Книга Удача не бывает случайной - Юрий Горюнов

— Как скажешь, док, — согласился Дуарте. — Выполняйте.

Мои спарринг-партнеры отвели меня в камеру, по пути, обсуждая технику борьбы. Нам никто не встретился на пути. Я шел медленно, чуть приволакивая ноги. Едва вошел, как упал на матрац и закрыл глаза, изображая сон. Дверь заперли. Мысли проносились в голове в поисках выхода. Он был один — побег. Я задремал от усталости.

Разбудил меня голос: — Поднимайся. Ешь, — и я, открыв глаза, увидел одного из «курсантов», что были в зале. Он поставил на пол миску и кружку, а затем вышел. Кормили меня хорошо: кукурузная каша с большими кусками мяса, в кружке чай. Ел я медленно, давая возможность пище перевариться, чтобы потом не стало плохо во время борьбы. Я снова задремал. Прошел час, как голос снова вывел меня из сна. Снова отвели спортзал. Все повторилось вновь: удары, броски. По лицу снова не били. Примерно через час я принял решение, что пора, и после одного из бросков, когда я упал на пол, то потянул за собой «курсанта» и имитировал удар головой об пол, когда он упал на меня. Я замер, притворяясь почти мертвым, чуть замедлив удары сердца, благо лично меня этому учили. Потерять сознание надо уметь, хотя это относится лишь к тем, кто его вообще имел. Подбежал доктор, пощупал пульс, оттянул веко и посмотрел в глаза.

— Вы что! Куда торопитесь? Он сознание потерял, сотрясение мозга, пульс чуть прослушивается.

— Ну, что делать, если он такой хлипкий, — произнес «курсант».

— Дурак, — услышал я голос Дуарте, приход которого я не заметил, — глаза надо иметь. Я еще утром заметил, что он работает искусно, делая попытки ухода от ударов и бросков. Он работал не в полную силу, хотя имитировал хорошо. Вам этого не понять. Думаете, что накачали мышцы и все? Не всегда сила способна победить опыт. Не прост француз. Что скажешь док? Может он прикидывается?

— Пульс почти не прослушивается. Если он и симулирует, то я такого не встречал, а тебе ли не знать мою практику.

— Это верно. Так что?

— Отнесите его, пусть отдохнет. Есть он пока не сможет, будет рвать. Как очнется, пусть поест.

Недооценил я Дуарте, — думал я про себя, — простоватый вид ввел в заблуждение. Профи. Глаз наметанный. Переиграл я где-то, значит, тем более пора уходить.

— Что стоите, — рявкнул Дуарте. — берите и отнесите в камеру.

Меня подхватили под руки и под ноги и понесли. Я полностью расслабился и превратился в куль.

В камере меня положили на матрац, по звуку я понял, что поставили кружку с водой. Док еще раз осмотрел меня: — Зайдите к нему вечером, а потом утром. Если что зовите меня.

Дверь закрылась, оставив меня со своими мыслями. Приходить в себя не было необходимости, я и не выходил.

Глазка в двери не было, что дало мне возможность пошевелиться, не будучи замеченным. Можно было изображать паралитика, но это верная смерть, кому нужен нахлебник. Я приводил свои мысли и тело в порядок. Медленно открыл глаза. Лежать вот так, без дела, пусть и немного побитым, доставляло удовольствие. Я расслабил свои избитые в синяках мышцы и снова закрыл глаза. Так пролежал достаточно долго. Вечером зашел охранник, один из тех «курсантов», чуть коснулся меня ногой, я застонал.

— Значит, жив, — изрек он удовлетворенно, — тогда до утра оклемаешься, — и ушел, оставив миску с едой.

Выждав, когда шаги стихнут, отпил воды, заглянул в миску, где был мясной бульон. Предстояла не легкая ночь, а значит, питание было необходимо. Я съел все и еще немного поспал. Альтернативы у меня не было. Я восстанавливал силы и единственным моим оружием был я сам. Сбежать я хотел утром, когда придут проверять. Ночью в лесу тяжело будет бежать, да и силы восстановить не мешает.

