Книга Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая - Станислав Травкин

— Василис хлопнул меня по плечу и захохотал.

— Разрешил, конечно, когда узнал, по какому поводу я собираюсь их подарить…

— И по какому же, позволь полюбопытствовать, поводу ты решил их подарить? — любопытный антиец был явно заинтригован.

— Марко сделал мне предложение, — улыбнулась Катарина и показала поэту кольцо.

Глаза Василиса округлились, он вскочил и стал ходить по комнате, пытаясь подобрать слова, затем бросился к нам и заключил в объятия сперва Катарину, а затем и меня.

— Поздравляю вас, друзья, от всего сердца поздравляю. Поздравляю и предлагаю это событие отметить! Не станете же вы возражать, а друзья? — подмигнул нам Василис.

— Я не стану, а ты, маленькая? — спросил я.

Катарина отрицательно замотала головой:

— Не стану, конечно.

— Вот и славно! Дайте мне двадцать минут, — воскликнул Василис и стремительно покинул комнату.

Катарина, проводила темпераментного антийца взглядом, затем удивленно посмотрела на меня. Я только развел руками: — Что тут скажешь, маленькая, резкий и эмоциональный, одно слово — антиец.

— Эмоциональный, это ещё слабо сказано, — девушка засмеялась.

* * *

Антиец не соврал, и ровно через двадцать минут дверь нашей комнаты снова открылась. В комнату вошла Ариа с небольшой корзиной в руках, и следом за ней — сам Василис.

— Уж извините за бедное угощение, — Ариа выложила из корзины на стол пару колец колбасы, увесистый шматок сала, четверть круга сыра и несколько луковиц.

— Ничего себе, бедное угощение, — улыбнулась Катарина, — не иначе монастырский погреб ограбили?

Василис отмахнулся и поставил на стол вторую бутылку вина:

— Отец Никодим, конечно, скряга, но узнав, по какому поводу веселье, растаял. Интересовался, когда вы, окаянные, венчаться собираетесь.

Мы дружно рассмеялись.

— Завтра и повенчаемся, ты не против, маленькая?

— Конечно, поддержала меня Катарина, — чего зря грешить.

— А я, — нубийка взяла мою спутницу за руку, — такое платье тебе дам, с ума сойдешь! Настоящее нубийское вот с таким бантом!

— А ты уверена, женушка, что Катарине по размеру будет? — Василис не мог сдержать смеха. — Ты килограмм на двадцать… эмм… крепче.

Нубийка, никогда не комплексовавшая по поводу своей полноты, засмеялась вместе со всеми и ткнула антийца кулаком в бок: — Ну рост у нас один и в плечах одинаковы, а то, что я потолще буду, так платье-то на шнуровке, — Ариа подмигнула Катарине. — Тебе понравится.

— Слушай, Василис, — обратился я к антийцу, — а как обстоят дела с твоим эпосом о нас?

— Рад, что ты спросил, мой друг. Работа идет медленно, писать тяжело, трудно, но непреодолимых препятствий, как известно, нет и… прямо сейчас, если, конечно, никто из присутствующих не возражает, я прочту вам вторую главу!

Возражений не было, и антиец с присущим ему артистизмом прочитал нам вторую главу своей поэмы, или, как он сам говорил, — эпоса. Все события, произошедшие с нами, были детально описаны с точностью летописи. Правда, в результате художественной обработки, несколько десятков атаковавших нас одержимых превратились в несколько сотен. Надо ли говорить, что мы с Катариной были совсем не против такого авторского преувеличения.

На следующий день мы повенчались. Нубийское платье из светло-голубого шелка, с кожаными вставками и огромным красным бантом на груди, смотрелось действительно великолепно.

— Ну как ты? — спросил я Катарину, видя, что она держится довольно скованно, — волнуешься?

— И совсем даже не волнуюсь, — ответила девушка и тут же, понизив голос до шепота, сообщила мне: — Просто я первый раз надела платье.

Я улыбнулся и поцеловал свою спутницу: — И как тебе в платье?

— Красиво, конечно, но… очень неудобно, — сообщила мне Катарина, и мы прыснули со смеху.

Обвенчал нас тот самый отец Никодим, которого Василис давеча обозвал скрягой.

Глава 16

На рассвете следующего дня в монастырь пришли двое выживших — молодые парни лет семнадцати, худые и избитые. Одного из ребят звали Миша, другого — Илир. Заикаясь и перебивая друг друга, парни кое-как рассказали нам свою историю.

— Нас много было, человек сто, не меньше, — шепелявил Илир, то и дело сплевывая. — Мы в порту сначала были, потом — в багринском центральном Храме.

— А потом, — перебил товарища Миша, — эти психи, что по улицам бегают, нас осадили… Войти они отчего-то не могут, но и выйти нам не дают.

— Как вода закончилась, — снова сплюнул Илир, — мы, значит, прорваться решили, ну не все, а мужчины там, из девок — те, что пошустрее. Вот…

— Стало быть, прорвались вы только вдвоем? — спросил я.

— Не.… Еще дядя Игорь с сыновьями были. Но по дороге, в общем… не дошли они.

— Как же вам удалось вырваться из кольца, ребята? — Василис скептически изучал подростков.

Миша улыбнулся разбитым ртом: — Бегаем хорошо, дяденька. Всего нас на вылазку собралось двадцать шесть. Кого-то убили, часть обратно в Храм отбросили, а мы вот ушли.

— Одержимых много? — спросил Катарина.

— Кого? А… психов. С полсотни будет. Ну, они крепкие все, с цепями с кольями, с битами, — Илир опять плюнул в сторону.

— Да перестань ты плеваться, малой, — ткнула Илира в плечо нубийка.

— Не могу, тетенька, зубы выбили все. Болит — спасу нет.

— Тётенька? — глаза Арии округлились — вы слышали? Я тётенька?!

— Я думаю, принцесса, что подростки делят весь мир на две категории: сверстники, к которым относятся они сами, и взрослые, то есть тети и дяди, — поспешил успокоить супругу Василис.

— Как думаете, ребята, те, что внутри, ещё живы? — спросил я.

Беглецы почти одновременно пожали плечами:

— Наверное, живы, хотя, конечно, с провизией там плохо, и воды совсем нет.

— Что будем делать, Марко? — спросила Катарина, и все присутствующие сразу же уставились на меня.

— Поедем и убьем всех сатанистов, — равнодушно ответил я.

— Когда выезжаем? — глаза моей спутницы светились юношеским азартом.

— А что тянуть, поехали сейчас, — улыбнулся я. — Вы как, друзья?

Василис без раздумий вызвался ехать с нами, напомнив мне, что место поэта на поле боя. Нубийка также изъявила желание ехать, но муж напомнил ей о недавней одержимости и убедил остаться в монастыре. Что же касается монахов, то почти все бросились к настоятелю просить благословения на битву. Отец Борислав благословил пятерых.

Через пять минут наш внедорожник и фургон из монастырского гаража уже неслись по проселочной дороге.