Книга Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн

Украина была самой большой советской республикой, полностью оккупированной немцами. В ней было много групп населения, настроенных антикоммунистически. Эта республика была крупнейшим поставщиком человеческих ресурсов и продовольствия (Украина была самой мощной металлургической базой страны, здесь было развитое машиностроение (в том числе военное) и другие отрасли промышленности. — Ред.) по сравнению с любой другой восточной территорией. Когда руководитель пресс-службы при министерстве Розенберга поздравил Коха с назначением рейхскомиссаром, охарактеризовав его как «начинание с целью вернуть национальный дух столь сильному и полезному народу, как украинцы», Кох ответил: «Дорогой мой, должно быть, вы вычитали это в какой-нибудь местной газете. Позвольте сказать вам одну вещь. Украинцев будут потчевать листьями дешевого табака для курения, водкой и кнутом, в то время как вы будете сидеть в укромном месте, распознавая славянскую душу».

В инаугурационной речи перед сотрудниками своего аппарата Кох заявил: «Господа, меня знают как свирепого пса. По этой причине меня и назначили рейхскомиссаром Украины. Свободной Украины нет. Нам нужно стремиться к тому, чтобы заставить украинцев работать на Германию, а не делать их счастливыми».

Кох оправдывал свое назначение. С тем большей энергией Борман препятствовал умеренному Розенбергу довести свои соображения до сведения Гитлера. Таким образом, нацисты утратили все шансы добиться сотрудничества украинцев в борьбе против Кремля. Для Бормана не имело особого значения то, что русские теперь противопоставили нацистской свирепости упорное сопротивление. Раз Красная армия будет, наконец, разбита, новые, германские хозяева страны смогут обращаться с ней как угодно. А этот момент казался не таким уж далеким.

Находясь вместе с фюрером в просто отделанной, изолированной от внешнего мира ставке Гитлера «Вольфшанце» («Волчье логово»), Борман по картам Гитлера наблюдал процесс осуществления плана «Барбаросса». Хотя глава партийной канцелярии мало смыслил в военной стратегии, он мог ясно видеть, что группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала Федора фон Бока подошла 20 октября к Москве на расстояние 40 миль. Сталин оставался в столице, но основные министерства и дипломатические представительства были эвакуированы из нее неделей раньше. Об этом германская разведка подробно сообщила в «Волчье логово». И фюрер заявил, что исход войны предрешен.

Германские офицеры и солдаты на полях сражений, однако, были не столь уверены в этом, как те, которые наблюдали за ходом военных действий по картам. Несмотря на внушительные потери, Красная армия каким-то образом вводила в сражение свежие дивизии. И их вооружение было намного лучше, чем это предполагала германская разведка. Танк Т-34, превосходивший все, чем обладали нацисты, стал неприятным сюрпризом. Линии снабжения немцев растянулись на значительные расстояния, они постоянно подвергались нападениям партизанских отрядов. В начале ноября ударили первые легкие морозы и посыпался снег.

«Затем погода внезапно испортилась, — свидетельствовал начштаба 4-й армии генерал Гюнтер Блюментрит, — и буквально через две недели на нас обрушилась со всей яростью русская зима. Столбик термометра внезапно опустился до 30 градусов мороза… Вопреки замедлению продвижения и нарастанию трудностей, две танковые группы продолжали пробиваться к Москве».

Теперь моторизованную германскую армию в летней форме атаковали порывы ледяного ветра, которые носились по заснеженным полям. Отказывало стрелковое оружие, застывало масло в моторах танков, артиллерия не могла стрелять. Сотни тысяч профессиональных, столь нужных на фронте солдат, не обеспеченных зимним обмундированием, получили обморожения или даже погибли от холода. Дыхание тех, кто продолжал наступление, казалось, повисало в воздухе, с ресниц и ноздрей свисали сосульки. Наказание за потерю четырех недель хорошей погоды в ходе операции «Наказание» (другое значение — «расправа») против Югославии в апреле 1941 года теперь было взыскано полностью.

