Книга Признания бессовестной карьеристки - Адель Лэнг

Обязательно раскручу ее на выпивку – зря, что ли, получает комиссионные.

Воскресенье, 24 ноября

Дикое похмелье, но, несмотря ни на что, пора начинать скандальную книгу – идиотка-агентша сказала, что организовала мне телефонную конференцию с издательницей в Шотландии на следующей неделе.

Честно сказать, трудно сделать захватывающий приключенческий роман из незначительного трехминутного события. К обеду написала заглавие – «31/2 минуты длиною в вечность» – и, решив, что заслужила вознаграждение, села смотреть любимое ток-шоу.

Сегодня рассуждали о том, что скромные люди приятнее остальных. В обед, прогуливаясь по Гайд-парку с бывшей коллегой Элизой, притворялась, будто не замечаю восхищенных взглядов папаш с колясками. Элиза тем временем потчевала меня грязными слухами с прежней работы. Оказывается, когда моего смертного врага Себастьяна выперли с работы, то, чтобы выдворить его из кабинета, наняли консультанта по чрезвычайным ситуациям и дипломированную медсестру.

Вернулась домой (в кои-то веки!) в состоянии полнейшей эйфории и увидела, что число орнитологов-любителей за окном увеличилось.

Понедельник, 25 ноября

Жалобы от соседей: они решили, что это мои воздыхатели ночами бродят под окнами с мощными биноклями, сыплют птичий корм и топчут газоны. Позвонила адвокату и потребовала немедля свалить дерево. Наглый секретарь ответил, что это невозможно, поскольку чиновники из охраны природы решили превратить сквер в птичий заповедник, а в нашем доме открыть специализированный ресторан.

Я в смятении. Я не согласна отдать мансарду пучеглазой клювастой орде. Взяла топор, который держу под кроватью для непрошеных обожателей, и стала сама рубить дерево. После нескольких часов каторжной работы избавилась от последних улик – затащила дрова на мансарду и сожгла в камине. На растопку пошла невостребованная рукопись Теддингтона.

Среда, 26 ноября

Проснулась с резью в глазах и кошмарным кашлем – оказывается, дымоход камина забит.

Симпатичного доктора сразила наповал моя беспомощная женственность, хоть я и была с головы до ног и саже. Он делал вид, будто слушает мне легкие, но готова поклясться, что на самом деле пялился на мою грудь. Для пущего впечатления попросила кучу рецептов на противозачаточные таблетки. Забрала их домой имеете с успокоительным.

Проснулась в обед довольно разбитой, но, несмотря ни на что, села писать «ЗУг минуты». Через полчаса литературные изыскания со скрежетом замерли – в доме отрубились основные орудия труда: телик, телефон и плита.

Среда, 27 ноября

Целый день бесцельно бродила, как бездомная, по Кинге-роуд в ожидании, когда включат свет, газ и телефон. (Бездушные скоты из «Лондонских электросетей», «Бритиш телеком» и газовой компании не верят, что мои чеки затерялись где-то на почте.)

В поисках прибежища заглянула на минутку в отдел юмора к Уотерстоуну. Тут же в глаза бросилось: «Мужчины и женщины: два мира, два полюса». Неужели кто-то читает этот шовинистический бред? Вскоре управляющий попросил меня покинуть помещение: мол, мои фырканья и хихиканья мешают сосредоточиться посетителям из соседней секции по спиритизму и самосозерцанию.

Отправилась на поиски других недорогих развлечений. Поизгалялась над продавцом в «Рассел и Бромли»: перемерила двадцать шесть пар тапочек, а после расшвыряла их и ушла, ничего не купив.

Потом пошла в кафе «Республика» и там ненамеренно обидела официантов: заказала стакан воды из-под крана (с бесплатным ломтиком лимона) и, заняв столик, неспешно потягивала этот напиток в разгар обеденного часа пик. После обеда вновь почувствовала жажду и направилась в богатый «Блейкс-отель». Расположилась в холле – вдруг какой-нибудь перспективный бизнесмен средних лет захочет угостить меня выпивкой без задних мыслей.

Четверг, 28 ноября

Ранним утром покинула «Блейкс», стибрив из ванной бесплатное мыло.

Пятница, 29– ноября

Когда я совсем отчаялась, мне вдруг предложили писать информационный бюллетень для фирмы, где работает Анжела. Обычно эту скромную работу выполнял зам по маркетингу, но он слег с сильнейшей аллергией – напялил на себя побрякушки от «Джулс и К» с дешевой синтетической позолотой. Анжела решила использовать мои недюжинные литературные таланты. Согласилась только из-за того, что растранжирила пособие по безработице на грабительские штрафы за повторное подключение коммунальных услуг и непомерные представительские расходы.[10]

Теперь, когда я вернулась в рекламный бизнес, хотя очень скромно и на вольных хлебах, можно снова входить в «Зилли» с почти гордо поднятой головой и без бумажного кулька.

Суббота, 30 ноября

Вчера вечером почерпнула из надежного источника, что у Себастьяна смертельное кожное заболевание и долго он не протянет. Значит, я обязана проводить его в последний путь. Купила букетик дешевых цветов у нищей торговки рядом с супермаркетом и поехала к Себастьяну и его мамаше в Хакни отдать последний долг.

К моему крайнему отвращению, Прыщ Ходячий оказался абсолютно жив и здоров, У него просто сыпь, что, к сожалению, не помешало ему выдвинуть жалкие оправдания по поводу давнишней истории с портфолио. Заметив меня на пороге своей мрачной, душной спальни, Себастьян начал ныть, что, мол, я вопиюще злоупотребляю своей ролью общественного комментатора, а затем попросил воздержаться от публикации «ужасных, лживых измышлений» в «Лондонском сплетнике» – он, видите ли, стал посмешищем среди друзей.

Я вихрем выскочила из дома, горя обидой и яростью на несправедливые обвинения. Все-таки у меня, как и у большинства уважающих себя журналистов из национальных утренних таблоидов, есть то, что обычно называют моралью.

Воскресенье, 1 декабри

Поскольку делать больше нечего, кроме как писать книгу, направилась в Сохо, чтобы с помощью младшего бармена Теддингтона осушить погребок «Кареты и лошадей». Хитрый жук Теддингтон тут же начал эксплуатировать мои солидные связи. Не успела я подойти к стойке, как он нетерпеливо подбежал и стал расспрашивать, показала ли я рукопись агентше, как обещала.

Не вдаваясь в подробности, что я использовала его макулатуру для сокращения отопительных счетов, говорю, что показала и что агентша предложила ему опубликоваться за свой счет. Когда мой обезумевший от горя друг ретировался туда, где ему и место – мыть мои стаканы, – я почувствовала на себе ядовитый взгляд его музы. Видимо, ей тоже пришлось пойти в официантки, чтобы поддержать семейный бюджет. Я ответила не менее ядовитым взглядом, потому что не следует материально поощрять литературные амбиции Теддингтона – таково мое твердое мнение.

Понедельник,2 декабря

Только что позвонила издательница. До сих пор терпеливая и понимающая, на этот раз она начала угрожать. Ей мало первого листа с заглавием и последнего с аннотацией, которые я передала. У нее хватает нахальства требовать, чтобы я заполнила пространство между ними.