Книга Они найдут меня сами - Александр Литвин

Учиться надо у прошлого! Пожалуй, это главное, что я вынес из музея. Учиться надо у прошлого. Когда еще понятие «свой — чужой» имело решающее значение, когда черное было черным, белое — белым, а терракотовое — терракотовым! Все, практически все, что с нами происходит, все это уже происходило! То, что мы считаем новым, уже было! Было с одним из наших предков! У меня, у вас, у каждого из нас есть колоссальный опыт прошлых поколений, и именно поэтому учиться надо у прошлого! Надо только вспомнить!

Я вернулся домой и не теряя ни секунды открыл ноутбук. Мне нужен китайский календарь. И меня интересует только одна дата: 14 декабря 2008 года. Календарь дает расчет на территорию срединного Китая. Надо сделать корректировку с учетом моих координат. Так. Исходя из просмотра предыдущих программ, объявление результатов происходит в двенадцать часов ночи. Российские двенадцать часов ночи, это вам далеко не китайские. Время есть зимнее, летнее, декретное. Все это надо учесть и вычислить с максимальной точностью. Ввожу цифры 14.12.2008 и глазам своим не верю… В покере это называется каре тузов! Вот это комбинация!

Я еще не знаю точно, но у меня есть ощущение, что это большая редкость. Каждый час, день, месяц и год в китайском календаре имеет свое значение. Китайцы решили давать этим временным структурам, в зависимости от их энергетики, названия животных. Я наблюдал каре крыс. Результат в эфире будет объявлен в день земляной крысы, в сезон водяной крысы и в год земляной крысы — мороз, как будто мне за шиворот опустили кусок льда.

В каком-то трансе я смотрел на экран монитора. Это не мое решение — объявлять результат в этот день. Я всего лишь хотел выиграть. На момент постановки задачи я и знать не знал о китайской науке, я просто очень хотел выиграть, это был мой долг, я не оставил себе пути к отступлению, делал и делаю все для того, чтобы победить себя и, как оказалось, во время этой борьбы пройти курс специальной подготовки. Специальной подготовки для чего?

Так, стоп, хватит! Для чего — разберемся позже, а сейчас передо мной дата, которая может быть в жизни только один раз, и она приходится на тот самый решающий день, когда будет оглашен результат. Я рожден в час водяной крысы и в год металлической крысы — посему энергия этого дня будет мне максимально благоприятствовать. Невероятно, но это так.

Я привык доверять себе, но доверять какому-то календарю, созданному несколько тысяч лет назад и переработанному сейчас в компьютерную программу, мне было сложно. Ведь в нем есть логика, а я всегда считал ее своим врагом. Я пускал свою логику по следу интуиции, но никогда она не шла впереди! Однако льдина между моих лопаток и озноб говорили об истине. Впрочем, я не собирался сидеть и ждать этого распрекрасного дня. Впереди есть еще несданные экзамены, и, несмотря на сегодняшнюю неудачу, уверенности в себе я не потерял. Эти цифры на мониторе мерцали таинственно и очень обнадеживающе.

17

Телефонный звонок оторвал меня от компьютера. Звонила Светлана Петровна Есенина.

— Саша, доброе утро, смотрю тебя по телевизору. Молодец, все хорошо получается. Как ты? Устал, вероятно? Я не представляю, как ты это делаешь под софитами. Я там немного совсем побыла, и то голова разболелась.

— Я уже привык, Светлана Петровна, практически привык. Не волнуйтесь, Светлана Петровна, все хорошо.

Я был рад оценке этой необычной женщины.

— Саша, я чего звоню-то, если есть время сегодня, давай встретимся на Ваганьковском, а то потом морозы начнутся, да и тебя на части рвать начнут, я точно это знаю. Меня уже все мои знакомые спрашивают про тебя.

День у меня был свободный. Еще ни разу не было так, чтобы испытания шли два дня подряд. Мы договорились на четырнадцать часов.

Я никогда не был на Ваганьковском кладбище. Я вообще не был ни на одном из московских кладбищ, за исключением Красной площади. То, что в центре столицы располагается самое настоящее кладбище, было для меня неприятным. На кладбище должно быть тихо. Нормальное состояние покойника — покой, а не речовки, митинги, фотосессии и свадебные кортежи. Все должно быть гармонично: из музыки — похоронный марш и пенье птиц, из слов — слова молитвы. И этого достаточно. Ни радости, ни грусти. Кладбище в центре города — это презрение к ушедшим. Ну, когда-нибудь мои желания и в этой части будут реализованы. Я нисколько не сомневаюсь.

Я приехал немного раньше назначенного времени. Я бродил по дорожкам, между могилами и рассматривал памятники, они были разные: красивые, и их можно было назвать произведениями искусства, и простенькие, одинаковые. Были очень ухоженные могилы, а были — забытые, заросшие и никем не посещаемые, и даже смотрители этого печального места на них мало обращали внимания.

Могилу поэта я нашел по указателям — хорошо сделали, поклонники таланта не будут блуждать и терять драгоценное время. Я остановился метрах в двадцати. Две девушки, тепло одетые, в зимних пальто и шапках, фотографировали друг друга на фоне памятника Есенину. Приезжие. Москвички так не одеваются. Девушки были серьезные и преисполненные скорби. Наверное, они любят стихи Сергея Александровича, раз пришли сюда. Мне никак не понять людей, фотографирующихся у могил. Неужели все так плохо с интуицией? Но если ты понимаешь Есенина, с интуицией должно быть все нормально. Значит, они не понимают поэта, значит, им просто сказали: «Есенин — это наше все». А дай-ка спрошу!

— Девушки, добрый день, издалека?

Девушки уставились на меня, и я на физическом уровне услыхал шелест их мыслей. Так шелестят таблички с маршрутами поездов в автоматических справочных вокзалов.

— Из Ижевска, вот приехали Москву посмотреть, а вы артист?

Артист? Еще какой, подумал я, и улыбнулся. Девушка, поменьше ростом и побойчей, рассматривала меня и вспоминала кино, в котором могла меня видеть.

— Нет, я не артист, просто похож. Ну и как, что видели?

— Ой, так интересно все, мы на Арбате были, на могиле Высоцкого уже побывали, сейчас вот Есенина посмотрели. Жалко, времени мало, вечером уже поезд. Нам очень все понравилось, в Ижевске такого нет.

Девушка выпалила это на одном дыхании. Да, в Ижевске такого точно нет.

— А хотите, я вас с племянницей Есенина познакомлю? Она сейчас подойдет сюда, — я посмотрел на телефон, — минут через пять-семь.

Девушки удивленно вскинули глаза.

— Нееет, зачем, нам только фотографию, мы уже все, мы торопимся. А вы точно не артист?

— Да не артист я, не артист. Ну ладно, всего доброго вам.

Девушки пошли по аллее кладбища, мимо могил известных и не очень известных людей, с чувством исполненного культурного долга и с предстоящими рассказами о том, как они были в Москве и что там видели.

Светлана Петровна пришла ровно в четырнадцать часов. В ее пунктуальности я нисколько не сомневался. Мы обнялись, как старые знакомые, я действительно был очень рад ее видеть, и она меня тоже.