Однако Гитлеру и Борману в «Волчьем логове», должно быть, казалось, что успех в осуществлении плана «Барбароссы» близок, как никогда. 1 декабря группа немецких армий начала наступление на Москву с рубежей, отстоявших от советской столицы на 30 миль. На следующий день разведывательный пехотный батальон фактически достиг московских пригородов, откуда можно было видеть шпили кремлевских башен. (Ближе всего немцы подошли к Москве в районе деревни Крюково в 23 километрах к северо-западу от Москвы. Однако, если следовать исторической правде, еще 16 октября, в критическое для обороны Москвы время, когда основные силы советских войск Западного и Резервного фронтов погибли или были пленены под Вязьмой, а от Калинина (Твери) до Калуги Москву прикрывали всего 90 тысяч советских воинов, отряд немецких мотоциклистов утром едва не въехал в Москву, но был уничтожен на Химкинском мосту у нынешней границы города. В Москве в этот день, 16 октября, началась паника, вскоре жестко подавленная. — Ред.)

Однако главные силы наступавших на 200-мильном фронте войск с севера, юга и запада от Москвы были остановлены. 5–6 декабря сто дивизий Красной армии, силу которой недооценили нацисты, предприняли массированное контрнаступление под Москвой. (Западные историки, а также немецкие генералы и фельдмаршалы (в своих мемуарах) любят считать дивизии Красной армии. Но советская дивизия осенью — зимой 1941 года (даже и позже) не менее чем в два раза уступала немецкой. У Красной армии, перешедшей в контрнаступление под Москвой, почти не было перевеса в силах. — Ред.) Немецкие войска впервые за войну были отброшены на широком фронте.

Генералы рекомендовали Гитлеру отступить, остановиться на надежном зимнем рубеже и перегруппироваться. Он не прислушался ни к одной из рекомендаций и отдал приказ замерзающим истощенным войскам, «несмотря ни на что, стойко держаться на любой позиции и в наиболее неблагоприятной обстановке». Приказу подчинились, возможно предотвратив катастрофическое поражение.

Теперь Гитлер начал искать козлов отпущения за провал плана «Барбаросса». Его ярость и разочарование обратились против генералов. 19 декабря он принял отставку главнокомандующего сухопутными силами, фельдмаршала Вальтера фон Браухича, охарактеризовав его как «бесполезного, трусливого негодяя… простофилю». Гитлер взял на себя командование вермахтом. Уйти в отставку вынудили командующих тремя группами армий. Уверенность в успешном исходе блицкрига сменилась признанием реальности длительной войны.

1941 год закончился без установления «нового порядка» в Европе. Вместо этого в борьбу с нацистской Германией вступили, помимо Великобритании, Советский Союз и Соединенные Штаты, которым Гитлер объявил войну почти сразу же после нападения японцев на Пёрл-Харбор (нападение произошло 7 декабря, а 11 декабря Германия и Италия объявили США войну. — Ред.).

Тем не менее нацисты овладели обширными территориями на востоке. Снег и холод помешали также и Красной армии. Она не смогла окружить и уничтожить сколько-нибудь крупную группировку войск оккупантов. (Под Ельцом были окружены и уничтожены основные силы двух пехотных дивизий XXXIV армейского корпуса. В районе Демянска было окружено 6 дивизий (100 тысяч), но позже немцам удалось деблокировать Демянский котел. — Ред.) Гитлер был убежден, что новое наступление, которое начнется после прихода весеннего тепла, покончит с Россией. Германская армия оставалась внушительной ударной силой, несмотря на унижение и увольнение стольких опытных генералов, несмотря на общие потери численностью более миллиона человек (на 5 марта 1942 года, согласно дневнику Гальдера, сухопутные войска Германии на Восточном фронте потеряли 1 005 636 человек, в том числе 210 572 убитыми и 47 303 пропавшими без вести, остальные — раненые, больные — не учитывались. — Ред.)