Книга Сотня. Возвращение домой - Кэсс Морган

Вот почему не принято, чтобы врачи оперировали тех, кто им дорог. Кларк едва могла сдержать дрожь в руках, что уж говорить о том, чтобы принять правильное решение, да еще под таким давлением. Девушка коснулась лба Беллами тыльной стороной ладони. Жар пошел на убыль, это хороший признак, но ее пациент по-прежнему плохо понимал, что происходит, и мучился от сильной боли. Кларк сама делалась больной, когда думала, как сильно он должен страдать и как мало она может помочь ему.

– Кларк, – позвал через всю комнату слабый женский голос. – Кларк? Ты мне нужна, подойди, пожалуйста.

Голос принадлежал Марин, пожилой женщине с глубокой раной в ноге. Кларк промыла и зашила эту рану, но у нее почти закончились болеутоляющие, а значит, она прибегала к ним лишь в самых тяжелых случаях.

– Уже иду, – сказала Кларк.

Ее просто убивало, когда приходилось оставлять Беллами, но в лазарете было полно тяжелых пациентов, и она могла уделять любимому лишь несколько минут кряду. Девушка сжала руку Беллами, он приоткрыл глаза, улыбнулся и ответил ей слабым пожатием. Она осторожно выпустила его ладонь, отвернулась и немедленно налетела на одного из охранников.

– Прошу прощения.

Кларк едва смогла справиться с раздражением в голосе. Это постоянное присутствие охранников мешало ей лечить пациентов, а логики в нем никакой не было. Ну какая опасность может исходить от Беллами, когда он постоянно находится в полубессознательном состоянии и его лихорадит?

– Кларк, пожалуйста! Очень болит. – Теперь голос был жалобным, и в нем звучало отчаяние.

У Кларк не было времени упиваться своей злобой. Ей нужно было менять повязки и раздавать лекарства. Она радовалась возможности оказывать помощь этим людям, но даже круглосуточный изнурительный уход за ними не мог полностью избавить ее от тревоги. Каждый раз, когда она хотя бы мельком видела Родоса, ее захлестывали ярость и отвращение. Мало того что он чуть не убил Беллами, он еще и сделал ее, по сути, своей пленницей. Кларк не допускала даже мысли о том, чтобы покинуть лагерь, пока Беллами в опасности, а ведь каждый час, который она проводила в лазарете, при другом стечении обстоятельств можно было использовать на поиски родителей. Родителей, которые считали, что их дочь до сих пор в Колонии, и не знали, что она ходит под тем же небом и по той же земле, что они сами. Мысль об этом так расстраивала, что Кларк даже не могла хорошенько ее обдумать.

Кларк пересекла комнату и склонилась к Марин. Снимая повязку с ее ноги, она гнала мысль о том, что стоит тут, в этой тесной хижине, хотя могла бы искать маму и папу.

– Мне очень жаль, что вам приходится это терпеть, – мягко сказала Кларк. – Я знаю, вам очень больно, но у меня есть и хорошая новость. Ваша рана отлично заживает.

Марин выглядела абсолютно несчастной, ее лицо было бледным и потным, но она все-таки нашла в себе силы кивнуть и выдавить тихое «спасибо».

Когда-то Кларк провела множество ночей, склонившись над учебником и восхищаясь уровнем, которого достигла медицина Колонии. Ученые справились с большинством серьезных болезней – больше не было ни рака, ни заболеваний сердца, ни даже гриппа, научились ускорять регенерацию кожи и быстро сращивать переломы. Девушка трепетала, думая о том, что ей довелось жить во времена подлинного расцвета искусства врачевания. Ей хотелось быть достойной предыдущих поколений врачей и ученых, поэтому она работала как проклятая, изучая и запоминая медицинские процедуры, лекарства и их влияние на физиологические процессы в организме человека.

Но сейчас у Кларк не было даже десятой части современного медицинского оборудования. Она словно брела во тьме, используя подручные средства вместо бритвенно-острого скальпеля и пустые увещевания вместо антибиотиков. С тем же успехом она могла бы в качестве анестезии предлагать своим пациентам закусить деревянную ложку, как это делалось в Средние века. Она огляделась по сторонам и увидела растерянных взрослых и детей, которые то стонали, то плакали, то тупо смотрели в никуда. А снаружи, она знала, их еще несколько сотен. Сможет ли она в одиночку день за днем выхаживать всех этих людей?

Между прочим, все они – представители счастливого меньшинства, которому удалось занять место в одном из челноков. При взгляде на лица некоторых из них думалось, что цена спасения оказалась непомерно высокой. Чтобы выжить, им пришлось оставить на верную гибель любимых, родственников, соседей, и теперь их глаза полнились болью утраты. Кларк присела на корточки перед расположенной в дальнем углу низкой койкой мальчонки по имени Кит и улыбнулась ему. В ответ тот слабо махнул рукой. Вчера вечером Кларк спросила, с ним ли его родители, но Кит лишь молча покачал головой. По затравленному выражению его лица девушка поняла, что он совсем один на Земле, и больше не задавала вопросов.

Что станет с этим мальчуганом, когда он перестанет нуждаться в заботах Кларк? Его сломанные ребра скоро срастутся, и он покинет относительно спокойный лазарет. Сиротами в лагере до сих пор занималась только Октавия, но их было слишком много для одной девочки-подростка. Кто научит Кита охотиться или различать, какая вода пригодна для питья, а какая – нет? Испугается ли он, когда ему придется впервые в жизни уснуть не в помещении, а под звездным небом? Кларк убрала со лба мальчика потные волосы и коснулась кончика его носа.

– Отдохни-ка, дружочек, – тихонько прошептала она.

Кит закрыл глаза, хотя Кларк сомневалась в том, что он уснет.

Глядя на него, такого маленького и одинокого, Кларк радовалась, что ее-то знакомых на Земле хватает. Среди вновь прибывших было довольно много людей, которых она знала раньше, – доктор Лахири, например, и несколько соседей по коридору. И даже Гласс! Пусть они никогда не дружили, зато знакомы всю жизнь. Было что-то успокаивающее в возможности смотреть на ставшие привычными за долгие годы лица и знать, что с той же Гласс у нее множество общих воспоминаний о космическом корабле, который ныне умирал на своей орбите. Кларк словно бы не могла нести груз таких воспоминаний в одиночку, и ей нужен был кто-то, с кем можно разделить эту тяжесть.

Хотя от тревоги и усталости у нее дрожали руки и подгибались ноги, она заставила себя подойти к следующему пациенту. Это был доктор Лахири, плечо которого все еще доставляло ему немало хлопот.

Доктор оторвал голову от подушки. Его обычно безукоризненно ухоженные седые волосы засалились и спутались, и это огорчало его чуть ли не сильнее, чем поврежденное плечо.

– Здравствуй, Кларк, – утомленно сказал он.

– Привет, доктор Лахири. Как ваша голова?

– Лучше. Головокружение ослабло, и ты больше не двоишься у меня в глазах.

Кларк улыбнулась.

– Ну это важно. Хотя, если честно, мне бы очень пригодилась вторая я.

Мгновение доктор изучающе смотрел на нее.

– Ты делаешь огромную работу, Кларк, и у тебя отлично все получается. Надеюсь, ты и сама это понимаешь. Твои родители гордились бы тобой.