Книга Прощальная песнь. Ложь Королевы Фей - Мэгги Стивотер

Я была не прочь завлечь его в опасное место, если в этом опасном месте он окажется вместе со мной. Я закрыла глаза и спела «Сады Салли». В машине не самая лучшая акустика, но я хотела, чтобы песня зазвучала, и она зазвучала. Не думаю, что я когда-либо пела так хорошо.

Я почувствовала, что он наклонился, хотя его дыхание даже не успело обжечь мне шею. Странно — за краткий миг до того, как его губы коснулись моей кожи, я почувствовала страх. Всего на мгновение — но это был страх.

Тело выдало меня, предательски вздрогнув. Люк отодвинулся. Я открыла глаза.

— Я тебя пугаю? — спросил он.

Странная формулировка. Прошедшее время прозвучало бы логичней.

Я прищурилась, пытаясь понять, о чем он думает. Я видела свое отражение в его глазах: он думал о моем помешательстве на музыке и о том, как мне приходится бороться за право самой контролировать свою жизнь. Не знаю почему, но я нутром чувствовала, что мы с Люком похожи.

Я ответила вопросом на вопрос:

— А должен?

Он спокойно улыбнулся.

— Я знал, что ты умная.

Вдруг его улыбка исчезла. Он что-то увидел за моей спиной. Я обернулась.

Возле машины, прижав уши и не двигаясь, сидел белоснежный кролик и смотрел на нас немигающими черными глазками. Меня затошнило. Люк бросил взгляд на кролика, потом тихо и напряженно сказал:

— Тебе лучше идти.

Идти?!

— Но как же…

— Что «как же»? — невыразительно переспросил он.

Я посмотрела на кролика, потом ответила ледяным голосом:

— Ничего. Ты прав. Пора на работу. Мама оторвет мне голову, если я опоздаю.

Я потянулась к ручке дверцы, готовясь выйти, но Люк быстрым движением дотронулся до другой моей руки, опершейся на сиденье. Его движение нельзя было увидеть с улицы. Я поняла: нельзя выдавать себя перед кроликом. Выпрыгнув из машины, я захлопнула дверь. Кролик прыгнул к ближайшему кусту, словно пытаясь убедить меня, что он самый обыкновенный, ничем не выдающийся кролик.

Рай притопал с другой стороны дороги и присоединился ко мне, не удостоив кролика и взглядом. Я направилась к дороге и прошла сотню футов, прежде чем услышала, как открылась и захлопнулась дверца машины. Я потрясла головой, как будто отгоняя мошек, и украдкой обернулась. Разумеется, машина была пуста. Куда он исчез?

Сосредоточься. Должны же твои сверхъестественные способности приносить хоть какую-то пользу.

Я внимательно прислушалась. Ничего. Только щебетание птиц. На звуках сосредоточиться сложно, нужно что-то более конкретное. Я представила, как Люк набирает мой номер на мобильном и забывает отключиться, представила шелест листьев на кусте, куда он полез за кроликом, звук его дыхания…

— Я хоть раз подводил тебя?

Послышался другой голос, грубый и мрачный:

— Слишком долго.

— У меня есть причины для промедления.

В грубом голосе зазвучало презрение:

— Переспи с ней и кончай с этим.

Молчание. Смех Люка.

— Да. Именно этого я и хочу.

Обладатель мрачного голоса не засмеялся.

— Просто поимей ее и закончи задание.

На этот раз Люк ответил сразу:

— Мне самому не терпится.

Я бросилась бежать. Ноги едва касались асфальта. Я больше не хотела слушать. Воображаемый телефон жалобно пискнул и замолк. Он лгал. Он лгал собеседнику, тому, с мрачным голосом. Не мне. Если я скажу это три раза, мои слова станут правдой.

Восемь

На свадьбу, где я должна была играть, меня отвезла мама. Она занималась обслуживанием банкетов, и каждый специалист по проведению свадеб в радиусе двухчасовой езды знал, что в нашей семье есть музыкант, который может сыграть свадебный марш. Работа мне нравилась. Обычно я приезжала за полчаса до выступления, чтобы успеть проблеваться, а потом грациозной походкой выходила на сцену и отрабатывала свою сотню долларов. Дело того стоило, и гонорар тратился на диски в течение нескольких месяцев, до следующего торжества.

Но сегодня мне не хотелось играть. Я не могла думать о работе. Я думала о поцелуе Люка. Я анализировала поцелуй в деталях, потом решала, что слишком много о нем думаю, потом — что думаю о нем недостаточно.

Всю поездку мама молчала. Я чувствовала, что она что-то замышляет, и не ошиблась. Она выключила радио.

— Прошлой ночью… — Ну вот, началось. Раздражение, которое зрело во мне, словно отвратительный красный волдырь, наконец, прорвалось.

— Я не хочу говорить о Люке, — резко сказала я. Мои слова прозвучали, как пощечина. Мама даже поднесла руку к щеке, будто я и вправду ее ударила. Я нарушила правило: предполагалось, что я буду сидеть смирно, позволив ей копаться у меня в душе, согласно кивать, а потом сделаю так, как она скажет. Пустые ожидания.

Просто поимей ее и закончи задание. Мне самому не терпится.

Я сердито трепала подол голубого платья, которое купила мне мама. Отвратительное платье. В нем я выгляжу как старая дева. Не хватает только нитки крупного жемчуга на шее.

Что же получается? Люк заодно с чертовым кроликом? Зачем тогда он рассказал о феях? Хотел завоевать мое доверие, чтобы залезть ко мне в трусики?

Мама резко затормозила. Я подумала, что она собирается читать мне нотацию, но ошиблась. Просто мы уже приехали к церкви.

— Что у тебя на шее? — Ее голос был холоден, как полярные льды.

Моя рука потянулась к ключу Люка.

— С платьем смотрится дерьмово.

Упс. Неужели она и вправду сказала «дерьмово»? Значит, я по-настоящему ее разозлила.

Мне и самой не хотелось больше его носить. Я расстегнула цепочку, и ключ оказался на ладони.

— Положи в чехол для арфы, а то потеряешь. — Мама нажала кнопку, чтобы открыть багажник. — Не забудь телефон.

— Ты не останешься?

Ее голос стал еще более ледяным.

— Тебя заберет бабушка. Я еду домой. У меня дела. Позвони ей, когда закончишь.

— Ладно. Увидимся, — не менее холодно ответила я.

Взяв арфу, я положила ключ в чехол и направилась к церкви. Когда я дошла до массивных дубовых дверей, машина уже уехала с парковки.

В церкви царил полумрак, пол покрывал роскошный красный ковер. Пахло так, как пахнет в старых церквях — это запах множества прихожан, множества свечей, множества лег. Собравшиеся обсуждали музыку, убранство и время проведения церемонии. Желудок снова напомнил о себе.

— Ты, должно быть, арфистка. — Передо мной, словно чертик из табакерки, возникла, расточая вокруг себя запах парфюма, блондинка с прилизанными волосами. — Я Мэриан, распорядитель свадьбы.