человека. Он почувствовал себя гораздо больше — и сильнее. Огромные лапы, длинный хвост и крепкая чешуя, которую не пробить всяким там волосатым рукам. Кавншуг остановился на очередном взмахе, и на его лице отразилось почти человеческое недоумение. Элан взревел и кинулся вперёд, Размахивая полупрозрачными руками, которые прямо на глазах наливались фиолетовым огнём — и даже, вроде, обрастали чешуёй? Он успел здорово врезать волосатому чудовищу, когда огненная волна ударила в грудь, заставляя его отступить — Кради`о`Лост был начеку. Хранитель пытался сопротивляться, сделал шаг, другой в сторону Кавншуга, прятавшегося за спинами пребывавших в религиозном экстазе монахов — однако пламя стало нестерпимым и землянина с силой отбросило в собственное тело. Почувствовав дикую боль от многочисленных ран, тот взвыл — и иерарх облегчённо отставил в сторону посох.

— На сегодня хватит. Нужно обдумать, как быть дальше. Силёнок у него много, даже слишком — но это ничего, будем ломать постепенно, не всё сразу. Раны обработать; мы не хотим, чтобы он загнулся — и в общую. В кермалитовую. Ясно?

Не дожидаясь ответа, иерарх величественно направился к выходу, а свет перед глазами хранителя стал стремительно меркнуть….

Горный ручей весело журчал, заполняя вполне приличную впадину. Примерно через месяц здесь будет небольшое озерцо со светлой и холодной водой — прозрачной, как слёзы ребёнка… или дракона. Из воды навстречу к потрясённым раконцам поднималась девушка. От одежды, которой спутники заботливо снабдили её, остались одни обрывки. Из многочисленных ран струилась тёмная кровь — и, шипя, растворялась в воде ручья. В руке она держала волнистый клинок, пытаясь остатками ткани просушить его.

— Что это было, Великая?

Голос Ракх-инти был почти робким.

— Ну… Скажем, знакомство. С друзьями и врагами сразу. Моя битва за этот мир началась — а значит, у нас меньше времени, чем хотелось бы. Поспешим. — И небрежно смахнув кровь с уже начавших заживать ран, она устремилась по тропинке.

Глава 8

Тишина… Не та звонкая тишина весеннего утра, готовая в любой момент взорваться гомоном голосов, пеньем птах и криками детей — и даже не та ночная тишь, полная пространства и звёзд, безмолвие вселенной, что-то говорящей неслышным уху голосом. Нет. Тишина пыльного шкафа, спёртого, затхлого пространства, но при этом ещё полная сырости. Темница. Мама, как больно… Всё…

— Как он? — Чьи-то руки приложили к воспалённым ранам влажные повязки, смягчая боль.

— Плохо. Его необычно пытали — явно хотели не сохранить тело, а получить спонтанный выброс внутренней энергии. Будь мы на воле и будь у меня мои инструменты…

— Опять святые отцы экспериментируют… А страдают такие вот дети. Вы наложили повязки?

— Конечно. Я остановил кровотечение, вправил сломанные рёбра, однако что прикажете делать с пробитым лёгким? Жить ему осталось недолго…

Элан с трудом открыл запёкшийся рот.

— Где я?

Тот же участливый голос ответил с преувеличенной бодростью:

— Очнулся, наконец. В камере, конечно. Но теперь ты не один, и всё у тебя будет хорошо…

Хранитель слабо улыбнулся.

— Не нужно, доктор… Я всё слышал. Во всяком случае, ваши последние слова. Что ж, верховный иерарх так и рассуждал — или подчинить, или уничтожить. Рад, что первое им не удалось…

Элан закашлялся, с ужасом обнаружив во рту кровавые сгустки. Похоже, несмотря на кромешную темноту, неизвестный лекарь не ошибся.

Смущённое молчание… тихие шорохи. Кажется, все обитатели камеры собрались вокруг него. Внезапно Элан увидел слабое свечение — еле видный голубоватый свет освещал руки собравшихся вокруг хранителя — и устремлялся к нему. Стало легче, боль отступила и дышать можно было, не слыша противного хлюпанья. Но почти сразу фигуры одна за другой стали падать — просто свечение рук угасало и тихий шорох указывал на безвольно осевшее тело.

— Прости. Это всё, что мы можем. Есть в природе такой материал — кермалит. Он полностью блокирует любые виды энергии, и даже самые мощные излучения с трудом пробивают небольшую перегородку из него. А эти стены длинной с человеческое тело. А всё — чистейший кермалит — святые отцы постарались, это даже льстит таким слабым магам, как мы. Вся наша внутренняя энергия ушла на то, чтобы хоть немного помочь тебе — однако увы, её слишком мало. Во всяком случае, ты протянешь подольше, и кто знает, может, у тебя появится шанс…

Элан потрясённо уставился во тьму.

— А все остальные… Они погибли?

Тихий и печальный смех в темноте.

— Нет, просто без сил. На то, чтобы достойно умереть, тоже нужны силы, как это не странно. А у нас их остались жалкие крохи. Впрочем, если кто и не выдержал напряжения — погибнуть, спасая другого, не самая плохая смерть, ты не находишь? И хотя я не верю в триединого, но, может священники правы и кто-нибудь сможет оценить такой уход?

Элан печально улыбнулся.

— Может, кто-нибудь и сможет, не знаю, однако на триединого я бы не рассчитывал — вряд ли он сможет вам помочь. Я, во всяком случае, точно не смогу.

Дружный смех — тихий, но на этот раз полный веселья, был ему ответом.

— Смело. Ты уже равняешь себя с Всевышним?

— Вы больше слушайте ваших священников. Какой к чёртовой бабушке, бог? Из меня даже мага путного не получилось.

— Похоже, парнишке мозги отшибли. Что он несёт? — Другой голос, более степенный и строгий. Слышно было, что сил у говорившего почти не осталось — однако желание во всём соблюдать порядок взяло верх над усталостью.

— Неважно. Лучше расскажите мне про себя. Что вы тут делаете? Или, вернее, за что сюда попали?