Книга Ночной поезд в Инсбрук - Дениз Вудз

— Но она больна. Я должна остаться с ней.

Женщина пожала плечами и громко затараторила.

Фрэнсис показала пальцем на дочь египтянки, а потом на свой живот, кивнув на Лину. И вновь указала на живот последней, покачав головой, в надежде, что женщина поймет, что у той сложная беременность.

Женщина нахмурила брови, не переставая что-то доказывать словами и жестами. Они пытались общаться, не понимая друг друга, в то же время изо всех сил скрывая от Лины суть разговора. Похоже, египтянка спросила, не выпадет ли младенец, на что Фрэнсис кивнула. Женщина сочувственно опустила нижнюю челюсть. Она что-то сказала Лине и попыталась расчистить место для Фрэнсис. Ее звали Афаф. У нее было круглое лицо, изогнутые брови и широко поставленные глаза. На ней был синий шарф, закрывающий лоб и завязанный под подбородком по-египетски. Они с облегчением вздохнули, когда дочь египтянки (по имени Джамиля) вытащила свою мать из каюты.

В конце концов моторы взревели, будто сам паром разродился, и они медленно отчалили. Лина дремала, а Фрэнсис поднялась на палубу и стала жадно дышать свежим воздухом, вглядываясь в даль, пока судно отплывало от берега, оставляя позади смутные очертания суданского берега. За паромом на буксире тащились аж две развалюхи, ржавые и насквозь дырявые, борта которых почти касались воды — столько пассажиров на них набилось. Целые семьи с радиоприемниками, матрасами, алюминиевыми кастрюлями устраивались там поудобнее, готовясь к путешествию в Египет. Фрэнсис удивлялась, как эти плавающие платформы, похожие на листья на воде, не затонули под весом своего груза. Вокруг плескалась синяя, стерильно чистая вода в сумеречном свете. Ей удалось сюда добраться, удалось проехать на скором поезде «Долина Нила» до Хартума, увидеть своими глазами слияние вод Нила и могилу Махди в Омдурмане, но все это меркло перед тем, что здесь произошло. Она думала о Ричарде и молилась, чтобы с ним все было хорошо, и больше всего на свете она хотела, чтобы все это оказалось досадной случайностью, недоразумением, которое в скором времени разрешится.

С заходом солнца паром причалил к берегу, и моторы стихли. Это судно на ночь останавливалось. По дороге в Судан эта остановка даже вносила некое разнообразие, но на обратном пути это было испытание. Отправились они позже расписания — значит, завтра они, по всей вероятности, до Асуна так и не доплывут.

После того как правоверные прочитали вечернюю молитву, Фрэнсис пошла прогуляться в толпе, наводнившей палубу. Побережье было диким и необитаемым, а на двух платформах, плывущих вслед за паромом, люди готовили и разговаривали, по всей видимости наслаждаясь этим ужасным путешествием. Оттуда раздавался крик младенцев, визг детей и женский смех. Жизнь текла своим чередом на плоту, плывущем по созданному человеком озеру вдали от цивилизации. «А где же смерть?» — подумала Фрэнсис.

С наступлением темноты стало тяжелее. Для Фрэнсис и Фредрика каждая минута казалась днем, для Лины — больше чем день. Бессонной ночью было нестерпимо душно, и даже теплое солнечное утро не принесло облегчения от всех переживаний.

Фрэнсис улыбнулась Лине:

— Еще один денек, и ты дома на свободе.

— Плюс еще одна ночь.

Было раннее утро, когда австралийцы позвали Фрэнсис на палубу взглянуть на изваяния Абу-Симбеля на берегу. Три статуи неподвижно сидящего Рамзеса Второго уставились на них.

— А что с четвертым корешем? — спросил Джоел, щелкая фотоаппаратом. — От него остались только колени.

— Развалился, видать, — засмеялся Род.

— Ты прав как никогда. Видно, он умирал со скуки. Просидеть четыре тысячи лет в пустыне, где даже футбол не посмотреть, — от такого испытания кто угодно развалится!

Фрэнсис проклинала тот день, когда ее потянуло в Судан. Она обещала Ричарду, что они сделают крюк, чтобы осмотреть Абу-Симбел по дороге в Каир. Теперь же ей ничего не оставалось, как смотреть на эти неповторимые святилища издалека, с середины реки.

В тот день она пошла, в сопровождении Фредрика и Пера, к капитану попросить его продолжать движение ночью, но он любезно сказал им, что это невозможно, он не может нарушать инструкции. Слишком опасно буксировать плоты в темноте.

— Но наша подруга серьезно больна.

— Я понимаю, но мне надо думать о сотнях людей, а ранним утром мы будем в Эль-Садд-эль-Али.

Подавленные, Фредрик и Пер ушли ни с чем.

— Она ждет ребенка, — сказала Фрэнсис. — Две жизни, а не одна подвергаются риску. Мы должны прибыть в Асуан как можно раньше.

— Смотри туда.

Капитан, кругленький человечек небольшого роста, подвел ее к перилам и указал на переполненные баржи.

— Я не могу буксировать их ночью. Извини, но это безумие.

И правда безумие. Несколько недель спустя на озере Насер этот самый паром был охвачен огнем и затонул с сотнями жертв на борту. Фрэнсис частенько задумывалась после того случая, остался ли жив ее благородный капитан или пошел ко дну вместе со своим героическим маленьким крейсером.

Лина была права. У нее случился выкидыш той ночью посреди озера, и это было ужасно. Когда это началось, чуть за полночь, они стояли на якоре у берега. Уже не в первый раз Фрэнсис проваливалась в забытье. Ее интересовало, как долго еще она будет лететь в эту невероятную бездну.

Она пыталась заснуть, когда услышала прерывистое дыхание с нижней койки.

— Господи, только не это, — прошептала она.

Фрэнсис попробовала не обращать внимания на стоны Лины, абстрагироваться от них, но не слышать их было невозможно. Начались схватки. Афаф включила свет и мрачно взглянула на Фрэнсис.

Они были напуганы, поскольку никогда с этим не сталкивались. Они позвали корабельного завмеда, но от него было мало толку. Он не был врачом и не имел ни малейшего понятия, что надо делать, да и не желал ничего предпринимать. Женщины сами разберутся! Он предложил только чистые полотенца и болеутоляющее и пошел на поиски профессионального медика. Система громкого оповещения не работала, поэтому пришлось положиться на моряков, которые ходили по палубе и звали доктора, но среди сотен пассажиров не нашлось ни одного человека с медицинской подготовкой.

Фрэнсис прокручивала в голове свои лживые обещания, данные в Вади-Хальфе: «Выкидыша не будет. Все будет хорошо». Как же легко было обещать, когда она думала, что ее не будет рядом, если вдруг эти обещания не сбудутся! А где тот пресловутый инстинкт, который она так красноречиво описывала, заверяя Лину в том, что он проснется у Пера с Фредриком, как только возникнет необходимость в этом? Инстинкт не проснулся. Только страх.

Живот скрутило от ужаса. Она неистово схватилась вытирать пот со лба у Лины, будто надеялась, что своей активностью сможет остановить происходящее. Как все пройдет? Как выглядит плод через одиннадцать недель после зачатия? Ей придется на него смотреть? Как узнать, что все уже позади?

Афаф догадалась, что лучше будет отвести Лину в уборную. Именно так они и сделали. Они с трудом отвели ее в туалет в три часа ночи и подержали над дыркой в полу, пока ее внутренности выходили наружу. У Фрэнсис звенело в ушах, перед глазами все плыло, еще немного — и ее вывернуло бы наизнанку, но она справилась с собой и удержалась на ногах.