Книга Свежий начальник - Ашот Аршакян

Вася научил Гошу спать на трубах, свесив вниз конечности, как ленивец в шанхайском заповеднике, научил делать трезвый вид, хорониться от начальства в колодцах, но в нужный момент изображать, что шамотник ты старательный.

Марусева рабочие прозвали Чернокнижником. Он давно работал на теплотрассе, людей сторонился и постоянно читал: в обед, на перекуре, за работой.

Когда надо было заносить тюки со стекловатой в тоннель и по цепочке распределять их вдоль километрового участка еще не изолированного трубопровода, Чернокнижник выбирал светлое место рядом с переноской. Однажды Гоша оказался сразу за ним в цепочке. Он подносил ему связанные проволокой тюки, и Чернокнижник отрывался от книги лишь тогда, когда Гоша подходил к нему вплотную.

Гоша привык, что если подносишь стекловату человеку, тот движется тебе навстречу, ободряюще смотрит, протягивает руки, и в этот момент тебе ясно, что ты не в одиночестве борешься с колющимся желтым рулоном. Но Чернокнижник читал. Он забирал вату, глядя в страницы, и старался поскорее отнести ее следующему рабочему. Гоша злился, и, стараясь помешать Чернокнижнику, вдвое быстрее подносил тюки.

Первую неделю Гоша ненавидел Чернокнижника. Но потом во время обеда подсел к нему, спросил, какую книжку тот читает. Чернокнижник показал обложку со сложным названием. Стал рассказывать. И проговорил весь обед, тягая вилкой вареные сосиски из стеклянной банки. Марусев жевал и рассказывал о происхождении тюркских народностей, о политической ситуации в стране, в общем, обо всем.

Гоша стал мотать вату с ним в паре. И каждый день Марусев читал ему «лекции». Гоша не все понимал, но слушал.

Рассказывал Марусев и о себе. Как в армии он монтировал из больших деревянных блоков новые корпуса, и один блок сорвался, накрыв бродившую по строительной площадке малолетнюю дочь командующего частью. Блок, представлявший собой отдельную комнату, упал на ребенка ровнехонько оконным проемом, и, когда солдаты спустились посмотреть, что осталось от девочки, — она, перепуганная, но невредимая, стояла посередине «комнаты».

— После этого я понял, что в жизни есть мистика, — сказал Марусев Гоше.

За разговорами их производительность резко снизилась, и бригадир поставил Гошу работать к уже заматеревшему Васе, а Марусева отослал на другой объект.

* * *

Лето заканчивалось. Зарплату выдавали частями. Ходили слухи, что приезжим полностью за сезон не заплатят, а когда тем надо будет разъезжаться по домам, дадут денег ровно на билет.

В заброшенном СИЗО города Железнодорожного, где жили гастарбайтеры, начались волнения. Молдаване угощали всех молодым вином, грецкими орехами и призывали пикетировать контору СУ-160.

Территория перед зданием управления, заставленная проржавевшими фермами, остовами строительных машин, каждый день наполнялась недовольным народом. И каждый день зам. начальника отговаривался по-новому: то говорил, что инкассатора ограбили и изнасиловали шашлычники из придорожного кафе «Парус», то обещал расплатиться акциями вторичного займа, как только те поднимутся в цене, то просто заявлял, что вся бухгалтерия в отпуске.

А в отпуске был сам начальник, дальний родственник Васи. Когда он вернулся с отдыха, Вася переметнулся из активных пикетчиков к сочувствующим, с ним и Гоша.

Начальник на курорте загорел, он округлял свои опохмелённые глаза и говорил речь:

— Мужики! Мужики! Мужики! — призывал начальник. — Нет денег! Нет денег!

Любую фразу начальник повторял по нескольку раз подряд.

— Аккорд, мужики! Аккорд, мужики! Поняли меня?! Поняли меня?! Вот он! Вот он! — начальник ткнул указательным пальцем в заместителя.

Зам. начальника собрал бригадиров и долго разъяснял им, что контора получила частный заказ на изоляцию большого участка трубопровода в центре Москвы, и что всех приезжих надо собрать «на аккорд» — разложить вату и сетку вдоль трубы. В этом случае заказчик увидит, что работа начата и выдаст средства. Из них можно будет выплатить зарплату. А изоляцией, не торопясь, займутся осенью рабочие-москвичи.

Гошу, Васю и Марусева отправили в короткий отпуск.

* * *

В сентябре на новом объекте, около кинотеатра «Иллюзион», Гошу первым встретил Марусев. Он рассказал, что все приезжие, около трехсот человек двое суток раскладывали материал вдоль трубы под высотным зданием на Котельнической набережной. А когда они закончили и собрались в общежитие, автобусов от управления не было. Рабочих погнали с милицией в сторону Курского вокзала. Большинство уехало. Марусев сказал, что это обычная практика.

Бытовка, огороженная сеткой, стояла в желтом от осенних листьев дворике на крыше старого подземного гаража. Вокруг вздымались стены сталинской высотки.

Фронтом работ был тесный тоннель с кирпичным сводом, проложенный ниже Яузы. Надо было обматывать ватой две трубы, параллельно которым тянулись телефонные кабели.

Тоннель был очень длинным. В первый же день на новом месте Гоша с Васей решили пройти его весь, но через двадцать минут повернули обратно, побоявшись, что их будут ругать за отсутствие. Хотя опасаться было нечего. Начальник в тот день приехал, но вниз не спускался, он сидел в бытовке, и только один раз прокричал: «Вася! Вася!» — Вася сходил за водкой.

Вечером начальник уехал. И вот уже неделю не появлялся.

Марусев вел себя странно. Работать они еще не начинали, но Марусев каждый день уходил далеко по тоннелю. С собой он брал толстый словарь. Возвращался к обеду и к концу рабочего дня. Гоша с Васей оставляли ему ключи от бытовки, чтобы не дожидаться вечером, когда Марусев поднимется на поверхность.

Однажды Вася с Гошей решили проследить за Марусевым и спустились вниз, захватив для предлога его обед.

Далеко тянулась разложенная вдоль труб стекловата. На сухом бетонном полу лежали сетка и фольга. Коридор был освещен подвешенными к потолку лампочками. Через пятнадцать минут вдалеке показалась сгорбленная фигура. Марусев, видимо, читал словарь.

Когда они приблизились к Марусеву, тот, не замечая их, тянул какие-то проводки к телефонному кабелю. Потом достал из книги плоский динамик и поднес к уху.

Вася с Гошей подошли ближе. Марусев что-то внимательно слушал. Заметив, что за ним наблюдают, он сдернул с кабеля провода и захлопнул словарь.

Вася крикнул:

— За границу звонишь?! Не бойся! Не сдадим!

Среди шамотников встречались умельцы, которые подсоединяли телефонные аппараты к линии и болтали с Киевом, Махачкалой или Кишиневом.

Марусев не ответил. Он сунул словарь подмышку и побежал.

Спустя какое-то время Гоша с Васей нашли его сидящим на полу. Марусев отрывал от рулона со стекловатой небольшие кусочки, сминал их и выбрасывал.

— Ты чего, дурак, бегаешь? — спросил Вася.

Марусев молчал.

— Пойдем, обедать пора, мы тебе еду принесли, — сказал Гоша.