Книга Репутация леди - Николь Берд

Однако у нее было столько вопросов, которые хотелось бы задать матери уже долгие-долгие годы. Чтение этих писем, возможно, позволит Мэдди узнать о своей матери больше, но захотела бы мать, чтобы Мэдди и ее сестры прочли их?

Мэдди не знала, руководствуется она логикой или ею просто овладело искушение. Прикусив губу, она с бьющимся сердцем взяла первое письмо и развернула пожелтевший листок.

Дата вверху письма свидетельствовала о том, что оно было написано, когда матери едва исполнилось восемнадцать лет.

«Мой дорогой, – этими словами начиналось письмо, – у меня все еще кружится голова от нашего последнего танца. Мое сердце пело, от того что ты был так близко!»

О Боже, это были письма, написанные отцу! Почему они здесь, а не в каком-нибудь тайнике в его кабинете или спальне? – удивилась Мэдди. Она почувствовала себя совсем неловко – как она может читать любовные письма, написанные отцу?

Она сложила листок, сунула его обратно под ленточку и положила пачку в тетрадку с кулинарными рецептами.

Почему эти письма оказались на чердаке? Эта мысль не давала Мэдди покоя. Возможно, после смерти матери они были болезненным воспоминанием о днях счастья, и отец решил спрятать их подальше от любопытных глаз. А сейчас, даже если бы он этого хотел, то не смог бы подняться на чердак, чтобы забрать письма. Может, спросить его, не хочет ли он, чтобы они были у него?

Но как же она признается, что нашла их, да еще прочитала первое?

Ладно. Она решит это потом. А сейчас она поняла, что отец начал ухаживать за матерью, когда ей было семнадцать лет. Мэдди представила себе, как счастлива была ее мать в то время. Одно это стоило того, чтобы не чувствовать вину за прочитанное письмо. Мэдди словно получила доступ к голосу матери, доносившемуся из могилы. Что за глупая мысль, тряхнула головой Мэдди.

В холле послышались мужские голоса, и она поспешила спуститься.

После того как Мэдди, прочитав письмо матери, представила себе отца элегантным и учтивым молодым человеком, было странно видеть его в непривычном вечернем наряде. Со времени несчастного случая, произошедшего с ним много лет назад, отец редко выезжал в свет. Мэдди решила, что он выглядит прекрасно даже в немного старомодном камзоле. Эйдриан, напротив, был одет по последней лондонской моде и выглядел великолепно. Черный камзол и белоснежная рубашка превосходно оттеняли темные глаза и волосы виконта.

Завидев Мэдди на лестнице, отец улыбнулся. Эйдриан отвесил такой поклон, словно она была гранд-дамой, а не дочерью обедневшего дворянина, одетой в старомодное муслиновое платье с отделкой из дважды перекрашенных кружев.

Виконт и Томас осторожно подсадили отца в карету. Потом виконт помог Мэдди и сел сам, и карета отправилась в короткий путь к особняку Колстоунов.

Этот особняк был гораздо больше, чем дом Эплгейтов, освещался большим, чем обычно, количеством свечей, словно сегодня был праздник. Несмотря на волнение, Мэдди улыбалась, выходя из кареты. Потом осторожно подняли и усадили в инвалидное кресло отца. Его ноги укутали пледом, а на колени положили треуголку, и дворецкий покатил его впереди всех в дом.

Более высокое положение в обществе обязывало Эйдриана идти первым, но он махнул рукой, показывая, что впереди должен ехать старый Эплгейт. Это очень понравилось Мэдди – светский этикет был Эйдриану явно чужд. Разве он уже не прижился в их доме, где нет ни дворецкого, ни камердинера? Многие лондонские джентльмены ниже его рангом устроили бы скандал или вообще отказались бы жить в таких примитивных условиях.

Однако навстречу им уже шла миссис Колстоун. Протягивая руки, матрона воскликнула:

– А вот и наша совсем недавно обручившаяся пара, и какие же они оба красивые! Дорогая мисс Эплгейт, мы так за вас рады. Ваша дорогая матушка была бы в восторге!

Мэдди прокляла свою способность так легко краснеть.

– Спасибо, – пробормотала она.

Хотя ей и нравилась дородная добродушная миссис Колстоун, которая была близкой подругой ее покойной матери, Мэдди хотелось, чтобы соседи восторгались ее помолвкой не так громогласно и многословно. Она вдруг почувствовала себя нищенкой из сказки, укравшей принца. Эйдриан сразу же понял, что ей неловко.

– Я совершенно уверен, – вмешался виконт, – что и моя покойная матушка была бы в не меньшем восторге, если бы узнала, какую чудесную невесту я выбрал себе в жены.

– О! Разумеется, – запинаясь, ответила миссис Колстоун, но быстро поправилась: – Вам и вправду очень повезло. Уверяю вас, наша дорогая мисс Эплгейт – истинный бриллиант нашего графства, лорд Уэллер. Только ее преданность своему отцу, из-за которого она должна была оставаться дома, не позволяла ей принимать ухаживания поклонников со всего Йоркшира. Ее красота, ум, умение вести хозяйство… впрочем, о последнем вам нет необходимости беспокоиться.

Едва отдышавшись после своей тирады, хозяйка позволила виконту сопроводить ее к гостям, избавив Мэдди от необходимости и дальше выслушивать перечисление собственных добродетелей.

Наверное, уже поздно бежать домой и прятаться в своей спальне, подумала Мэдди. Оказывается, обручение не такая уж и легкая вещь, как она предполагала. К ней подошел лакей с серебряным подносом, на котором стояли бокалы с вином. Мэдди взяла один и обратила внимание на то, что отец разговаривает у камина с мистером Колстоуном, а по другую сторону камина стоят две матроны и смотрят на нее с нескрываемым любопытством. Одна из них поманила Мэдди веером.

Неужели ей снова придется отвечать на вопросы о помолвке, а может быть, и того хуже – о ночи в беседке? Нет, ни за что!

Мэдди притворилась, что не поняла сигнала, и направилась к отцу. Поправив на его ногах плед, она остановилась рядом и стала слушать беседу джентльменов о новейших образцах плугов.

Сама Мэдди, конечно, не думала о сельском хозяйстве. Она увидела, что Эйдриана подвели к этим любопытным кумушкам. Но он выглядел спокойно, она была уверена, что он расправится с ними гораздо лучше ее. Она отвернулась и стала смотреть на огонь в камине.

Ее мысли снова вернулись к радостному письму матери. Было так приятно думать, что ее родители были счастливы в молодости, тем более что у матери оставалось не так много лет для радости.

Погруженная в свои мысли, она вздрогнула, услышав за спиной голос миссис Колстоун:

– Я должна извиниться, мисс Эплгейт, что увела от вас лорда Уэллера, но все хотят поговорить с ним. Женщины в восторге от его внешности, а мужчины – от его титула, так что, боюсь, вам не удастся оказаться рядом с ним ни на минутку. Мне жаль, что я не могу устроить танцы в гостиной. Можно было бы закатать ковры, но комната слишком мала, да и оркестр мы не пригласили.

– Не переживайте, миссис Колстоун, – сказала Мэдди. – Хотя это очень романтично, когда ты… – Черт, она опять краснеет, а хозяйка смотрит на нее понимающим взглядом. Мэдди решила переменить тему, но почему-то выбрала ту, которая только что ее занимала: – Вы помните, когда отец ухаживал за моей матерью и они танцевали? Какой танец им особенно нравился? Хорошо было бы, если бы Эйдриан… лорд Уэллер… и я тоже умели его танцевать.