Книга Коварная обольстительница - Лесли Лафой

– И в ней много хорошего, – радостно ответила старушка. Она протянула внуку небольшую треугольную коробку из кедра, на крышке которой значилось название какого-то индейского племени. Коул никогда ничего не слышал о нем. Он открыл крышку и обнаружил там аккуратно уложенные карандаши, тоже из кедра и тоже с названием этого племени.

– Это подарок, как я понимаю?

– В прошлом месяце я отправила им тридцать долларов на внедрение программ по профессиональному обучению.

Коул тяжко вздохнул и взглянул на коробку с карандашами, которую держал в руке.

– Ты могла купить это в любом магазине канцтоваров меньше чем за доллар.

– То, что там продают, не из кедра, – возразила. Ида, продолжая сортировать почту. – И на них не написано название племени.

– Это не имеет значения, тебе не кажется?

Старушка подняла глаза. Взгляды бабушки и внука встретились.

– Нет, Коул, я думаю, что в этом-то как раз и дело. Карандаши, которые продают в магазине, не помогают никому, кроме отправителя и получателя. А эти помогают неимущим молодым мужчинам и женщинам освоить ремесло.

Например, ремесло мошенников, с досадой подумал Коул.

– Ну, хорошо, – сказал он, решив избежать ссоры. – Принято. Еще что-то?

Он мысленно выругал себя в ту же секунду, как эти слова сорвались с его языка.

– Собираешься прочитать мне еще одну лекцию о бдительности в благотворительном деле? – сухо спросила бабушка. – Не знаю, сколько раз я уже извинялась за ту злополучную группу террористов. Я понятия не имела, что это были за люди, и искренне верила, что финансирую покупку плетеных детских колыбелек и купальных простынок.

Коул поднял руки в знак того, что сдается.

– Никаких лекций, бабушка. Обещаю.

– Спасибо. – Ида улыбнулась, и ее голубые глаза засияли. – Как прошел ваш ужин прошлым вечером?

Ага! Начался допрос с пристрастием.

– Славно, – уклончиво ответил он, зная, впрочем, что бабушка не оставит его в покое.

– Что вы заказывали?

Черт! Он сразу вспомнил о том, как Эмили приближалась к нему в своем убийственном платье…

– Вы ведь ходили ужинать, правда?

– Да, конечно. Я просто не… – Придумай что-то, шепнул ему внутренний голос. – Телячьи котлеты. Было очень вкусно.

– А Эмили тоже понравилось?

– Да, по ее словам.

– А как она сегодня утром? О, это что-то новенькое!

– Не знаю, – ответил Коул, небрежно пожав плечами.

Брови бабушки медленно поползли вверх.

– У Эмили все прекрасно, и это все, что я могу тебе сказать.

– Ты собираешься увидеться с ней сегодня вечером?

– У нее сегодня будет работать бригада кровельщиков. Не знаю, будет ли она в состоянии пойти куда-то вечером или так измотается, что рухнет спать. Буду действовать по обстоятельствам.

Ида медленно кивнула, как делала раньше, когда внук утверждал, что это не он съел последние шесть трюфелей из коробки. А ведь оба они знали, что, кроме него, в доме никого не было!

– Кстати, насчет сна. Судя по твоему виду, тебе тоже не повредит хорошенько выспаться.

– Попробую, бабушка, – сказал Коул, усмехаясь. – Пойду сделаю себе какой-нибудь тостик. А ты не хочешь?

– Спасибо, нет. Я уже давно позавтракала.

«Давно позавтракала» означало, что ему, судя по всему, было не до завтрака. Он ничего не ответил, только ласково улыбнулся и оставил бабушку наедине с ее мыслями.

Коул намазывал себе арахисовым маслом уже третий тост, когда дверь столовой распахнулась и ударилась о кухонную стойку.

– Коул! – Глаза старушки гневно сверкали.

– Да? – ответил он, прокручивая в голове все свои последние прегрешения и прикидывая, о скольких из них Ида могла знать.

Она бросила до боли знакомые бумаги на стойку рядом с масленкой.

– Я не собираюсь в дом для престарелых. Ни в какой. Никогда. Останусь в этом доме до тех пор, пока за мной не приедут санитары, чтобы отвезти в морг.

Коул взглянул на бумаги.

– Ты проверяла мои карманы? – спросил он единственное, что пришло ему в голову.

– Я собиралась подгладить твой пиджак.

Ох уж эти женщины со своим извечным стремлением подгладить что-то!

– Я думаю, – начал Коул осторожно, – нам есть что с тобой обсудить, бабушка. Не обязательно прямо сейчас, но… Ты не вечно будешь способна…

– Этот разговор может состояться в любое время, когда ты захочешь, Коул. Но не жди, что мы поймем друг друга. Переезд сюда был последним в моей жизни. И я не уеду отсюда до тех пор, пока мое многострадальное тело не вынесут из этого дома на носилках вперед ногами.

И с этим заявлением Ида повернулась и гордо вышла из кухни. Коул откусил кусок тоста и начал медленно жевать, задумавшись над всеобщим, по-видимому, женским отвращением к идее жизни в приюте для престарелых.

Может, женщинам отвратительна мысль об общих столовых? Или о том, что в домах престарелых, как правило, на одного мужчину приходится десять дам, и они не хотят провести свои последние годы в постоянных раздорах? Да он не мог и представить, чтобы его бабушка не была постоянно в центре внимания и при этом все мужчины не были бы у ее ног и не умоляли ее оказать им честь.

Какова бы ни была причина такого женского интуитивного неприятия… Коул собрал бумаги, которые бабушка швырнула на стойку, и выбросил их в мусорную корзину.

– Ну вот, – сказал он сам себе, откусывая следующий кусок, – ни слова больше об этом.

Ему надо было прислушаться к Эмили и выбросить все прайс-листы еще тогда, когда он был у нее. Эмили действительно хорошо знает жизнь и людей.

Решив, что проблема решенаа Коул доел тост, стер со стола крошки и пошел в свою комнату, чтобы подремать. Существовал шанс, что Эмили не придется весь день таскать по крыше банки с горячей смолой и она не будет валиться с ног от усталости ко времени ужина. По дороге к ней он купит в магазине какие-нибудь сэндвичи и, может быть, упаковку хорошего импортного пива. Они могли бы провести спокойный вечер вдвоем и поболтать, уютно устроившись на ее диване… Коул усмехнулся. Срочные сделки, товарные биржи, курсы иностранных валют и курс китайского юаня. После разговоров на эти темы он сможет делать с ней все, что захочет!..

Коул задремал. Безлюдный пляж на Гавайях, пальмы и волны… Эмили, на которой нет ничего, кроме гирлянды цветов на шее… Но почему вдруг в его райский сон что-то врывается?

– К-Коул…

И вот снова:

– К-Коул… П-п-проснись…

Кто-то тряс его за плечо. Он попытался открыть глаза. Его бабушка сидела на краю кровати. Она держала его одной рукой за плечо, другая рука безжизненно висела плетью. У него сразу же упало сердце. Он сел и взял ее руку в свои.