Книга Принцесса с принципами - Абигайль Кейси

Алиса игнорировала шустрых белок, успевших переодеться в зимние наряды.

Словно осень находилась не снаружи, а внутри ее меланхоличной души.

А студент пытался раз за разом пробиться к ее сокровенному «я», к ее настоящей сущности, к ее потаенным чувствам и угнетенным желаниям.

Все меньше оставалось листьев на деревьях.

Все больше становилось луж.

И когда в сером небе исчезли перелетные крикуны, то студенту третьего курса показалось, что он все-таки сумел заинтересовать прекрасную эгоистку своей распаленной, но пока лишь вербальной страстью.

Алиса ни разу не позвала его к себе — ни на чай, ни на кофе, ни на какао.

И, кроме провожания, у них не было других свиданий.

Впрочем, она все чаще и чаще поглядывала на своего настырного сопровождающего.

И даже начала подставлять щеку под его прощальный, ставший обязательным поцелуй.

Студент понял: настало время решающего объяснения.

Но почему-то все не мог найти подходящего момента — наверное, боялся ее отказа, превращающего все их свидания в нелепый фарс.

На этот раз интуиция его не обманула.

Алиса в последний день сентября позволила себе дольше обычного задержаться на прогулке.

Алиса, присев, заглянула в большую лужу и пожаловалась своему отражению: какая же она гадкая, мерзкая и нехорошая девчонка.

Студент не успел уточнить, почему.

Алиса перешла к следующей луже, чуть меньшего размера, и поведала обрамленной опавшими листьями хмурой поверхности, что на следующей неделе выходит замуж за профессора, завкафедрой, доктора наук и без пяти минут члена-корреспондента.

Против таких массированных аргументов у студента третьего курса не нашлось даже обвинительных слов.

Но Алиса перед самым подъездом нагло выпросила дежурный поцелуй и взяла с бывшего воздыхателя клятву, что он обязательно будет присутствовать на ее бракосочетании.

Лучше бы студент нарушил эту идиотскую, никому не нужную клятву.

Высокопоставленных гостей и особо почитаемых родственников на регистрацию собралось предостаточно.

У профессора лысина сияла ореолом от прошлых заслуг — опубликованных монографий и защищенных открытий по теме влияния сезонных миграций зайцев на численность популяции длинноухих.

Счастливая невеста, только что расписавшаяся с престарелым, но важным женихом, воспользовалась суетой, возникшей при вручении многочисленных букетов, улучила момент и предложила скромному студенту ни много ни мало — стать после чертова медового месяца ее постоянным любовником.

А в хмуром небе, среди тяжелых и грозных туч металась потерявшая стаю, заблудившаяся птица…

11 За идеал

Егерь потянулся к початой бутылке с рябиновой настойкой.

— Может, еще по рюмашке?

— А давай.

— За любовь?

— За любовь!

Чокнулись, выпили, закусили конфетами.

— Так что вы, сэр, получается, так и не наставили рогов почтенному профессору?

— Нет, Принси. Я даже не швырнул в ее искренние глаза букет роз.

— Отказаться от такого заманчивого предложения и удрать в тайгу — это странно.

— Я считал и считаю, что интимные отношения должны быть только между законными супругами и начинаться исключительно после заключения брачного союза…

— Сэр, я такого же мнения.

— Можно, я доскажу мысль?

— О'кей, сэр, о'кей.

— Секс без любви — это что-то вроде недосоленного супа.

— Bay!

— А чужая жена — это хуже, чем объедки. — Bay!

— Я не верю, что можно спать с одним, а любить другого! Не верю!

— Я тоже.

— Тогда, может, отметим достигнутый консенсус?

— Нет, хватит! — Принцесса решительно взяла бутылку и уверенно и безапелляционно загнала пробку на место. — Мы же беседовать собрались, а не напиваться до потери пульса.

— А на чем мы остановились?

— Ты хотел в чем-то признаться. Вернее, объяснить, как ты очутился здесь. То есть по какой причине.

— Принси, дорогая, Принси, я испугался очередного аналогичного случая. Так сказать, окончательного крушения любви. Понял, что не переживу еще одного предательства и покончу жизнь самоубийством. Пиф-паф!

— Сорри, Стью, но ты наверняка погорячился, бросив и учебу, и город.

— Почему погорячился?

— А вдруг бы ты влюбился в четвертый раз, и эта избранница оценила бы тебя и твое чувство?

— Не верил и не верю в такую возможность.

Егерь вернул бутылку себе.

— И впредь не поверю.

— Зря.

— Нет, по большому счету я получил то, что заслуживал. Не надо было их идеализировать. Хотя, Принси, я не могу иначе. Стоит мне влюбиться, как объект моего интереса превращается в святыню, недостойную вожделения и похоти. Женщина, очаровавшая меня, становится неземным, высшим существом. А вступать в половую связь с идеалом без оформления брака — как-то пошло и низко. Потому что для женщины официальное замужество является триумфом.

— Да ты, Стью, тонкий психолог.

— Без диплома и соответствующего образования.

— Стью, а я думала, у мужчин всегда на уме лишь одно — скорейшее совокупление.

— У большинства — наверное. Но я же понимаю отличие секса как физиологического акта от страстного и неудержимого слияния, которое осуществляется благодаря взаимной любви. Это же такие заоблачные вершины, это же такое райское наслаждение…

— Наверное, мало есть женщин, которые ценят именно такое отношение.

— А я не хочу и не буду превращать в вульгарную порнуху самое трепетное из чувств. Поверь мне, Принси, как почти биологу: единственная истинная ценность в природе, не поддающаяся никакой инфляции, а тем более дефолту или краху, — это любовь.

— Стью я, в полном восторге. Среди девственной природы встретить апологета воздержания — это фантастика.

— Да, такое написать в романе — никто не поверит. Сейчас герой — тот, кто трахает все, что шевелится. А любовь — это выдумка для впечатлительных девушек и мечтательных женщин.

— Сколько лет ты провел в этой охотничьей хижине?

— Чуть больше восьми.

— В полном одиночестве?

— Не считая собаки.

— И у тебя за это время не было ни одной женщины?

— Естественно. Не мог же я потребовать по рации от «Рыси-первой», чтобы мне из города специально доставили самую дорогую проститутку.