Книга Рыжее солнышко - Пола Льюис

Он взглянул на часы.

— Десять минут, — согласился он, но не двинулся с места.

— Ну, может быть, вы выйдете?

— О, черт!

Джесси подняла что-то с пола и бросила ему.

Он поймал на лету высоко в воздухе и рассмеялся.

— Гарольд, я полагаю.

— Где мои хорошие манеры? Гарольд, это Сидни, Сидни, Гарольд. Теперь вон.

Он все еще не двигался. Затем шагнул прямо к ней, пристально разглядывая ее в течение бесконечно долгой секунды, наклонился и поцеловал в щеку.

На его застывшем, как маска, лице ничего нельзя было прочесть. Сидни выпрямился.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, — хрипло произнес он.

«ОПАСНОСТЬ!» Это написанное большими буквами слово как бы повисло в воздухе между ними.

— Я думаю, мне лучше поехать без вас, — тихо сказал он.

— Я думаю, мне лучше еще поспать, — ответила Джесси еще тише.

— Увидимся через десять минут.

— Через пять.

Прогулка верхом не представляет собой ничего романтического, решила Джесси, несмотря на то что пейзаж, окружавший их, был просто потрясающим: холмистые пастбища волнообразно переходили в остроконечные неприступные вершины Скалистых гор, возвышающихся на западе.

Джесси была неумелой наездницей, поэтому все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы удержаться в седле.

Пока ей это удавалось. Но нечего и говорить, что могло бы произойти, если бы она отвлеклась.

Джесси держала поводья в одной руке, а другой крепко уцепилась за выступы седла, хотя Сидни сказал, что в этом нет необходимости. Сам он выглядел так, будто родился в седле. Откуда он может знать, что необходимо, а что нет неопытному наезднику?

Ездить верхом ее обучал Стив, ведя лошадь под уздцы, поэтому к самостоятельной езде она была совершенно не готова.

А Сидни, пустивший лошадей скакать разламывающей кости рысью, видимо, обожал мучить людей. У его лошади ноги были длиннее, поэтому она шла быстрее, чем лошадь Джесси, и Сидни намного опередил ее, что мешало им даже поболтать.

Они ехали уже довольно долго. Джесси стало жарко. Румянец, так украшавший ее в это утро, быстро исчез со щек.

— Черный — не очень подходящий цвет, — заметил Сидни, сдерживая свою нетерпеливую лошадь, которая взвилась на дыбы перед Джесси.

— Вы имеете в виду свою лошадь? — спросила девушка.

— Нет, я имел в виду вашу рубашку. Черный цвет притягивает тепло.

— Ах, мою рубашку. Вы ничего не понимаете. Черный великолепно сочетается с цветом моих волос.

— Как будто вы собрались на бал к английской королеве, а не на верховую прогулку, — съязвил он, критически разглядывая свою спутницу.

Неужели он хочет отправить ее обратно?

— О нет, — сказала Джесси. — Не волнуйтесь, со мной все в порядке. — Господи, когда же мы будем на месте?

— Вы уверены? Ущелье Бизонов находится примерно в часе езды отсюда. Дайте мне знать, если езда слишком утомит вас.

— Обязательно.

— Вам, наверное, хотелось, чтобы этот здоровенный парень на время убрался отсюда. Он просто зануда, правда?

— Да, конечно. Как вам будет угодно.

К несчастью, когда его лошадь устремилась вперед, ее сделала то же самое. Джесси вцепилась в седло и героически терпела, пока лошадь подбрасывала ее всю дорогу.

Они проскакали, казалось, где-то около сотни миль, прежде чем Сидни решил замедлить темп.

— Разве это не великолепно? — спросил он. — Что может быть лучше ветра, треплющего ваши волосы?

Она могла только догадываться, что ветер сделал с ее волосами.

— Мы живем в двух совершенно различных мирах, — простонала Джесси. — На расстоянии не менее миллиарда миль.

— Что? — спросил он, резко натянув поводья. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что у меня болят колени. И бедра. И спина разламывается. Сидни, у меня, в конце концов, болит задница.

— Почему вы не сказали мне раньше? Джесси, я же спрашивал, все ли с вами в порядке.

— Я не хотела, чтобы вы подумали, будто я трусиха.

— Я уже знаю, что вы не трусиха.

— Я хотела, чтобы вы подумали, будто я — выносливый человек, знающий толк в лошадях.

— Зачем?

— Я хотела вам понравиться.

Он выглядел ошарашенным.

— Вы хотели мне понравиться? Зачем? Что еще вы запланировали для ранчо?

— Нет у меня никаких планов насчет вашего вонючего ранчо!

— А насчет меня? — подозрительно сказал он.

— Вот видите! Вы всегда думаете обо мне только самое плохое.

— Я?

— Только не понимаю, почему я вам не нравлюсь. Проклятье! Вы, упрямый старый ковбой, я же отличная девушка!

— Я никогда не говорил, что вы мне не нравитесь, — мягко сказал Сидни. Он направил лошадей к небольшой рощице, протянувшейся вдоль маленького ручейка, остановил там свою лошадь и медленно спешился.

Затем перешел на другую сторону и помог Джесси слезть с лошади. Колени девушки подогнулись, и она прислонилась к нему.

Его рука крепко обняла ее.

— Будьте вы прокляты, Джесси, с чего это вы взяли, что не нравитесь мне? Вы мне нравитесь, черт возьми, даже очень.

— Разве?

— А как вы думаете, зачем я попросил вас поехать сюда? Вы меня заинтриговали, и я хотел получить возможность узнать вас получше.

— Правда?

— Ну а вы что подумали?

— Я подумала, вам нравится… целовать меня.

— Ну, я не буду этого отрицать.

— Я подумала, что, может быть, вы завернете меня в шерстяное одеяло, увезете в никуда и осыплете поцелуями с ног до головы.

— Я привез одеяло, — хрипло сказал Сидни.

— Я надеялась на это.

— Правда? — нежно спросил он.

— Нет, Сидни, я не могу! Мы не можем.

— Мы не можем?

— Мне еще никогда не было так больно, — пожаловалась она, со стоном опускаясь под дерево. — Я думаю, что не смогу скакать верхом обратно.

— Вам придется это сделать, — сказал он.

— Но я не могу.

— Джесси, — Сидни присел рядом с ней и дернул одну из ее кудряшек, — это может показаться забавным, но симпатия и антипатия к вам одинаково изводят меня.

— Изви…

— Нет, — прошептал он, его рот приблизился к ее, — скажи, твои губы тоже болят?