Книга Личные враги - Шэна Эйби

Арион кивнул, не сказав ни слова, и Фуллер продолжал:

— Зато опасность, которую несут северяне, куда наглядней и серьезней. Они хотят отнять наш дом, нашу землю, наше добро — и более того, наши жизни и жизни тех, кто нам дорог. Им наплевать на наш остров, они презирают наш образ жизни, чего о клане Макрай все-таки не скажешь. В сущности, между нами и кланом Макрай есть общее: любовь к отчему дому и острову Шот.

После этих слов Фуллер осекся, как будто и сам поразился тому, что сказал.

— У меня есть мысль… — начал Арион.

— Не пойдет, мой лорд.

Они остановились перед массивной бревенчатой дверью — входом в донжон.

— Отчего же не пойдет? — спросил Арион, вовсе не удивляясь тому, что Фуллер угадал его мысли.

— Мой лорд, я родился здесь, на Шоте. Ты этого, наверное, не знал. Здесь я вырос, здесь женился, здесь похоронил жену и наше дитя. Лишь несколько лет назад я отправился на материк, чтобы стать наместником твоего дяди. Вот что я хочу этим сказать: я и впрямь очень хорошо разбираюсь в том, как настроены местные жители, и, хотя нынче между нами и кланом Макрай нет открытой войны — прошлое не забыто. И никогда не забудется. Никто из здешних не согласится на то, что может пойти на благо враждебному клану.

— А как насчет нашего блага? — негромко спросил Арион. — Объединившись, мы станем сильнее перед лицом общей угрозы. Мы спасем не только шотландцев, но и себя.

Фуллер отвел взгляд, качая головой, и Арион пал духом. Если он не сумел убедить этого человека, своего ближайшего друга и советчика, остальных ему тем более не уговорить.

— Подумай хорошенько, — вслух попросил он. — Ты же знаешь, что я прав. Без помощи клана Макрай мы потеряем Шот.

Фуллер тяжело вздохнул, и словно в ответ налетел ветер с моря, пригнув к земле увядшую траву. Наконец наместник поднял взгляд, и Арион прочитал в его глазах, что Фуллер хотя и неохотно, но согласился с ним.

— Мой лорд, я и не говорю, что ты не прав. Я имею в виду, что убедить остальных в твоей правоте может только настоящее потрясение.

— Что ж, отлично. — Арион распахнул дверь донжона и шагнул через порог в уютный полумрак. — Я им устрою потрясение.

Он дождался ужина, когда дневной яркий свет сменился лиловыми сумерками, когда люди наелись и избавились от раздражения, которое неизбежно вызывает голод. Он дождался, пока пойдут по кругу чаши с медом и элем, но так, чтобы сотрапезники еще сохранили ясность мысли и не обрели пьяной вспыльчивости.

Сам Арион почти ничего не ел и не прикоснулся к элю. Он сидел за столом, вновь и вновь перебирая свои мысли, и глядел в высокое окно в дальней стене главного зала — окно, за которым лиловели тронутые закатным пурпуром облака.

Он неспешно размышлял о том, как же это нелегко — чем-то владеть. О том, что этот дикий, прекрасный, изобильный остров принадлежит ему — во всяком случае, часть острова. Земля, скот, люди — все зависят от него. Тяжесть этой ответственности все время давит на его плечи. Глядя на клочок неба за сводчатым окном, Арион лениво гадал — можно ли сказать, что и облака с их зыбкой сумеречной магией тоже принадлежат ему? Он горько усмехнулся в душе — что за странная мысль?

К добру ли, к худу ли, а он, Арион, сюзерен и властелин графства Морган. В жизни своей он повидал многое — опасности, смерть, самопожертвование. Познал боль утраты и ненужную сладость успеха. Занимая при дворе довольно высокое положение, он отлично знал, как в одно мгновение могущественный фаворит может из-за пустяка кануть в небытие, как несколько умных и вовремя сказанных слов могут переменить настроение целой армии, как один-единственный взгляд может изменить судьбу.

Он знал многих, слишком многих людей, которые обрели милость короля хитростью, ложью, предательством, людей с благородной кровью и черной душой. Арион никогда не хотел стать таким, как они. Изрядную часть своей жизни он истратил на то, чтобы добиться власти и благополучия чистыми руками. Даже сейчас он не был вполне уверен, что ему это удалось. Возможно ли для человека подняться к высотам власти и сохранить чистоту помыслов? Возможно ли удержать власть, не теряя чести?

Райдеру, графу Моргану, это не удалось, как и множеству других хитроумных царедворцев.

Но ведь он Арион, а не Райдер. Он никогда не старался подражать подобным людям.

Он — новый граф Морган, и сейчас самое подходящее время делом подтвердить свое право на титул. Теперь пора использовать во благо уроки своей прежней придворной жизни.

В общем разговоре, долетавшем до его слуха, неприкрыто сплетались радость и почти воинственный задор. Все уже знали о том, что случилось на берегу, во время стычки с викингами. Все от души радовались тому, что их сородичи уцелели, но за этой радостью крылись напряжение, страх и злость. Шотландцы, как считали сидящие за столом, заявились некстати и испортили все дело. Клан Макрай не дал нашим парням как следует подраться. Потом подержали в плену в Кейре. Макрай, Макрай, Макрай…

Фуллер, сидевший неподалеку, обеспокоенно глянул на Ариона, но ничего не сказал и продолжал есть.

Арион провел пальцами по прохладному боку своего оловянного кубка, где плескался нетронутый эль. Арион молчал до тех пор, покуда в общем разговоре не возникла одна из тех неловких пауз, когда оказывается, что всем уже нечего сказать. Дождавшись этой паузы, Арион встал и громко проговорил:

— Бенедикт Морган! Насколько я понял, мне бы следовало поздравить тебя с недавней свадьбой.

Молодой человек, сидевший за столом неподалеку от Ариона, вначале опешил, затем расплылся в довольной улыбке. Миловидная девушка, сидевшая рядом с ним, покраснела и смущенно улыбнулась, опустив глаза. На вид ей было не больше пятнадцати.

— Благодарю, мой лорд, — наконец ответил новобрачный, и все, кто был в зале, засмеялись и хором принялись выкрикивать поздравления.

Арион встал и поднял свой кубок:

— За молодых! Пусть они живут на нашем острове долго и счастливо!

Прежде чем остальные успели подхватить тост, Арион опустил кубок. Радостные восклицания замерли. Люди изумленно уставились на своего сюзерена.

— Увы, — сказал Арион, — за это я пить не могу. Прости.

По залу пробежал пораженный шепоток. Молодой Бенедикт побагровел от стыда и унижения.

— Мой лорд! — произнес он растерянно, ничего не понимая.

— Я бы от всего сердца выпил за ваше будущее счастье, — мрачно пояснил Арион, — но это значило бы солгать. А я не люблю лгать.

Бенедикт порывисто вскочил, и в зале воцарилась такая тишина, что Арион отчетливо слышал хриплое от гнева дыхание новобрачного.

— Мой лорд не хочет пожелать счастья моей жене? — раздельно вопросил Бенедикт, словно не веря собственным ушам.

— Твоя жена мила и прекрасна, — ответил Арион. — В иных обстоятельствах я бы сказал, что ты настоящий счастливец. Но сейчас я опасаюсь, что именно ее красота привлечет к ней алчные взоры викингов. Боюсь, что очень скоро ты потеряешь свою жену.