Книга Опасность на каждом шагу - Майкл Ледвидж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бросив взгляд на публику, он увидел, что улыбаются все. Что ж, его кривлянье хотя бы помогло всем расслабиться. Малыш Джонни — тот и вообще согнулся, схватившись за бока.
«Смейся-смейся, подонок, — подумал Руни, поднимаясь на ноги. — У меня таких шуточек миллион. Погоди, я еще не рассказал о том, как похитителей сажают на электрический стул».
Чарли Конлан притворно ржал над выкрутасами Джона Руни, попутно изучая бандитов одного за другим.
У задней стены капеллы расположились шестеро шакалов, в том числе и здоровяк Джонни, но Джек и пятеро-шестеро остальных куда-то ушли.
Пока остальные заложники смеялись над комедией, Конлан попытался припомнить армейские тренировки. Пересчитал гранаты, оценил оружие и дубинки. Там, где сутана вспучивалась на животе, видимо, был край бронежилета.
Конлан пересел на полметра вбок, стараясь не привлекать внимания.
— Тодд, — шепнул он.
— Чего? — отозвался звездный «гигант».
— Браун с нами?
Финансовый воротила был крупным мужчиной и в пятьдесят лет вполне сохранил физическую форму.
— Идея ему здорово понравилась, — сказал атлет. — Он поговорил с Рубинштейном. Тот попытается завербовать мэра.
Конлан был рад, что квотербек с ними. Из всей компании двухметровый стокилограммовый спортсмен, пожалуй, единственный был способен справиться с бандитом один на один.
— Дело пошло, — уголком рта отметил Чарли. — Вместе с Руни получается пятеро. Чем больше, тем больше у нас шансов.
— Что будем делать? — спросил Тодд.
— Решение за нами. Помнишь, как они нас обыскали? Вытащили мобильники и кошельки? — Он остановился, как будто слушая очередную шутку Руни, а затем продолжил: — Они упустили пушку у меня в ботинке. Двадцать второй калибр.
Ну вот, он и соврал. На самом деле пистолета у него не было, но чтобы выжить, надо дать людям надежду, ободрить их, чтобы в нужный момент никто не спасовал.
Услышав аплодисменты, Конлан поднял взгляд к алтарю. Руни вышел на поклон. Шоу закончилось.
— У нас может получиться, — сказал Сноу, заглушаемый хлопками. — Скажи только слово. Мы поднимемся. Дадим им прикурить.
Морщась, Чистоплюй вслепую шарил затянутой в перчатку рукой за телефоном-автоматом на северо-западном углу Пятьдесят первой и Мэдисон. От будки так несло кислой вонью застарелой мочи, что резало глаза. Куда он запропастился?
«Надо же было так выбрать место встречи», — подумал он, нашарив наконец за металлическим ящиком провод в пластиковой изоляции.
Еще один пункт выполнен. Чистоплюй подключил наборный диск телефонной компании к паре цветных проводков. За три недели до начала операции его парни протянули через систему коммуникации собора два телефонных провода в подвал дома приходского священника, а потом вывели их через люк телефонной компании к трубке этого телефона-автомата. Они знали, что звонки по мобильным и стационарным телефонам будут прослушиваться, поэтому склепали собственную, неофициальную линию.
Чистоплюй взглянул на часы и поднес трубку к уху.
Ровно в шесть часов вечера в ней раздался треск — кто-то из подельников подключил к линии батарейку на девять вольт. Вместо мудреных высоких технологий они обдурили копов самым примитивным способом. Чистоплюй просчитал все с начала до драматической развязки и побега. Надо признать, идея была блестящая.
Он начал тихо насвистывать «Придите к младенцу» — свою любимую рождественскую песенку.
— Ты еще там, Джек?
— А куда я денусь… Как там снаружи?
— Когда ты выпустил первую волну, — улыбнулся Чистоплюй, — эти страдальцы не знали, ослепнуть или сначала обделаться. То же самое с Хопкинсом. Придурки до сих пор трясут башкой, не могут поверить.
— Приятно слышать.
— Как прошли интервью с нашими богатыми друзьями?
— Очень плодотворно. Вопрос только в том, не очнутся ли копы до того, как мы будем готовы к последней стадии?
— Судя по всему, что я тут видел… — рассмеялся Чистоплюй, — они будут бродить в потемках до следующего Рождества.
— Прости, не могу посмеяться вместе с тобой, — холодно отрезал Джек. — Почему-то в соборе, под прицелом у легавых всего города, все кажется не таким смешным.
— У каждого из нас своя роль, Джек, — ответил Чистоплюй.
Его подельник Джек был прирожденным истериком. Не самое приятное качество.
— Да-да, и на твоем месте я бы изо всех сил постарался ничего не перепутать, — угрожающе прошипел Джек и отключил их «частную» линию.
Когда я оторвался от записей, которые делал во время переговоров с Джеком, за оконцем штаба было уже темно. Время летело. Пол Мартелли говорил по телефону. Нед Мэйсон тоже. Еще дюжина полицейских, включая Стива Рено, сидели за ноутбуками.
Я встал и потянулся, вытянувшись в свои полные метр восемьдесят пять и коснувшись руками потолка.
Требования ушли в нью-йоркскую штаб-квартиру ФБР на Федерал-плаза, 26. Белые воротнички из отдела преступлений прорабатывали номера счетов. Общая сумма выкупов составила около восьмидесяти миллионов долларов.
Довольно внушительная сумма для одного человека, но средняя цифра на одного заложника — около двух с половиной миллионов — была в общем-то приемлемой.
Вообще удивительно, как охотно они согласились заплатить.
Семьи знаменитостей давали мне номера своих управляющих, не успевал я объяснить, кто звонит и зачем. Несколько голливудских агентств без разговоров внесли деньги фирмы за самых прибыльных своих клиентов. Три инвестиционных банка продлили рабочий день и организовывали переводы со счетов.
Один адвокат из Беверли-Хиллз вообще попросил у меня номер Джека — он хотел лично поговорить с похитителем. «Э-э-э, Джек? С тобой хочет поговорить Марв Бейгелман из Калифорнии».
С одной стороны, я злился на этих людей. С другой — не мог не признать, что Джек с самого начала был прав. Толстосумы были готовы отдать любые деньги за билет на выход.
Выйдя из автобуса глотнуть свежего воздуха, я чуть не оглох от треска дизельных генераторов. Вокруг собора расставили штук шесть переносных осветительных установок, и они освещали собор, что твою Таймс-сквер. Я немедленно вспомнил еще одну неприятную особенность нашего города — киносъемки: простаивающие без дела трейлеры, перегороженные улицы, всюду яркие огни.
«Пора разорить какую-нибудь забегаловку на колесах, — подумал я. — Посмотрим, удастся ли поесть вообще».
Проходя по Пятидесятой, я заметил, что с боков собор тоже освещен. Наверное, по кварталу сейчас прогуливались под ручку целые семейства. Румяные зеваки со всех концов страны и мира потягивали какао и улыбались огонькам свечей в витражах.
