Книга Врата Небес - Антон Карелин

Солнце склонилось к линии горизонта, освещая столицу ярко-красной короной, зловещей в свете последних событий; все дела и работы были прекращены. Люди уже собирались толпами на улицах, постепенно стягиваясь к Площади Собраний, скапливаясь пред беломраморной террасой, на которую в разгар праздника ступит Наследная; они пели песни и покупали сладости, развлекались, рассматривая открытый по случаю праздника Малый Зверинец, стяги на каретах приезжих господ и уличные сражения потешных бойцов, щурили глаза и охали с удивлением, следя, как с грохотом и визгом расцветают в темнеющем алом небе яркие цветки и пятна многоцветных фейерверков, с благоговением прикасались к сотканному магами Дворца одеянию Площади Собраний — к иллюзорным, но на вид таким настоящим стеблям и цветам из живой зелени и серебра…

В столице начинался большой праздник — торжество и веселье для всех. В доме Даниэля не было работников и слуг: отпущенные матерью-хозяйкой заранее, они так и не узнали о ее гибели. Только четверо мужчин, хмурых по профессиональной привычке, снявших мерку и быстро подобравших нужный гроб, сейчас запечатали его, обговорили время своего прихода назавтра и, получив от Даниэля плату вперед, растворились в быстро сгущающейся темноте — с тем, чтобы свободными от работы и обязанностей людьми оказаться в текущей к Площади толпе, освещенной медленно разгорающимися фонарями, летающими светоносными сферами разных цветов и вспышками набирающего силу фейерверка.

Даниэль остался один, рядом с молчаливым гробом и купленными им в спешке сотнями букетов, устилающих кровать, стулья и стол.

Он медленно сел на пол у окна, откидываясь на мягкую обивку стен, и безучастно смотрел на темное пятно полированного деревянного ящика, пытаясь понять, что же теперь делать.

Деньги, снятые со всех счетов, лежали перед ним, — конечно, не в слитках, а в бумагах, которые не запрещено было без специального разрешения получать и вывозить за границы Империи, — слегка измятая довольно толстая пачка, перевязанная узкой тесьмой; несколько наиболее ценных вещей Даниэль сложил в одну дорожную сумку; он надел на руку отцовское боевое магическое кольцо, а вместо своего обычного взял кинжал, дарованный отцу самим императором. Но, собравшись уходить, юноша внезапно понял, что принцесса не выпустит его из столицы.

Если Катарина желает унизить его еще более, за неведомую вину наказать еще сильнее, чем наказала уже, в ее власти уничтожить его в любой момент. Хваленой свободой и справедливостью Империи здесь и не пахло.

«Почему же я тогда жив? — спросил он, обращаясь к сгустившейся вокруг темноте. — Или она желает помучить меня?..» Он не мог понять происходящее, как ни пытался, он не мог понять, кому понадобилось убивать его мать…

Темнота обволакивала его сгущающимися слоями; он сидел молча и ждал, когда кто-нибудь из воинов принцессы за ним придет. Но время шло, и ничего не происходило. До начала торжества оставалось примерно три часа, когда тишину пустого дома потревожили чьи-то нерешительные шаги.

Судя по звуку, это был ребенок или девушка.

Даниэль встал, темным пятном вырисовываясь на фоне окна, из которого в комнату проникал свет нескончаемых фейерверков и цветовых феерий, встал так, чтобы быть хорошо заметным любому входящему.

Шаги отзвучали и стихли прямо перед приоткрытой дверью.

— Простите, — донесся нерешительный мальчишеский голосок, и Даниэль, неверяще надеявшийся совсем на другой голос, прерывисто вздохнул. — Здесь есть кто-нибудь?

— Входи, — разрешил Даниэль.

Вошел невысокий хрупкий и длинноногий паренек в коротких штанах и аккуратной рубашке: судя по всему, принадлежавший к сословию ремесленников и состоявший у кого-то из них учеником.

— Мне велено передать это Даниэлю Ферэлли, — сказал он, протягивая аристократу сложенный вдвое бумажный лист.

— Даниэль Ферэлли — это я.

— Тогда возьмите… пожалуйста.

Даниэль принял послание неизвестности из рук взволнованного мальчишки, судя по его живому, подвижному и нерешительному лицу, желающего о чем-то спросить.

«Даниэль, это Вельх Гленран», — было написано там, и по телу юноши прошла краткая пронизывающая дрожь. Он прерывисто и глубоко вздохнул и принялся читать дальше:

«Мы с тобой увязли по уши в чужом болоте. Нас обоих заставляют играть роль преступников и предателей. Я не убивал твою мать, хотя она была убита моей рукой: кто-то невидимый и очень сильный преодолел мое сопротивление и нанес удар. Я знаю о твоей любви, но глупо было бы не понять, что за всем этим стоит именно она.

Кому, как не ей стоит опасаться тебя за все, что тебе известно; кто, как не она может решиться на уничтожение твоего рода, с тем чтобы прибрать его богатство к рукам?.. Думай, Даниэль, думай и решай.

Я обречен на смерть, но мой Повелитель по каким-то причинам дал мне шанс, и я собираюсь использовать его. В том, что я сообщаю об этом тебе, заключено доверие. Не обмани его.

Я собираюсь бежать и знаю как; скажу и тебе: один из независимых Мастеров в прошлом принял мою помощь и теперь скорее всего отплатит своей. Он телепортирует меня из столицы, в бумагах заменив мое имя на имя одного из своих учеников; но за сам телепорт он хочет пять тысяч, золотом или бумагами. Если ты хочешь спастись, бери десять тысяч, которыми мы оплатим свой путь на свободу, и ровно через час после того, как получишь эту записку, будь у „Старой Карги“, я буду ждать тебя в темноте у мусорной бочки.

Если не решишься прийти или не захочешь делить со мной свое спасение, оплачивая мой счастливый билет, обратись за спасением к Мастеру Ральфу Керби, дом которого стоит на малой Сиреневой улице, — и прощай.

Вельх Гленран, попавший в королевское дерьмо вместе с тобой».

Даниэль дочитал послание и на мгновение закрыл глаза, чувствуя неудержимость рождающихся в измученных глазах соленых слез.

«Боги, — подумал он, — что же творится с нами?.. Где же ты, Катарина?..»

— Господин, — тихонько спросил мальчик, — а вы не знаете, почему Учитель Гленран попал в немилость? Вы не можете мне об этом сказать, чтобы я объяснил остальным?

— Что? — спросил тот, вытирая рукавом лицо.

— Остальные ребята, которых он тренировал, узнают, что мастер Гленран поручил мне передать письмо, и подумают, что я знаю, почему Учителю приходится бежать. Если я не объясню им, они все вместе отделают меня.

— Скажи им, — невнятно ответил Даниэль, собираясь с силами, — что он узнал о людях, которые предали Империю, и бежит от них, потому что пока ничего не может им сделать. Но он вернется, слышишь, вернется.

— Я слышу! — благоговейно прошептал мальчишка, глаза которого двумя искрами радостного изумления сияли в темноте. — Я все понял, господин Ферэлли, спасибо вам!..

— Иди теперь… Спасибо и тебе.

Дождавшись, пока стихнут его торопливые дробные шаги, Даниэль глубоко вздохнул и успокоился.