Книга Рич & Бьюти. История мира в 9 найт-клабах - Илья Стогов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прежде песня воспринималась, как всетаки вполне готовое произведение. Теперь диджеи поняли: перед ними болванка для еще более готового. Песню можно крутить, выворачивать наизнанку, проигрывать по частям, смешивать с другими или вырезать из нее понравившийся проигрыш, и двадцать раз подряд на большой скорости прокрутить его через колонки большой мощности. В общем, в руках опытного диджея пластинка — это такой пластилин, из которого можно лепить сколько угодно веселья.
Начиная с середины 1960-х среди геев Нью-Йорка и Калифорнии входит в моду оттопыриваться по выходным на танцах в ямайском стиле. Слившись вместе два меньшинства (геи и жители Ямайки) породили ох какой взрывоопасный коктейль. Все вокруг орали «Рок-нролл! Рок-н-ролл!», да только кому он нужен, этот рок-н-ролл, когда вокруг происходят вещи в сто раз интереснее? Уже к началу 1970-х создатели саунд-систем вовсю крутили песни в стиле диско, еще пять лет спустя в негритянских районах Восточного побережья стали проходить первые рэп-баттлы, а еще через полдесятилетия в Британии грохнули первые залпы рейв-революции.
Для шоу-бизнеса начиналась совсем иная эпоха.
7.
Но все это происходило очень далеко от наших краев. В СССР в 1970-х было тихо. Гомосексуалисты прятались по мужским туалетам, на негров на улицах показывали пальцами, а тот, кто хотел потанцевать и вообще весело провести вечерок пятницы, должен был взвесить: насколько велики шансы проснуться потом в реанимации.
В принципе проблем с танцами в СССР никогда не было. Другой вопрос, на каком уровне все это пребывало. В любой уик-энд в районных Домах культуры или заводских клубах проводились «Вечера отдыха». Из алкогольных напитков шире прочего там был представлен портвейн. В те годы его предпочитали пить из стаканов в подстаканниках и с ложечками, чтобы было похоже на чай. В дурнопахнущих уборных молодые люди угрюмо били друг дружке лица. Под конец вечера обязательно объявлялся «белый танец», во время которого дамы приглашали кавалеров. Это был пик вечера, и обычно сразу после этого по всему залу начинались масштабные драки: парни выясняли, кто кого и почему пригласил.
Несколько приятнее атмосфера была в диско-барах. Шанс схлопотать в бубен имелся и тут, но в диско-барах (в отличие от танцев в Домах культуры) эта фаза уже не была обязательной. Все-таки это были коммерческие учреждения, с которых организаторы пытались получать прибыль. Вход стоил рубль— три. Под потолком вертелись зеркальные шарики. На стойке бара стоял телевизор, на экране которого демонстрировались клипы немецкой звездульки Си-Си-Кетч.
Каждую худо-бедно приличную дискотеку обслуживала собственная бригада: дискжокей, световик, звукорежиссер. Все это был хоть и хиленький, но вполне работающий шоу-бизнес. Организаторы дискотек были заинтересованы в том, чтобы первыми, обскакав конкурентов, поставить у себя какуюнибудь модную музыкальную новинку. Именно они первыми экспортировали в СССР итальянскую эстраду, немецкую группу Modern Talking и даже Depeche Mode.
Легенды о тех давних командах ходят до сих пор. К началу 1980-х гремел коллектив «Три по двадцать три». Странное название означало всего-навсего, что троим участникам коллектива было по двадцать три года. Еще были знаменитая группа «Диско Семь» откуда-то из Московской области и дуэт «Легкий бум», члены которого первыми в СССР додумались накладывать на иностранные треки речевки собственного сочинения. Песня звучала вроде иностранная, а на проигрышах диск-жокей по-русски читал что-то вроде хип-хопа.
И уж совсем запредельный уровень был у дискотек в «интуристовских» гостиницах или при дорогих ресторанах. В Москве это были кафе «Марика» или «Дискотека Молоко». В Петербурге — диско-бар «Вена» и кафе «Ровесник». Перед входом в такие места всегда стояла километровая очередь, люди сжимали в кулаках мятые купюры, да вот только деньги вряд ли помогли бы им попасть внутрь. В по-настоящему крутых местах внутрь попадали не те, кто больше платил, а «свои». Завсегдатаи там знали друг друга, за руку здоровались с обслуживающим персоналом и всегда могли получить в баре небольшой кредит. С барменом и диск-жокеем было принято здороваться отдельно. Это тоже было одним из принципов солидных заведений: гость должен знать бармена, бармен — гостя.
Официально все эти места закрывались ровно в десять вечера. Ну от силы в одиннадцать. Но это официально. На самом деле после закрытия все продолжалось. Посторонних просто выпроваживали на улицу, а для постоянных клиентов веселье продолжалось хоть до утра. Услужливый персонал отгонял вашу машину во двор, и вы могли спокойно пить, пока не кончатся наличные.
Организаторам всех этих дискотек было тесно в рамках тогдашней системы. Все они зарабатывали уже вполне серьезные деньги, однако по советским законам в любой момент могли все потерять и отправиться в тюрьму.
К середине 1980-х и им, и многим другим надоело бояться. Все хотели новых правил игры. И вскоре эти правила появились.
На самом деле все, что я говорил выше, было всего лишь очень длинным предисловием к настоящей истории клубного движения, потому что до самых 1970-х нормальных клубов нигде в мире не было. Были танцплощадки, были джазовые подвальчики, были места, где модники поражали девушек лихими танцевальными выкрутасами, были провонявшие пивом и окурками рок-н-ролльные залы. Но вот нормальных клубов не было. Да и в 1970-х появились они тоже не сразу.
1.
10 октября 1976 года штатный работник крупнейшей в мире звукозаписывающей компании EMI Терри Слейтер зашел после работы хлопнуть пивка в лондонское местечко «100Club». Располагалось оно на той же Оксфорд-стрит, что и легендарный клуб Marquee. Но в отличие от Marquee, «100» еще не успел превратиться в забронзовевший памятник самому себе. Считалось, что атмосфера тут что надо. Случаются даже вечера почти без драк. Всю осень по Лондону ползли слухи, что, мол, в клубах последнее время играют очень веселые ребята. Называются «панки». Что именно значит это слово и что за музыку панки играют, никто еще толком не понимал, но слухи ходили самые интригующие. А поскольку Терри получал зарплату именно за поиск новых талантов, то в тот вечер решил совместить приятное с полезным. И вечерок скоротать, и глянуть, что из себя представляет этот новорожденный «панк».
Придя в «100», он купил кружечку, сделал большой глоток у стойки, а потом сел за столик и приготовился слушать. Выступала в тот вечер группа с ничего не говорящим названием Sex Pistols. Вернее, не выступала, а творила такое, чего прежде Терри не мог даже представить. Едва взобравшись на сцену, солист засветил кулаком в глаз собственному басгитаристу. Тот в ответ выбросил инструмент и на сцене больше не появлялся. Публика верещала так, что расслышать хоть одну ноту было невозможно, зато было прекрасно слышно, как музыканты громко, через микрофоны обзывают собравшихся самыми грязными матюгами английского языка. Кто-то прямо в зале вмазывался наркотиками, кто-то мочился под стол, кто-то терял сознание от духоты, а остальные танцевали «пого»: танец, заключавшийся в хаотических прыжках, сопровождаемых плевками.
