Книга Крест командора - Александр Кердан

Анна Матвеевна ещё лежала в горячке в копенгагенском доме на улице Хойбростреде – у брата Беринга Йунаса, когда русские корабли вынуждены были сняться с якоря и уйти из датских вод.

Она возвращалась в Россию сухопутным путем. Трясясь в старомодном рыдване по разбитым прибалтийским дорогам, смотрела на песчаные дюны, поросшие низкорослым, изогнувшимся, как перебравший мужичонка, сосновым лесом, и размышляла. Смерть первенца перевернула все её идеальные представления о браке, о муже-моряке, о своей участи.

Следующего малыша она родила только через пять лет, хотя Беринг довольно часто бывал на берегу и ночевал в их уютном домике в Кронштадте. Отношения супругов становились всё прохладнее. Виной тому, как считала Анна Матвеевна, был муж, его неприспособленность к жизни, неумение чин вовремя получить, добыть необходимые средства для растущей семьи.

– Посмотри, – выговаривала Анна Матвеевна, – все твои друзья, и Сиверс, и даже молодой Головин, который у тебя на «Лесном» лейтенантом служил, уже в адмиралах ходят, а ты всё ещё капитан второго ранга…

– Но, Анна, они участвовали в баталиях со шведом, а меня Господь миловал… – неуклюже оправдывался он.

– Нет, дело вовсе не в этом! Просто ты жить не умеешь! Ты, мой дорогой муженек, настоящий думкомпф[22]!

Беринг никогда ничего не отвечал на обидные слова, моргал короткими белёсыми ресницами и все больше замыкался в себе. Тогда Анна Матвеевна решила взять карьеру мужа и заботу о благосостоянии семьи в собственные руки.

Первым делом она устроила свадьбу своей младшей сестры Эфимии Хедвиги с начальником Беринга – адмиралом Томасом Сандерсом. Этот немолодой англичанин командовал в ту пору Кронштадской крепостью и мог поспособствовать продвижению Беринга по службе.

Сандерс и посоветовал Берингу написать царю прошение об отставке, с тем чтобы через какое-то время снова поступить на русскую службу, но уже в новом чине. По действовавшему тогда Морскому уставу, Адмиралтейств-коллегия должна была сделать розыск о причине отставки, во время которого Беринг и смог бы выказать недовольство в связи с задержкой очередного чина.

Беринг так и сделал, но ошибся. Удерживать его на службе никто не стал. Напротив, ему неожиданно быстро, в соответствии с экстрактом об отставке, был выдан пашпорт и заслуженное жалованье вместе с прогоном на дорогу до Копенгагена. Это был крах всех надежд Анны Матвеевны. В Копенгагене их никто не ждал. Там надо было всё начинать сначала: без денег, без связей. Да и тамошние люди совсем не понравились ей. Копенгагенцы показались ленивыми и чванливыми, держались обособленно, высокомерно и не собирались пускать в свой круг чужаков…

– Этот город не знает восторгов. В нем уживаются одна только критика и вечное зубоскальство, способные всё обратить в насмешку, – любил повторять Беринг. После увольнения с флота он совсем пал духом и даже слёг в постель.

Но Анна Матвеевна не привыкла сдаваться. Она обежала всех знакомых флотоводцев: и Вильстера, и Сенявина, и Крюйса, и Гордона, упрашивала их помочь супругу. Адмиралы сочувствовали, но разводили руками: никто не дерзал обращаться напрямую к императору, зная, что тот не любит переменять решения. Анна Матвеевна пробилась к самому начальнику Адмиралтейств-коллегии адмиралу и графу Федору Матвеевичу Апраксину, свату государя. Упала перед ним на колени. Вид молодой пышнотелой красавицы, умело продемонстрировавшей в книксене вырез своего декольте, произвел на старого адмирала должное воздействие, и он пообещал помочь.

В августе 1724 года Его Императорское Величество, будучи на всенощной в церкви Живоначальной Троицы, приказал его сиятельству генерал-адмиралу Апраксину принять Беринга назад в русскую службу. И что особенно важно, в новом чине – капитана первого ранга.

А затем последовало назначение Беринга в экспедицию на Камчатку. Анна Матвеевна надеялась, что путешествие мужа будет недолгим и принесёт семье немалую прибыль. Ведь Сибирь, говорят, край несметных богатств…

Экспедиция неожиданно затянулась на пять лет и не принесла почти никакого дохода, если не считать тех крох, что выручил Беринг от продажи муки в Охотске. И то не сам додумался до этого предприятия, а помощник Мартын Шпанберг подсказал.

Анна Матвеевна вздохнула: вот Шпанберг – человек ловкий, не чета её супругу. Он, вернувшись из экспедиции, и чин через один получил, и сразу много нужных знакомств завёл в высшем свете … Ей бы такого мужа, так горя бы не знала!..

Она посмотрела на себя в венецианское резное зеркало и вздохнула, обнаружив новые тоненькие морщинки у глаз. Осторожно разгладила их кончиками пальцев и тут же неожиданно улыбнулась, вспомнив, как восторженно смотрят ей вслед молодые офицеры в Адмиралтействе. Нет, ещё рано ставить на себе крест!

Она припомнила годы, проведенные в Санкт-Петербурге и в Москве, пока Беринг что-то искал в этой ужасной Сибири. Пожалуй, это было самое прекрасное время в её жизни! Она веселилась от души, ездила в гости, не пропустила ни одной ассамблеи, танцевала, навёрстывала упущенное…

– Пресвятая Дева, прости меня! – воздела Анна Матвеевна большие тёмно-синие глаза к потолку, вспомнив, в каком положении встретила она супруга в Москве. Он приехал в марте тридцатого года, а уже в начале сентября она разрешилась от бремени сыном Антоном… Слава Богу, Беринг никогда не отличался ревностью и сразу признал ребёнка своим.

Но потом снова начались ссоры. Жалованья Беринга явно недоставало, чтобы удовлетворить всё возрастающие аппетиты Анны Матвеевны. Да и выплачивали это жалованье не вовремя и не по капитан-командорскому чину.

– Почему ты смирился с тем, что получил только командорский чин, а не чин шаутбенахта[23]? Витус, ты должен потребовать, чтобы тебе выплатили весь долг! Напиши рапорт на высочайшее имя… – долгими вечерами пилила она супруга.

– Не ко времени мои прошения, Аннушка, – отговаривался он. – Ещё не закончен розыск о казённом хлебе, который утонул в Юдоме. Тут не до жиру, как говорят у русских, живому бы остаться!

– У тебя всегда одни отговорки! – наливалась тихой злостью Анна Матвеевна. – Ты просто не хочешь сделать меня счастливой!

– Что ты называешь счастьем, моя дорогая? Ужели твое счастье – это одни деньги? Ты же христианка, фру Анна. Вспомни, чему учит нас Господь! – пытался увещевать супруг. Все его слова разбивались о её непреодолимую уверенность в своей правоте.

– Господь любит богатых! – стояла она на своём. – Это тебе надо вспомнить.

– Святое Писание и свой долг кормильца семьи и отца! Так более продолжаться не может! – переходила на крик Анна Матвеевна.

Видя, что мужу разбогатеть так и не получается, она в очередной раз попыталась ему помочь. Познакомила с голландским посланником бароном Звартом, который предложил капитан-командору продать на выгодных условиях карты, составленные в его путешествии. И этот недотепа Беринг отказался! Отказался от больших денег, которые сами так и плыли ему в руки! Думкопф, он и есть думкопф!