Книга Ты шутишь, наверное? - Джеймс Хедли Чейз

Несмотря на проигранную партию, Амелия должна была признать, что этот дом был хорош. У нее была спальня и гостиная, у Рейнольдса – большая комната в задней части дома. Крисси поместили в маленькую комнату рядом с кухней. Криспин занимал весь второй этаж. Там были спальня, большой холл и мастерская. Наверху лестницы, ведущей в его апартаменты, дверь всегда была закрыта. Только Крисси имела право раз в неделю заходить туда, чтобы сделать уборку.

Крисси была глухонемой. Ни Амелия, ни Рейнольдс не могли общаться с ней. Амелия подозревала, что Криспин нанял ее именно поэтому. Прекрасная кухарка, она делала свою работу вполне добросовестно, а свободное время проводила у телевизора. С виллы она выходила только за покупками. Рейнольдс думал, что она может читать по губам. Он предупредил Амелию, чтобы она была осторожна, когда рядом находится Крисси.

Амелия лишь изредка, мельком, видела сына. За последние месяцы они не обменялись ни единым словом. На лестничной площадке, рядом со всегда закрытой дверью в апартаменты Криспина, стоял стол. Рейнольдс должен был приносить ему еду на подносе, стучать в дверь и затем уходить. Криспин ел очень немного. На завтрак – рыбный салат или омлет, на ужин – маленький бифштекс или куриное мясо.

Время от времени он выходил из мастерской и куда-то уезжал на «роллсе». Амелия, которая следила за ним, спрятавшись за шторами, предполагала, что он навещает нотариуса. Она также предполагала, что, запершись в мастерской, он рисует.

Она смирилась с тем, что больше не имеет власти над сыном, но, по крайней мере, у нее около пятидесяти тысяч на расходы. Она продолжала вести активную светскую жизнь и была прекрасным игроком в бридж. Новость о том, что Криспин унаследовал все состояние отца, стала известна всем. Ей выражали сожаление, когда был продан большой дом. Амелия объясняла, что Криспин – великий художник и целиком посвятил себя живописи. Его нельзя беспокоить ни по какому поводу. Она также говорила, что только, может быть, Пикассо является его соперником. Друзья украдкой посмеивались. Ее часто приглашали на коктейли или ужины к знакомым. Она в ответ приглашала людей в многочисленные рестораны Парадиз-Сити и объясняла еще раз, что сын настолько чувствителен, что она не может принимать гостей дома.

Однако Амелия не переставала думать о том, чем ежедневно занимается ее сын, запершись наверху. Сгорая от любопытства, она решила это выяснить. Однажды случай представился. Крисси ушла за покупками, Криспин уехал на машине. Она позвала Рейнольдса.

– Как вы думаете, мы сможем пробраться наверх, Рейнольдс?

– Думаю, да, мадам. Я уже осмотрел замки и смогу открыть их.

– Тогда пошли сейчас же!

Рейнольдсу понадобилось несколько минут, чтобы открыть дверь. Они вместе вошли в мастерскую и очутились словно в кошмарном сне.

На громадных картинах, развешанных на стенах, были изображены настолько мерзкие сцены, что Амелия почувствовала себя плохо. Тема этих картин была одна: голая девушка, изображенная с удивительной фотографической точностью, лежала на оранжевом песке пляжа под кроваво-красной луной и почти черным небом. Она была обезглавлена, выпотрошена и разрезана на куски.

В углу ателье, на подставке, стоял большой портрет, очень напоминавший Амелию. Из окровавленного рта торчали мужские ноги в красно-белых полосатых брюках: костюм для уик-энда ее мужа. Черноволосую голову венчали покрытые шерстью рога.

Долгое время она внимательно рассматривала картину, потом в полубессознательном состоянии с помощью Рейнольдса спустилась по лестнице.

Он оставил ее в гостиной, а сам, шатаясь, прошел в спальню, чтобы выпить хорошую порцию виски. После этого, слегка взбодрившись, но все еще под впечатлением увиденного, он поднялся наверх и закрыл дверь.

Вернувшись в гостиную, он налил коньяка для Амелии. Она выпила его маленькими глотками, потом спросила:

– Что будем делать? Это ужасно! Он совершенно сошел с ума! Возможно, он даже опасен!

Рейнольдс вновь подумал о кошмаре, которым станет его жизнь, если он потеряет работу.

– Мадам, будем ждать и надеяться. Ничего другого мы сделать не можем.

Амелия, думая о том, какой станет ее жизнь на десять тысяч долларов, кивнула.

И они ожидали, но бесполезно.

Именно на следующий день после убийства Дженни Бендлер Рейнольдс сделал ужасное открытие. Он нашел Амелию у телевизора.

– Мадам, – произнес он прерывающимся голосом, – пройдемте со мной в котельную.

– Котельную?

Она взглянула на него и, увидев потное бледное лицо, почувствовала внезапный страх.

– Что случилось?

– Пожалуйста, мадам, пройдемте.

Он повернулся и пошел по коридору. Поколебавшись, она, очень взволнованная, последовала за ним в подвал, где находилась котельная.

– Смотрите, мадам, – прошептал он, показывая на что-то пальцем.

Она посмотрела на кучу одежды, лежавшую на полу, и узнала пиджак мужа, который очень нравился Криспину, он носил его часто по поводу и без повода. Она также узнала серые брюки Криспина, его рубашку и туфли. С растущим ужасом заметила, что вся одежда покрыта пятнами, по всей видимости, крови. К пиджаку был приколот листок бумаги. На нем красивым почерком Криспина было написано: «Немедленно уничтожьте одежду».

Они переглянулись. Амелия повернулась, поднялась по лестнице и, шатаясь, вошла в гостиную. Рейнольдс бросился к себе в комнату, налил большую порцию, проглотил ее и, пошатываясь, пошел к хозяйке.

Амелия сидела уставившись на экран телевизора. Говорил Пит Хэмилтон. Неподвижная как статуя, она слушала описание преступления.

«Кто-то ведь должен скрывать этого ужасного сумасшедшего, – сказал в заключение Хэмилтон. – Его одежда должна быть в крови».

У Амелии было такое ощущение, будто репортер смотрит ей прямо в глаза.

«Я обращаюсь к человеку, который предоставил убежище этому опасному безумцу, – жене, матери, отцу или другу, – и прошу немедленно связаться с полицией. Этот человек может совершить новое преступление. Пока его не обнаружат, ни одна женщина нашего города не может чувствовать себя в безопасности».

Дрожащей рукой Рейнольдс выключил телевизор.

– Я не могу в это поверить! – стонала Амелия. – Боже! Неужели это сделал Криспин? Нет! Он не способен на это! – Вспомнив жуткие картины, которые она видела в ателье, она вздрогнула. – Рейнольдс! Нам нужно молчать! Если он действительно совершил это ужасное преступление, я буду обесчещена. Я этого не перенесу! Мои друзья! Они все от меня отвернутся! Чем станет моя жизнь? Я не могу в это поверить! – Потом она взяла себя в руки и строго посмотрела на него. – Избавьтесь от этой одежды! Сожгите ее! Сделайте это немедленно!

Именно в этот момент появились Лепски и Джейкоби.

На следующее утро Макс Джейкоби поехал к Левину, взял у него один из таких пиджаков, потом направился на склад Армии спасения и переговорил с Джимом Креддоком, который занимался распределением многочисленных подарков, присланных богачами.