Книга Казак на самоходке. "Заживо не сгорели" - Валерий Дронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Расчет, к бою! – отдаю команду тихо, но властно.
Вытаскиваем пушку из кармана, устанавливаем на площадке. Сам становлюсь за панораму, так как чувствую, что наводчика бьет дрожь, его поставил наблюдать и корректировать огонь. Передний край живет своей жизнью, продолжают взмывать в небо ракеты, они висят, споря с утренним полумраком, пулеметы татакают, мины то там, то сям рвут тугой утренний воздух. Напряжение возросло до предела, надо снять дрожь, особенно в руках, никак не совладаю со страхом, сердце колотится.
– Стой, ты же казак без подмесу, – командую сам себе, – немца боишься? Чего дрожишь, как лист осиновый, бери себя в руки, тоже мне вояка! Вот она, амбразура дзота, в перекрестии твоей панорамы, только попади, разглядись, не спеши. Ты же командир, в твоих руках огромная сила, в них смерть немцев и жизнь товарищей. Точнее, точнее, спокойно. – Приказывал себе, убеждал, требовал выдержки, это главное в решающих моментах боя. – Потеряешь способность управлять собой, не проявишь волю, не ты врага убьешь, а он тебя, трудно это дается, всей военной жизнью воспитывается. Горе, если твоя воля не возобладает над всем. В азарте боя легче, а до него со своими слабостями – борьба, борьба.
– Зарядить!
– Шнур! Выстрел! – по привычке кричит сержант.
Расчетливыми движениями рук восстанавливаю наводку орудия при прежних установках, отмечаюсь по воронке разрыва, снова беру в перекрестье панорамы обнажившуюся черную пасть. Немного превышаю точку прицеливания и снаряд за снарядом луплю по огневой точке.
– Цель! – радостно сообщает Масленников.
Сам вижу, как лезут дыбом бревна наката, в дыму, в пыли корчится вражеское укрепление.
– Смотри, драпают фрицы. Спали, сволочи.
Три снаряда завершают дело. Тут: «Та-та-та-та», длинная пулеметная очередь замельтешила невдалеке от разбитого дзота. Это не страшно, пули лишь: «Дзи-инь, дзи-нь» по броневому листу орудия, или цокают при ударе о бруствер, чивикают, пролетая выше. Не вожжайся, не задирай нос, в землю прячься!
– По пулемету, осколочным! – Выстрел, выстрел.
– Трах! – Один за другим вздымают землю рядом с моей огневой позицией немецкие 75-мм снаряды, к их хору присоединяются крякающие разрывы мин, одним выдохом они рванули землю и воздух впереди позиции. С одной стороны беда, но мы уже попали в дымовую завесу, это хорошо.
– К орудию, в укрытие!
Пушку выдернули из окопа, покатилась, затипилялась сошником и стволом из стороны в сторону, уносим ноги подальше в лес, в укрытие. Противник сначала лупит по огневой позиции, однако немец не дурак, переносит огонь, бьет по путям возможного отхода. Это опасно! Отдал приказ Зеленкову бежать за лошадьми, уже мчатся галопом, ездовые быстро сообразили, что к чему, мигом развернулись. Коренники всем корпусом подались вперед, увлекая за собой передних, осталось только поднять лафет, и дали стрекача от горячего места. Снаряды то дальше, то ближе, немец огня не жалеет, рядом рванул 75-миллиметровый, за ним другой, третий.
– Жми быстрее, – кричит на ездовых Масленников.
Наконец мы в укрытии, теперь хоть убей, ничего не страшно, приказ выполнен. Ребятушки-молодцы прихорашиваются, ездовые проверяют амуницию на лошадях. Я своим ветеринарно-зоотехническим взглядом сразу заметил, что левый коренник шею скривил, правую заднюю ногу отставил, сгорбился. К нему бросился Владилен, смотрим, из-под гривы течет кровь, по ноге поползла извилистой змейкой кровавая дорожка.
– Милый мой, когда тебя? – обращаюсь, как будто предо мной стонущий человек.
