Книга Бездна взывает к бездне - Наталья Андреева

– Что, какие гости? Уже?

– Федосья Ивановна приехала!

– Федосья Ивановна?!

На одутловатом лице барыни гнев сменился удивлением. Вот уж кого не ждали! Соболинская и ближних-то соседей не жаловала, а тут поехала аж за десять верст! Евдокия Павловна, оставив младшую дочь в саду, поспешно направилась к дому. Вскоре она уже рассыпалась в любезностях перед гостьей.

– Уф! Приглашение вам привезла! – сказала Федосья Ивановна, отдуваясь. Денек выдался жаркий. – По просьбе Сереженьки. Уж очень, Евдокия Павловна, дочки ему ваши приглянулись.

Евдокия Павловна так и вспыхнула от удовольствия.

– Только чтоб уж все были, – со значением добавила Федосья Ивановна.

– Как так… все?

– Я о младшей говорю, об Александре. Где ж она?

– Она в саду, – нехотя сказала Евдокия Павловна.

– Ну, так позови! Я гляну.

– Да разве вы ее не видели?

– То видела, а то рассмотреть хочу.

Евдокия Павловна заметалась. Но как отказать важной гостье? Сама привезла приглашение! Да когда ж это было? Она велела кликнуть Шурочку, которая тут же появилась.

– Да что ж ты в обноски-то ее одеваешь? – пробурчала Федосья Ивановна. – Или тебе денег занять?

– Я… Право, не надо. Наше материальное положение, – мямлила хозяйка, борясь с искушением. – Александрин! Немедленно переоденься! У тебя же два новых платья!

– Слушаюсь, маменька.

Шурочка торжествовала: «А ну, теперь, попробуй, запри меня в комнате! Это наверняка проделки Сержа. Он послал сюда тетушку. Надо будет его за это поцеловать».

Федосья Ивановна просидела у них недолго. А на прощание строго-настрого наказала:

– Чтоб все дочки были, слышишь? И младшая. Хватит ее от людей прятать, такую-то красавицу! И платье новое вели пошить. Не позорь род свой. И не копеечничай.

– Да где ж их взять, денег-то? Их ведь у меня пятеро, дочерей!

– А зачем рожала столько? – насмешливо спросила Соболинская.

Евдокия Павловна кусала губы от досады. Как можно пренебречь мнением соседей? А как же намечающаяся свадьба? Сейчас ошибиться нельзя. Пересуды Иванцовым ни к чему. Пусть уж и Сашка едет. Все равно ей замужем не быть. И соседи здесь не помогут.

…Гости, Соболинский и Лежечев, приехали вечером и почти одновременно. Организовалась партия в карты. Тут же выяснилось, что нужен четвертый партнер. Евдокия Павловна занервничала. Она угодила в ловушку, расставленную мужем. Тому страсть как было охота перекинуться в картишки, которые в доме были под запретом. Все знали, что Иванцов азартен. Но деваться было некуда: сели вчетвером.

Девицы расселись в гостиной, наблюдая, как родители и оба гостя играют в бостон, и делая вид, что заняты своими делами. На коленях у Мари лежала книга, Софи держала в руках пяльцы, а Долли демонстративно уселась за фортепиано. Шурочка же тайком любовалась Сержем. Ей больше не надо было ничего. Как ему, должно быть, все это забавно! Бостон! Провинциальная игра! Но Евдокия Павловна настолько ее любила, что радовалась по-детски, когда к ней попадал валет бубен, и даже не могла этого скрыть. А имея на руках еще и онеры, портила всю партию компаньону, потому что это было написано на ее лице. Направо от Евдокии Павловны сидел Лежечев, а Соболинский попадал с ней в пару, если тот принимал игру. Василий Игнатьевич был не большой любитель бостона и предпочитал ему игры банковые, наподобие штосса, где все решали удача и слепой случай. Именно так он и проиграл в одной талии годовое жалованье, понтировав ва-банк на короля в то время, как слева выпал валет.

В бостон же Иванцовы играли весьма скромно: по копейке за фиш. Вот тут и проявился характер каждого. Лежечев играл крайне осторожно, часто пасовал и прикупал неохотно. Зато поведение Сержа для Шурочки было открытием. Лицо его совершенно преобразилось во время карточной игры. Она поняла, что Соболинский игрок. Куда девались его изнеженность и томность, умение владеть собой? Соболинский нервничал даже в такой пустяшной игре, как бостон, горячился и покупал, когда первые три игрока пасовали, даже если у него не хватало козырей. Словом, рисковал необдуманно. И проигрывал.

Любуясь им, Шурочка не могла не заметить, как он дурнел, теряя над собой контроль. Лицо становилось злым, с него сходили яркие краски. Теперь она могла внимательно его рассмотреть, воспользовавшись тем, что Серж поглощен игрой. Черты лица у него были удивительно правильные, нос тонкий и прямой, лоб высокий, а ресницы так же черны, как и волосы, что при необыкновенном цвете глаз особенно впечатляло. Меж тем, приглядевшись, она заметила следы нервного утомленья и некоторую тяжесть век. И еще явно проступило то, он был надменен и себялюбив. В мыслях возносил себя над всеми: над мужчинами ощущал превосходство, в женщинах не встречал сопротивления. Теперь она это заметила и испугалась. Это страшный человек, Лежечев прав. И… он эгоист! Погубит ее и пойдет дальше, ни разу не оглянувшись.

Но вот Соболинский посмотрел на нее, на миг, оторвавшись от карт, и она словно бы обожглась. Ничего не было сказано, лишь едва заметное движение губ, ласкающий взгляд, и она уже все ему простила! Сердце ее учащенно забилось. Тут уж ничего не поделаешь, жребий брошен. Она выпьет эту любовь до дна и пойдет дальше. Но сначала насладится этим вполне…

Играли недолго. Соболинский проиграл больше других, но сумму, впрочем, для него незначительную, Лежечев также незначительно выиграл, Евдокия Павловна и Василий Игнатьевич остались при своих.

– Что ж, не везет в карты, так повезет в любви, – заметил Серж, расплачиваясь с Лежечевым.

– Быть может, вы сейчас уже расплачиваетесь за это везение? – усмехнулся тот.

– Это скорее аванс, – не остался в долгу Серж. – Мой сегодняшний проигрыш к тому же пустяшный. Надеюсь, что в ближайшем будущем я проиграю достаточно, чтобы мне повезло в любви настолько, насколько я этого хочу.

И Серж выразительно посмотрел на нее. Лежечев помрачнел. Проходя мимо Шурочки, он задержался и со значением сказал:

– Берегитесь!

– Чего?

– Неужели же, Александрин, вы не замечаете его особого взгляда? Он смотрит именно на вас! Я бы убил его, но… – Владимир судорожно сглотнул. – К несчастью, мерзавец прекрасно стреляет и холоден как лед. Ни сердце его никогда не дрогнет, ни рука. Его трудно убить, и судя по тому, в каком состоянии находится сейчас графиня Б*, разлюбить так же трудно. Если хотите, я завтра же поговорю с вашим отцом.

– С отцом?

– Вы знаете о моих намерениях, Александрин…

– Нет, это невозможно, – испугалась Шурочка.

– Отчего же?

– Он никогда не согласится.

– А вы? Вы согласны? – Владимир смотрел на нее в упор. Она заметалась. Что сказать? К счастью, к ним уже спешила Евдокия Павловна, которая всегда была начеку. К счастью! Вот уже никогда бы не подумала, что так обрадуется маменьке!