Книга Смех Again - Олег Гладов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я похитил его душу и вселил в куклу, которую колю иглами и жгу на ритуальном костре. Я разбрасываю его пепел, а потом сшиваю из кусков плоти обратно. Он зомби, этот Димка. Он мой невидимый сообщник.
Я выхожу на конечной станции и сразу беру билет на следующий поезд. Новый проводник. Новые соседи по полкам. Я выбираю маршруты, следовать по которым нужно не более суток. Я почти две недели в пути. Стоя в очереди в кассу, я уже придумываю новую историю. Перебираю в голове проверенные временем и ушами хиты.
Я был рубахой-парнем, непрерывно рассказывающим древние анекдоты, и занудным очкариком, отказывающимся пить самогон. Я курил ганжубас в тамбуре с хиппанами и грубил попутчикам-азиатам, строя из себя злобного скинхэда. Я заткнул четырёх Радио-Тёток. У меня, оказывается, очень хорошо получается врать. Я даже не подозревал, что обладаю таким талантом.
Раз в сутки я покупаю три яблока, три пакета китайской лапши быстрого приготовления и бутылку минералки. Мою подмышки и пах в туалете качающегося на ходу вагона. Скребу подбородок станком с тремя лезвиями. Покупаю, как сейчас, очередной билет из пункта А в пункт Б. Или из Д в Е? Не помню уже.
Я замечательно провожу отпуск. Я чувствую вдохновение. Прямо сейчас.
Моя очередь к окошку почти подошла. За спиной женский голос сообщает кому-то, что отправляется на свадьбу дочери. Чуйка подсказывает мне, что это очередная Тётя Радио. И что нам по пути. И что сейчас я куплю билет на последнее нижнее место в вагоне.
«Ну, что Димка? — говорю я своему брату-зомби. — Сегодня опять будешь с парашютом прыгать во двор к невесте?»
Димка молчит.
Рубаха парень? Зануда-очкарик? Гопник-скинхэд? Кто у нас сегодня на очереди? — размышляю я, ковыляя вдоль состава.
Может, сирота, думаю я, протягивая свой билет проводнику. Круглый сирота? С братом-близнецом? Нормуль? Вроде, да. Тебе как, Димон?
Димон молчит, с отвращением глядя на меня.
Я захожу в почти заполнившийся пассажирами вагон. До отправления пятнадцать минут. Мои соседи на ближайшие сутки: молодая мама с маленьким сыном и раскаченный угрюмый брюнет. На боковых полках — семья румяных толстяков, дохнущих от жары.
Малышу всё не сидится на месте, и он всё норовит залезть на верхнюю полку. Мама — младше меня лет на десять — терпеливо пытается его угомонить. Наконец, ей это удаётся. Пацан получает бутылку колы, шоколадку и, болтая ногами, принимается всё это уплетать.
— Мама… — говорит он вдруг — …ты таблетку выпила?
— Какую таблетку? — спрашивает мама.
Малый что-то мычит сквозь только что откушенный кусок шоколадного батончика. Потом проглатывает нугу-орехи-карамель и громко поясняет:
— Таблетку от детей!
Мама краснеет. И я понимаю, что речь идёт о противозачаточных пилюлях. Кажется, не только я понимаю. На всех полках заулыбались. От чего мама краснеет ещё больше.
За перегородкой я слышу шуршание, вздохи и просьбы поменяться местами. Тётя Радио выходит в эфир. Я внимательно прислушиваюсь к происходящему за спиной. Похоже, никто меняться не собирается.
Так. Сейчас она начнёт искать жертву в соседней плацкарте. Три, два, один…
— Молодой человек!
Делаю вид, что не слышу. Уставился в газету.
— Молодой человек!
Теперь делаю вид, что слышу:
— Да?
Раскрасневшаяся тётушка, втиснувшая объёмное тело в цветастое платье, тяжело дышит и умоляюще смотрит сверху вниз:
— Вы бы не могли поменяться со мной? У меня верхнее боковое… Вот тут…
Она показывает рукой за спину.
— Пожалуйста, молодой человек…
— Без проблем, — говорю я и, подняв сидение, достаю свой рюкзак: сегодня я буду есть замечательные домашние пирожки. Или вареники.
— Ой, спасибо… а то в кассе…
Знаю. Билетов не осталось. Я захожу в соседнее отделение вагона и здороваюсь с новой порцией попутчиков: солидный дядька, разгадывающий кроссворд, и два субъекта с мыльными глазами и синими от татуировок пальцами. Они молча играют в карты, не смотря по сторонам. На двух параллельных верхних полках лежат ещё два тела. Судя по пяткам — мужчина и женщина. Вроде как спят.
Солнце смещается ближе к линии горизонта, и под потолком загораются тусклые лампы.
— Провожающие! — кричит проводник. — Выходим!
Провожающие поспешно чмокают отъезжающих и покидают вагон. Состав судорожно дёргается.
— К дочке, на свадьбу еду… — слышу я, и раздача пирожков начинается.
Конечно, я тоже получаю свою долю как хорошо воспитанный молодой человек. Сегодня это пирожок с картошкой. Вернее, три пирожка с картошкой. Я жую их, запивая минералкой из бутылки, и слушаю вступление Тёти Радио № 5. Её зовут Валентина. Жду, когда речь пойдёт о лимузинах и количестве денег, потраченных на ресторан.
Та-а-ак… Вот и лимузины…
Лимузины пошли! Один чёрный — другой белый!
Свет! Камера! Дима проверяем парашют! Все готовы?
ЭКШН!!!
— Вы на свадьбу едете? — начинаю я. — А я вот со свадьбы. Так там жених, чтоб всех удивить, арендовал в ближайшем авиаотряде «кукурузник». И знаете зачем? Прыгнул с парашютом и приземлился прямо во двор к невесте. А жених этот…
Мужчина и женщина на верхних полках повернулись.
И мой брат-зомби начал издевательски хохотать, тыча в меня пальцем и бегая по абстрактному двору невесты с волочащимся за спиной парашютом. Абстрактная Марина в подвенечном платье и с лиловым шрамом на шее печально смотрела на меня с абстрактного крыльца.
Нюра?
Никак не привыкнуть к Этому.
Всё так быстро… Всего так много…
Быстро сменяются картинки за окном. Как в телевизоре, только интереснее. Столбы-столбы-столбы… Быстро-быстро, даже в глазах рябит.
И провода. Словно кто-то взял карандаш и рисует море.
Непрерывная волнистая линия: вверх, вниз, вверх, вниз.
И колёса стучат быстро-быстро. Мешают заснуть ночью. Да и не спится: огоньки вдалеке плывут. Как звёздочки, только крупнее…
А сколько людей вокруг… Много-много… Все говорят о чём-то… Но самой говорить нельзя… Он сказал, что лучше не стоит.
Он.
Сказал: собирайся. Возьми паспорт. Возьми все деньги.
Четыре дня стучат колёса. За окном мелькают столбы и огоньки. Четыре дня нельзя разговаривать ни с кем.
— Почему?
— Так надо.
— Куда мы едем? В какое место?
— Никуда. Нам нельзя сейчас быть в каком-нибудь Месте. Нам нельзя стоять ногами на земле и ходить по ней. Нам нужно двигаться над ней. Нам нужно быть среди людей. Затеряться.
