Книга Венера и воин - Сьюзен Гастингс

– Именем богов, ты жива! – Тяжелый вздох Друзиллы шел от всего сердца. – Вероятно, это от волнения, – пробормотала она. – Такого Рим еще не видел. Я понимаю, что для тебя было ужасным видеть, что твой соотечественник умирает подобным образом.

– О чем ты вообще говоришь? – прервала ее Пила. Друзилла сочувственно посмотрела на нее.

– Ты ничего не помнишь?

Пила покачала головой.

– У меня в голове все смешалось. Я видела кровь, железо и волка…

– Бедняжка, у тебя в голове и правда все смешалось. Возьми, выпей теплого вина, оно пробудит у тебя сознание.

Пила поднесла кубок к губам и ощутила приятное тепло напитка. Медленно она легла снова и закрыла глаза.

– Зрители бушевали и вопили, когда Клаудиус…

– Клаудиус?

– Да, гладиатор Клаудиус. Зрители бушевали и вопили, когда он, словно безумный, искромсал германца. При этом Клаудиус из Капуи блестяще владеет фехтовальным искусством, он может драться обеими руками, знаешь ли? Он отличный тактик и до этого всегда оставался победителем, но на этот раз было не так… Что с тобой?

Пила со стоном поднесла руки к голове. Постепенно возвращалось воспоминание, жестокое воспоминание в живых картинах. Она видела, как Клаудиус дерется против громадного германца, видела, как он отступает, лишь отражая удары.

– Нет!!!

Она вскочила и уставилась в пустоту.

– Да успокойся же!

Друзилла снова уложила Пилу в постель.

– Хочешь еще вина?

На лбу Пилы выступил пот. Значит, это было правдой. Эта борьба происходила в действительности. А Клаудиус? Он мертв? Она медленно направила свой взгляд на Друзиллу, лицо которой казалось всерьез озабоченным.

– Со стороны Валериуса было ошибкой взять тебя на игры. Кто бы мог подумать, что ты тут же упадешь в обморок!

– Я упала в обморок?

– Да, когда Клаудиус победил германца.

– Клаудиус победил? Он остался жив?

– Ну, я тебе скажу… В него внезапно как будто вселился дикий зверь. Такое иногда видишь, когда устраивают игры с дикими зверями. Медведи борются против львов, а пантеры – против быков…

– Друзилла, пощади, избавь меня от этих ужасных подробностей. Что с Клаудиусом?

– Не правда ли, он тебе тоже нравится? Все девушки и женщины им просто увлечены, такой безумно храбрый гладиатор, такой силач.

Друзилла мечтательно закатила глаза, потом вздохнула.

– Ну да, он может выбирать женщин по своему вкусу. Меня никто не выберет, но вообразить это можно. Он разрубил этого германца на куски и даже не заметил, что тот уже мертвый. Внезапно он как бы очнулся от своего безумия. И вот он стоит, совсем растерянный, поднимает меч в качестве приветствия и падает. Вот так просто. Как будто дерево, пораженное ударом молнии. Так тихо еще никогда не бывало на переполненной арене.

– Он упал?

– Я же тебе говорю. Ты меня совсем не слушаешь. Такого я еще никогда в жизни не видела, и весь Рим тоже. Даже Валериус выскочил из своей ложи. Потом Клаудиуса полили холодной водой. И Лентулус очень беспокоился о нем.

– А где Клаудиус сейчас?

– Понятия не имею. Вероятно, в своей казарме, рядом с цирком. Лентулус снова поставит его на ноги.

– Я могу это, – прошептала Пила в ужасе. – Именем Одина я могу вызывать духов преисподней.

– Какую чепуху ты несешь, Пила. Ты и в самом деле не в себе. Полежи, отдохни, я принесу тебе потом капустного сока, он поможет прояснить твой разум.

Друзилла, качая головой, поднялась и покинула комнату. Что только наехало на смелую и обычно такую сильную Пилу? Не только же то, что она волновались из-за Клаудиуса. Когда Валериус вернулся назад и свою ложу, он обнаружил, что Пила без движения лежит в углу. Рабы вынуждены были отнести ее домой, потому что она никак не могла очнуться от обморока.

Валериус был более чем доволен исходом игр. Это были самые роскошные и дорогостоящие игры, которые когда-либо устраивались в Риме, и они еще надолго останутся в памяти народа. К тому же странный финал дал пищу многодневным разговорам и стал поводом к самым диким корыстным умыслам и сплетням.

То, что нежная Пила упала при этом в обморок, показалось ему абсолютно понятным. По своему великодушию он не стал порицать любимую рабыню и даже позвал лекаря, чтобы тот осмотрел Пилу. Эскулап установил, что причиной обморока было сильное волнение, пережитое девушкой, а в остальном здоровье у рабыни удивительно крепкое.

Валериус успокоился и поручил дальнейшую заботу Друзилле. Не то Ромелия. В ней росло раздражение против Пилы. Она хотела оставаться в центре внимания во время игр, которые полностью оплатил ее супруг. Она была светской дамой, она должна была показывать себя и наслаждаться тем, что народ восхищался ею. Для этого все средства казались ей хороши, и в обычных условиях никто ей в этом не препятствовал. Ромелия могла позволить себе расточительную роскошь в одежде и украшениях. У нее были самые дорогие и самые экзотические ароматные воды и мази, коренья и цветы, и, благодаря тщательному уходу и обильной косметике, красота ее, казалось, не поддавалась времени.

Она интенсивно готовилась к играм, ее не пугали ни цены, ни собственные труды, и тут вдруг Валериус запрещает ей отрезать волосы у Пилы, из которых мог получиться роскошный парик. Со злостью Ромелия вспоминала послеобеденное время в саду, когда Валериус напрочь запретил ей дотрагиваться до Пилы. Однако ее ненависть была направлена не против Валериуса, а против Пилы. Что только сделала эта коварная рабыня, чтобы Валериус внезапно так привязался к ней?! Она не была его подругой в постели, Ромелия это знала точно. Ей не подобало контролировать, с кем ее супруг делит постель, ее это и не интересовало, пока мир в доме не был нарушен. У Валериуса было четверо прекрасных детей, он гордился ими и трогательно о них заботился. Он лишь изредка делил постель с Ромелией, и ей было на руку то, что он оставляет ее в покое. Она точно знала от рабов, кто в данный момент забирается к Валериусу под одеяло.

В большинстве случаев это были хорошо оплачиваемые амикас, или греческие гетеры, которых он приглашал. Время от времени он посещал лупанарий высшей категории, чтобы получить удовольствие от меретриц, продажных женщин. Все это служило для того, чтобы рассеяться, отвлечься, поддержать равновесие и здоровье.

Однако с Пилой, похоже, все обстояло по-другому.

Из верных источников Ромелия узнала, что Пила еще никогда не принадлежала ни одному мужчине и Валериус также держался от нее в стороне. Тем не менее он купил ей красивые платья и украшения, баловал ее, как наложницу, и поручал ей лишь легкие работы. Ока наслаждалась определенной свободой, хотя не умела ни читать, ни писать, не играла ни на одном музыкальном инструменте и не была способна декламировать вслух стихи.