Книга Леопард на солнце - Лаура Рестрепо

Нандо схватил за руку старшую из них.

– Раз нет священника, эта преподобная матушка нас поженит, – заявил он.

Монашка, ужаснувшись, попыталась скандалить, но это было уже намного выше того, что привыкли терпеть люди, носящие фамилию Барраган. Он выхватил висевший на поясе кольт «Кабальо» и приставил его к крахмальной чайке на голове сестры.

– Или вы нас тут же обвенчаете, или пристрелю, как собаку, – заявил он.

Невеста Христова обвенчала их, как сумела, свекор спрятал свои денежки, Нандо отшвырнул окурок, снял очки «Рэй-Бэн», расстегнул ширинку, за шесть с половиной минут лишил свою супругу девственности и покинул ее на восьмой минуте, навеки умчавшись по шоссе в своем «Сильверадо» цвета серый металлик.

Ана Сантана выслушала эту историю молча и когда родственники закончили, поблагодарила их за информацию и подытожила:

– Венчание, совершенное монахиней, не в счет – ни на земле, ни на небе. – Она сказала это сухо и не позволила больше возвращаться к обсуждению данной темы.

Многое в этом духе и еще похлеще передавали ей люди, озабоченные ее счастьем, предрекая и ей нечто подобное. Но она оставалась глуха. То ли послужной список ее избранника был ей уже знаком, то ли она не считала необходимым с ним ознакомиться, но она не изменила своего решения.

Для нас оно было и лучше, потому что передумай Ана Сантана, не было бы свадьбы, а не будь свадьбы, весь квартал остался бы с носом.

* * *

Немая Барраган, босая и одетая в черное, замкнутая в своем непроницаемом бессловесном пространстве, протирает красной тряпкой игровые автоматы и тренажеры в уединенной комнате своего племянника Арканхеля.

– Почему ее называли Немая Барраган, она ведь не носила эту фамилию? Она же была теткой братьев Барраганов с материнской стороны?

Всех женщин в их семье так зовут, Барраган. И Северину, мать Нандо и Арканхеля. И Макаку, их сестру, женщину бешеного нрава и невоздержанную на язык, бой-бабу, укротительницу мужиков, выросшую мужеподобной благодаря тому, что будучи единственной сестрой, она воспитывалась среди одиннадцати братьев. И жен женатых Барраганов, и их дочерей, и саму Немую, и трех других теток с материнской стороны.

– Все они заперты в своем домище, не желают знать ничего о внешнем мире, одеты в черное. В квартале над ними смеялись, называли их то гаремом, то шабашем ведьм, то птичьим двором, где все птицы вещают беду. Никому из нас не случалось влюбиться в какую-нибудь из Барраган, даже в голову не приходило, и они не смотрели в нашу сторону Старухи иссохли от бесконечных страданий и родов, а молодых война сделала каменными. У них уже не оставалось времени быть ни женщинами, ни матерями. Они были фригидны и стерильны. Или, по крайней мере, мы так считали.

В глазах внешнего мира кланом руководят мужчины, но за закрытыми дверями правят женщины. Они поддерживают одна другую в своем напряженном сосуществовании, полном тайной борьбы за домашнюю власть и плохо скрытой ревности, возникающей в погоне за благосклонностью мужчин.

– У нас на Зажигалке не бывало, чтобы склока, какой бы личной она ни была, не стала известна всем и каждому. Будь то размолвка любовников, или если ревнивый муж поколотит жену, или даже поспорит кто из-за футбола – скандал всегда выходил громкий и становился притчей во языцех. Однако мы никогда ничего не знали о конфликтах между женщинами клана Барраганов.

Их взаимная злоба – потаенная, скрытая, она никогда не выплескивается в открытых стычках. Она носится в воздухе, но не проявляется явно и, как по волшебству, исчезает в минуты опасности. Когда они хотят защитить своих мужчин и детей, женщины Барраган действуют, как единый организм: они забывают о раздорах. Но раздоры есть, и немалые. Каждая из них – генерал, ведущий войну за домашнюю власть.

Говорят, что верховный авторитет – Северина: старшая, мать, позвоночный столб клана. Но на самом деле каждая из них в своем роде – главная. И кроме того, каждая осуществляет особый контроль над кем-нибудь из мужчин.

Северина – наставница Нандо, своего старшего сына. Она любит его с такой силой, что эта непомерная любовь связывает и душит его. Он и пальцем не пошевелит, не посоветовавшись с матерью, и в то же время, в свои без малого сорок лет то и дело закатывает ей истеричные скандалы, точно строптивый подросток.

– Народ уверял, что удивительный брак Нандо с Аной Сантана – ни что иное, как желание воткнуть шпильку Северине.

Макака, необузданная дикарка, по возрасту следующая за Нандо, кажется созданной по его образу и подобию, только пониже ростом и в юбке. Несмотря на ее прозвище, волосы у нее черные, все до единого волоска: ее прозвали Макакой не за рыжину, а просто за общее сходство с обезьяной. Она командует Ракой, предпоследним из братьев, и уж как она с ним грызется и собачится: не обликом, но характером и наклонностями Рака весь в сестрицу, только хуже. Несравнимо хуже.

Ну и наконец, Немая – задумчивая, как ее предки-индейцы, закованная в свое девство и в свое молчание, – и ее странные отношения с племянником Арканхелем.

– Немая не позволяла никому вступать в контакт, тем паче в близкое общение с Арканхелем. Кроме тех подружек, которых она сама ему выбирала.

Это не так, у Арканхеля есть даже близкий друг, пехотный капрал по имени Гильермо Вилли Киньонес. Дружбе этой уже год, и молодые люди поддерживают отношения благодаря еженедельным визитам Киньонеса, дозволенным Немой.

– Так, значит, еще кто-то имел доступ в место заточения Арканхеля…

Да. Этот капрал, Гильермо Вилли Киньонес, – единственный чужой по крови, кто вхож в дом Барраганов. Во время своих посещений он, чтобы развлечь Арканхеля, приносит ему в подарок старые номера журнала «Солдат удачи» и, поскольку Киньонес знает английский, а Арканхель – нет, переводит ему статьи. Кроме того, они часами напролет болтают об оружии, о военных действиях, о спецназе и наемниках: их сближает страсть к насилию, хотя ни один из них не применяет его на практике. В других случаях они вместе занимаются гимнастикой или сидят молча, слушая пластинки «Пинк Флойд». Киньонес гордится тем, что знает слова наизусть, и переводит их своему другу.

– И Немая позволяла им дружить?

Если бы она не позволяла, дружбы и не было бы, потому что в комнату племянника и муха не влетит без ее разрешения.

– В квартале говорили, что голос Немой, хоть его никто и не слышал, в их доме звучал громче всех прочих.

Немая контролирует каждую мелочь, все самое необходимое, без чего никто и шагу не ступит. Под ее началом полдюжины девчонок-служанок, живущих в самом дальнем патио и исполняющих работу по дому.

Они называются служанками, но на самом деле они рабыни. Спят они на полу на матрасах, работают за хлеб. Лет им от девяти до четырнадцати, это дочери бедняков, чьи семьи не могли прокормить их и подарили Барраганам. Они такое же имущество, как мулы, или куры, или кресла-качалки на галерее.