Когда рассвело, мой слух уловил звук поворота ключа. Кто-то вошел и закрыл за собой дверь. По звуку шагов я понял, что пришел один.

— Съел! — произнес вошедший радостно, — значит жив. Вставай, что разлегся, — и он пнул меня ногой. Этого я и ждал.

Удар был не сильным, но важно было касание, чтобы знать, где его нога. Я резко повернулся, схватил его за ногу, и, используя ее как опору, резко оторвал тело от пола; встав почти на голову, носком ботинка ударил в его лицо. Удар был сильным и резким. Этого он не ожидал и инстинктивно, в падении, схватился за лицо руками, когда моей ноги уже там не было. Его руки были заняты, и это дало возможность исключить их из защиты. Я перевернулся через голову, так, что упал на него. Мое лицо было у его ног, руками зажал его ногу, быстро откатился, не выпуская ноги из рук и резко повернул, в ноге хрустнуло, и он с криком перевернулся на живот. Позволить ему кричать я не мог и ударом по шее, заставил замолчать. Он обмяк, как может обмякнуть труп. Я проверил его карманы, оружия при нем не было, а мелочь меня не интересовала.

Приоткрыл дверь и выглянул на улицу, все было тихо, территория была пуста. Медленно вышел, запер дверь ключом, что торчал снаружи в замочной скважине, вынул его, отбросил в траву, и направился к главному зданию, что не охранялось. В коридоре горела все та же маломощная лампочка, а из-под двери кабинета Дуарте пробивалась полоска света, от окна.

С того момента, как я покинул камеру прошло минуты две. Потолок был не высок и я, достав до лампочки, вывернул ее. Мои движения все-таки не остались не замеченными. Я находился у двери кабинета Дуарте, из-за которой тоже послышался шум, выжидая, прислушиваясь. Время тянулось неимоверно долго, хотя прошло всего несколько секунд, как дверь открылась, и в проеме возникла фигура Дуарте. Увидев меня, он на мгновение замер от неожиданности, но этого мгновения мне хватило, чтобы нанести ему удар в солнечное сплетение и чуть толкнув, заставить задом ввалиться в кабинет. Чтобы он не упал, я придержал его и вошел следом, закрыв дверь. Дуарте жадно хватал воздух. Я быстро обыскал его, на наличие оружия, которого при нем не было, а затем прислонил к столу; он почти пришел в норму. Взгляд его не выражал ужаса или удивления, в нем мелькали искорки бешенства, что он так попался.

— Значит, не показалось мне, что ты не тот, за кого себя выдаешь, — выдавил он из себя.

— Не показалось, — успокоил я его подозрения.

— Надо же мне так расслабиться. Засиделся я на этой даче, нюх потерял.

— Теперь уже поздно его искать. И спать надо по ночам, а не работать и деньги считать до утра, — кивнул я на стол, где лежали бумаги и несколько пачек денег. — Где мои документы?

Он кивнул на сейф в углу комнаты.

— Ключи.

— На столе.

— Хорошо, но для начала скажи. Чем занимается ваша база?

— Догадался, наверное, уже сам.

— Я не люблю догадки, предпочитаю факты, их упрямство. Они, надо полагать в сейфе. Открывай и без глупостей. Вероятность, что там у тебя пистолет велика.

Он взял со стола ключи и открыл сейф, я резко чуть отстранил его, не давая возможности взять, что-либо из него, но оставаясь при этом сзади него. В сейфе были две тонкие папки, маленький мешочек, несколько пачек денег, пистолет отсутствовал, значит в столе, решил я. Не выпуская его из вида, одной рукой достал папки, мешочек, и положил на стол, но недооценил Дуарте. Он вдруг оттолкнул меня и занес руку для удара, но я сумел его блокировать. Одной рукой отбил удар, а другой схватил карандаш, что лежал на столе и воткнул его ему в ноздрю. Он только чуть вскрикнул от боли. Кричать в таком положении очень неудобно. Воткнул я не очень сильно, но чтобы было чувствительно. В таком положении человека можно водить за собой, как быка за кольцо, и он будет очень послушным, безропотным и безвольным. Глаза Дуарте помутнели от злости и боли.