Ветерок пригнул голову, скосил огромный, бездонно-глубокий умный глаз, теряя слезу, вот-вот скажет: «Помоги!» Ничего не поделаешь, жди вечера. Отправил боевое донесение, посыльный вскорости возвратился с приказом быть в укрытии, ночью занять ОП. Комбат передал благодарность, сказал, что стрельба была красивая, меня охватило чувство гордости, достоинства, не преувеличиваю, так и было. Выезд расчетов на открытую огневую позицию и стрельба прямой наводкой на батарее всегда событие, бойцы долго обсуждали нашу стрельбу.
Мы вновь на месте, орудие установлено, готово в любую секунду открыть огонь. Лошади отведены в укрытие, Ветерку ветсанитар оказал первую помощь. На второй день прибегает в землянку Владилен, с порога чуть не со слезами:
– Командир, дело плохо. Ветерок уши опустил, отказался от корма, раны загнивают.
Пошли к старшему по батарее, долго не раздумывая, командир приказал седлать унос (пара передних лошадей), и аллюр в три креста за ветсанитаром. Ветерка эвакуировали в ветлазарет. Через несколько дней появился ездовой, веселый и разговорчивый, сообщил всем и каждому, что ветеринар извлек из коня два осколка, четвероногий боец пошел на поправку. Владилен ходил по батарее, показывал железяки, приговаривая, что осколки едва-едва ему не достались, хотелось внушить всем, что и он воевал, был на открытой позиции. Ездовой парень боевой, компанейский, ему бы в гущу боя, но военная судьбина уготовила тихое местечко в сообществе Ветерков, Ястребков, прочих лошадиных душ.
Воевали, имея на вооружении пушку-старушку. Бывший наводчик Копылов называл ее «царской», появилась на вооружении в русской армии в 1902 году, потом лишь слегка улучшили, стала именоваться пушкой образца 1902/30 года. Основное, что было плохо, – деревянные колеса, дубовые, железом ошинкованные, а также тяжелейший лафет. Трудно приходилось солдатикам, когда тащили по песку, торфяникам и бездорожью. Потом нам вручили новую современную пушку ЗИС-3, вот это орудие, мечта! Того же калибра, но с большей силой огня, удобная и транспортабельная. Это потом, а пока… 1092 килограмма на своих руках.
На очередном занятии по теме «Стрельба орудия с закрытой ОП», наряду с изложением основного материала, практической отработкой техники ведения огня, я упомянул, что сорок лет назад артиллеристы воевали лишь прямой наводкой по принципу: «Вижу – стреляю». Рассказал, как мой дядя Кирилл Константинович Дронов привез из Маньчжурии историю о казачьем открытии, он был очевидцем ведения боя из-за сопок, с закрытых огневых позиций. Такая стрельба велась впервые, гранаты казачьих батарей пошли через сопки в небо, перевернулись и вниз, на вражеские позиции. «Божья кара», – вопят япошки, попадали на колени, руки сложили по-своему, молятся богу японскому. Разинули рты мои артиллеристы, слушают и дивятся.
Через два года, будучи уже в Карпатах, командуя батареей самоходных пушек, встретил в литературе подробное изложение факта. 17 августа 1904 года командир артиллерийского дивизиона полковник В.А. Слюсаренко в крупнейшем сражении Русско-японской войны у города Ляоян впервые в мире применил стрельбу с закрытой ОП. За один день орудиями, сокрытыми от противника, выпущено более 5000 снарядов, были разгромлены три батареи, уничтожено много солдат противника, атака японцев полностью сорвана. Неисповедимы пути славы боевой, через много лет находит она своих наследников.
В середине лета опять развернулись ожесточенные бои под Лугой. После мощной артиллерийской подготовки 56-й моторизованный корпус немцев атаковал войска лужского участка обороны, стремясь захватить Лугу и открыть дорогу на Ленинград. Но наша 177-я стрелковая дивизия под командованием полковника А.Ф. Машошина совместно с 24-й танковой дивизией сдержала натиск противника. Ежедневные бои, которые вели наши войска, занимавшие оборону с внешней стороны блокадного кольца, помогали Ленинграду выстоять, но не приносили столь ожидаемого прорыва окружения. Трижды предпринимались эти попытки, но успехов они не имели. Немецкие железобетонные и деревоземляные сооружения, под завязку начиненные огневыми средствами и живой силой, создавали препятствия для рвавшихся вперед войск.
