Книга Волшебная палочка крупного калибра - Марина Серова

Стоило нам пройти на территорию рынка, как на нас тут же набросилась парочка кавказцев.

— Спирт? — услужливо предложил один из них.

Я улыбнулась и покачала головой. Видимо, кавказцы восприняли это как-то по-своему.

— Ганджубас? — заискивающе прошептал другой парень.

— Нет. Но если вы с нами поделитесь некоторой полезной информацией…

— Героин?

— Нет. Номера для машин.

— В смысле? А! — Кавказец хлопнул себя по лбу. — Это колеса такие? А другое название для них имеется?

— Да не нужны нам наркотики! — чуть было не закричала я в бешенстве, но вовремя сдержалась и произнесла фразу почти спокойно.

— А что же?

Кавказец почесал затылок и обратился к соседу на нерусском языке, кажется, на азербайджанском. Тот только пожал плечами.

— Нам нужно поставить на машину номера. Машина!

— Шприц?

Таких тугих ребят я еще не встречала! Единственная мысль, которая меня утешала, — хоть что-то в этой истории есть забавное.

— Да нет! Машина! — Я покрутила руками, словно бы держала в них руль. — Номера на машину! Фальшивые!

Я осеклась. Слишком уж открыто заговорила о своих намерениях. Однако кавказец ничуть не смутился.

— Фальшивые? Что ж вы сразу не сказали?

— А вы знаете, где?

— Нет. Но попробуйте обратиться к Самеду. Он должен знать.

— А где найти Самеда?

— Он торгует автозапчастями вон за тем поворотом. Третий лоток.

— Спасибо.

Мы уныло побрели в указанном направлении.

За третьим лотком мы обнаружили чрезвычайно жирного кавказца с усами, словно у хомяка.

— Вы — Самед? — спросила я.

— Что надо? — вяло и невежливо отозвался кавказец.

— Нам бы номера на машину поставить… — осторожно завела разговор я.

— Я этим не занимаюсь. Но помочь вам могу. За определенную сумму, конечно.

— Сколько? — спросила Лидия.

— Двести! Двести рябчиков.

Дмитрий Алексеевич устало вздохнул и полез в карман.

— А вы не обманете? — задал контрольный вопрос он.

— Самед никогда не обманывает!

Получив деньги на руки, Самед сказал:

— Появляется тут время от времени один алкоголик. Федей зовут. Он такие операции проделывает. В свободное от пьянки время, разумеется. Но сейчас вы его вряд ли отыщете. Кажется, он в очередной раз ушел в запой.

— А может, вы адрес подскажете? — с надеждой спросила я.

— Адреса не знаю, зато могу сказать, где вероятней всего околачивается.

— Пойдет.

— Есть такой шинок на Киселева. «Достоевского» его алкаши зовут. У местных синяков спросите, они объяснят. Там Федя, скорее всего, и бухает. Думаю, тот от калыма не откажется. А то деньги, знаете ли, имеют свойство заканчиваться…

Я кивнула.

— Спасибо вам большое!

— Да не за что.

Мы развернулись и побрели прочь от Сенного рынка. Судя по быстрому шагу моих клиентов, им также порядком поднадоел царивший здесь шум и гам.

* * *

Наконец впервые за долгое время мне удалось навестить тетушку. Я убедила клиентов переодеться таким образом, чтобы у алкоголиков не возникло сомнений относительно того, что мы — свои.

Тетушка как раз вынула из духовки гуся и строго-настрого запретила нам заниматься какими-нибудь посторонними делами, пока не пообедаем. Клиенты вновь остались чрезвычайно довольны кулинарными способностями тетушки.

Новые костюмы, в которых нам предстояло найти общий язык со «сливками общества», являли собой просто кучи лохмотьев, в которые я без тени сожаления превратила кое-что из старой одежды. Сначала я протерла лохмотьями в доме полы. Потом побрызгала их водкой из бутылки, которую тетушка хранила в холодильнике с целью приготовления масок для лица. По пятьдесят граммов водки я влила в Дмитрия Алексеевича и Лидию внутрь, для запаха. Для особой пикантности я сдобрила лохмотья подсолнечным маслом. Грим позволил окончательно достичь требуемого эффекта. Я нарисовала Семененко под глазом синяк, покрыла наши лица пудрой землистого оттенка. Теперь мы выглядели, как одержимая жаждой алкоголя троица оборванцев. Оставалось проинструктировать клиентов по поводу поведения в «высшем обществе». При виде столь колоритных типажей тетушка на неопределенное время лишилась дара речи.

* * *

В «Достоевского» мы отправились ближе к вечеру. Проходя по улице Киселева, мы заприметили двух бомжей, роющихся в мусорке, должно быть, в поисках чего-то съестного. Я подошла к ним.

— Мужики, где здесь спиртом торгуют?

— В нескольких местах, — нехотя буркнул бомж и вновь с увлечением зарылся в благоуханную кучу.

Ответ бомжа несколько меня озадачил. Как это ни глупо, я почему-то забыла предположить наличие иных шинков на улице Киселева, кроме того, что интересовал нас.

— Мы в «Достоевского» хотели заглянуть.

— А какая разница? — удивленно спросил бомж, повернув небритую морду в нашу сторону.

— Для разнообразия, — выдала нелепое объяснение я.

— А-а… — протянул бомж, как будто ему все стало понятно. — «Достоевского», если наверх пойдете, — второй шинок. Знаете, там дверь открытая, коричневая. Во дворик сначала заглянуть надо.

— А номер дома помнишь?

— Не-а. По-моему, там ворота какие-то замороченные.

— То есть как — замороченные?

— С завитушками.

— Ясно.

— Хачик там торгует.

— Это мы знаем.

— А сигаретки не будет?

— Нет.

— А деньжат на портвейн не подкинете?

Я тяжело вздохнула и вынула из собственного кармана десятку.

— Хватит?

Бомж жадно выхватил бумажку из моих рук.

— Хватит!

— Ну, бывай!

Мы побрели вдоль улицы Киселева. Вскоре наткнулись на тусовку алкашей. Дом, рядом с которым они оживленно спорили, не был окружен воротами с завитушками. И я сделала вывод, что перед нами первый шинок.

Мы прошли еще несколько сот метров и, наконец, увидели ворота, о которых толковал бомж. Далее завернули в ничем не примечательный дворик, где вскоре и обнаружилась дверь, за которой стояла очередь из алкашей. Мы, вздыхая, присоединились к ним.

Мне удалось убедить клиентов, что выпить пятьдесят граммов паленого спирта просто необходимо, дабы полноценно войти в образ.