Книга Умереть легко и приятно - Марина Серова

– Что же, это вполне логично! – великодушно согласился он с моей точкой зрения.

Я тоже еще раз оглянулась на комнату Лены. Картина производила весьма удручающее впечатление, причем не столько своим беспорядком, сколько ощущением ее покинутости. С тахты взирал на меня осиротевший медвежонок. Мне снова стало его жалко. Не знаю зачем, но перед тем как уйти, я подошла к тахте и взяла его с собой.

– А вы можете быть сентиментальной! – улыбнулся Лисовский, увидев игрушку в моих руках. – Вообще-то это вещественное доказательство.

– Думаю, без него следствие ничего не потеряет! – Прижав медвежонка, я направилась к выходу.

Мы захлопнули дверь и спустились вниз. Выходя из подъезда, я заметила стоящую неподалеку темно-зеленую «десятку». В ней можно было разобрать два крупных грузных силуэта – водитель и пассажир рядом с ним. Свет в салоне был выключен – они просто сидели в машине. И наблюдали. И мне это очень не понравилось.

Когда мы сели в машину, я показала на «десятку» Лисовскому.

– Странная машина! Подозрительная!

– Машина как машина! – пожал он плечами.

– В нашей ситуации очень даже необычная! У меня нехорошее предчувствие!

– Нам сейчас главное сделать отпечатки и выяснить, что же все-таки на этих снимках.

– Ладно! – согласилась я. – Про какое место вы говорили?

Я осторожно тронула с места свой «гольф», при этом не сводя глаз с подозрительной «десятки».

Перед тем как наша машина завернула за угол, в сторону улицы, я успела заметить, что обе дверки «десятки» открылись и сидящие в ней типы вышли наружу.

* * *

– Насколько я понимаю, нам сейчас нужна фотолаборатория! – сказала я Лисовскому, когда мы снова оказались на Московском проспекте.

– Есть тут одна… – сказал Сергей. – Надеюсь, что там будет все как обычно!

– В смысле? – удивилась я.

– Сейчас увидите! – усмехнулся он. – Давайте на Некрасова заворачивайте и там два квартала вверх.

– Хорошо! – Я сделала все, как он велел. Повернула на улицу Некрасова и проехала по ней два квартала вверх.

– Здесь направо и во двор. Ворота будут открыты.

Я повернула направо и въехала через открытые ворота во двор небольшого двухэтажного особняка, каковыми просто изобилует наш город.

– Неужели здесь есть лаборатория?

– Есть, если ее еще не пропили! – усмехнулся Лисовский.

Мы вошли в ветхий подъездик и по скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. Еще снизу я слышала громкую музыку, но, только подходя к двери квартиры на втором этаже, я поняла, что она раздается именно из-за нее.

– Это здесь! – констатировал Лисовский, указав на эту дверь.

– По-моему, там отдыхают и совсем нас не ждут! – скептически сказала я.

– Там всех ждут! – ответил Лисовский и спокойно ее открыл – дверь была не заперта.

Мы оказались в тесном коридоре, в котором пахло мышами, какой-то строительной плесенью и одновременно коньяком и закусками. Громко гремела музыка, из глубины квартиры раздавался шум вечеринки – громкий смех, женский визг, мужской гогот и все прочие звуки, коими обычно сопровождаются подобные бесшабашные мероприятия.

– Мы точно попали по адресу? – Я недоверчиво посмотрела на Лисовского.

– По адресу! – спокойно сказал он. Этот странный опер явно был здесь уже не в первый раз.

Мы прошли по узкому коридору до высокой двухстворчатой двери, за которой и происходило все безобразие.

– Добро пожаловать в сумасшедший дом! – с этими словами Лисовский распахнул створки двери передо мной. И я вошла…

Это была большая комната с тремя высокими окнами. По крайней мере, мне так показалось. Дело в том, что свет в комнате был выключен, и мне пришлось довольствоваться вспышками какой-то цветомузыкальной установки, в такт ритм-энд-блюза перемигивающейся по углам просторного помещения.

В углу на столике был установлен небольшой «миди» «хай-фай», изрыгающий ту самую музыку, которую было слышно снаружи. Рядом с ним находился хорошо оформленный стол с бутылками и разного рода холодными закусками. В центре комнаты танцевали человек десять. Приблизительно поровну мужчин и женщин. В общем, это была самая обычная тусовка, или сейшен, – это уж как кому хочется сие мероприятие называть.

Никто на нас особого внимания не обращал. Все были заняты друг другом, музыкой и содержимым стола. Непонятным оставалось одно – какое отношение эти хорошо зависающие люди имели к столь необходимой нам в данный момент фотолаборатории.

Тем временем из группы танцующих выделился некий длинноволосый тип, который высоко поднял руки в радостном приветствии и громко, перекрикивая «хай-фай», заорал:

– Привет ментам! Какими судьбами тебя, Серега, сюда занесло? Сто лет тебя уже не видели!

– И еще столько бы не видели! – закончил за него фразу Лисовский.

– Гонишь! Я всех принимаю – и мытарей, и грешников! И всем рад! – Экзотическая личность гостеприимно развела руки, пытаясь принять вновь прибывших гостей в свои объятия. – А что это ты мне свою леди не представишь? Совсем в своей ментовке забыл про понятие «галантность»?

– Слушай Слон, нам нужна твоя помощь! Пошли на кухне поговорим. Или лучше прямо к тебе в лабораторию, – сказал Лисовский.

– Так я и думал! – грустно констатировал Слон. – Приходит к тебе старый друг, и оказывается, что по делу! Ну что же – пошли на кухню!

Кухня оказалась очень просторным помещением в конце коридора. По площади она могла поспорить с комнатой, в которой проходил сейшен. Но, в отличие от шумной комнаты, здесь было тихо. И пусто.

– Итак, чему обязан визитом столь редкого в наших местах гостя? – спросил Слон Лисовского, при этом не сводя глаз с меня.

– Да ладно тебе, Слоник, не гони! Ты же знаешь, какая у меня работа! – почему-то начал оправдываться доблестный опер.

Должна сказать, что ситуация выглядела довольно забавно – этакий неформал с длинными, ниже плеч, волосами, с двумя серьгами в правом ухе откровенно наезжает на представительного строгого товарища из органов. И тот, вместо того чтобы эти наезды пресечь, начинает как-то нерешительно перед неформалом оправдываться. Случай не из реальной жизни!

– Ладно, давай выкладывай, зачем тебе понадобился скромный фотограф! И представь меня наконец даме!

– Ах да! Извини! Познакомьтесь, пожалуйста: Женя, это Дима Скворцов, более известный как Слон, настоящий художник. Слон – мой друг детства. Дима, это Евгения Максимовна, в некоторой степени моя коллега.

– Что, Евгения Максимовна тоже работает в милиции? – удивился Слон.

– Можно просто Женя! – сказала я. – И работаю я не в милиции, а скорее в частном секторе.