Книга Равнодушные - Альберто Моравиа

Лео знал, что, говоря так, он многим рискует. А вдруг они и правда решат продать виллу на аукционе? Тогда выяснится ее истинная цена, и он проиграет игру, Но Мариаграция не разбиралась во всех этих аукционах и купчих и считала их сплошным обманом. А главное, она боялась потерять возлюбленного и готова была на все, лишь бы его удержать. И она поспешила его успокоить.

— Нет, — сказала она, — на аукционе мы, пожалуй, виллу продавать не станем… Но вы, Мерумечи… могли бы предложить нам более выгодные условия… Тогда можно было бы договориться.

— На каких же условиях? — не глядя на нее, спросил Лео.

— Ну, к примеру, — с редкой наивностью сказала Мариаграция, — вы могли бы оставить за нами виллу до тех пор, пока Микеле не начнет работать, зарабатывать деньги, пока Карла не выйдет замуж.

Лео встретил ее предложение громким, неестественным, презрительным смехом.

— Долго же мне придется ждать! — воскликнул он, наконец оборвав деланный смешок. — Очень долго…

Он посмотрел в грустные, покорные глаза Карлы и угадал ее мысли, «Кто захочет взять меня в жены?» Но это вовсе не вызвало у него жалости или огорчения. Наоборот, он ощутил тщеславную гордость оттого, что вся ее жизнь всецело зависит от него, Лео.

— Как? — оскорбилась Мариаграция. — Что вы хотите этим сказать?

— Боюсь, вы меня превратно поняли, — поправился Лео. — Я уверен, что Карла в ближайшее время выйдет замуж. И от всего сердца желаю ей этого… Что же до Микеле, то не думаю, что он скоро начнет зарабатывать, — пройдет еще немало лет. И я не убежден, что у него хорошие шансы разбогатеть… На этот счет, уважаемая синьора, я, простите, испытываю серьезные сомнения.

До сих пор Микеле молчал, позволяя матери втягивать и его в спор. Но теперь, когда Лео открыто обвинил его в лени и никчемности, он понял, что, несмотря на все свое равнодушие, должен как-то ответить. «Самое время обидеться», — подумал он и шагнул к Лео.

— Я, — твердым голосом сказал он, — совсем не такой, каким кажусь тебе… И на деле докажу, что умею работать и зарабатывать не хуже других… Вот увидишь, — добавил он, радуясь выражению полного одобрения и гордости на лице матери, — что и без твоей помощи смогу обеспечить себя и всю нашу семью.

— Разумеется! — воскликнула Мариаграция. Она восхищенно погладила сына по голове, и он улыбнулся, полный сострадания к ней. — Микеле будет работать и станет богатым! — пылко воскликнула она. — Мы ни в ком не нуждаемся.

Но Лео не так-то легко было сбить с толку. Он в бешенстве пожал плечами.

— Ерунда! — крикнул он. — С Микеле никогда не знаешь, шутит ли он или говорит серьезно… Ты, Микеле, шут гороховый, самый настоящий шут.

Лео был вне себя от ярости. В делах он шуток не терпел, это уж точно. Он готов был встать и немедля уйти.

Микеле подошел к Лео еще ближе.

«Шут?» Надо ли считать это грубым оскорблением его чести и достоинства? Если судить по тому, как он равнодушно это воспринял, то нет. Но если оценить подлинный смысл слова и недоброжелательный тон, каким оно было произнесено, то, безусловно, да. «Я должен что-то, сделать, — в смятении подумал он. — Скажем, дать ему пощечину». Нельзя было терять ни секунды. Лео был рядом, в шаге от него, он стоял возле окна, прислонившись к бархатной гардине. Щека, по которой Микеле собирался ударить, была ярко освещена: широкая, мясистая, чисто выбритая, пухлая, так что наверняка не промахнешься — и на ней отпечатаются все пять пальцев. Итак…

— Значит, я шут? — бесцветным голосом сказал он, подойдя к Лео вплотную… — А ты не думаешь, что я могу обидеться?

— По мне, так можешь обижаться, — небрежно улыбаясь, ответил Лео, не сводя, однако, глаз с Микеле.

— Тогда получай! — Микеле вскинул руку… Но Лео с поразительной быстротой схватил его за запястье и отбросил руку назад. Микеле даже не понял, каким образом оказался прижатым к окну. Лео крепко держал его за запястья. Карла и Мариаграция в сильнейшем волнении вскочили со своих мест и подбежали к ним.

— Ах, ты хотел дать мне пощечину! — невозмутимо, с едкой насмешкой произнес наконец Лео. — Но ты ошибся, мой милый! Еще не родился тот, кому бы это удалось. — Он говорил внешне спокойно, крепко сжав зубы.

— Что случилось? Как, почему? — воскликнула стоявшая за спиной у Лео Мариаграция.

Сам Микеле, прижатый к окну, чувствовал себя весьма неуютно. Его поразила даже не молниеносная реакция Лео, а сила и уверенность этого человека, его элегантность — темно-коричневый двубортный пиджак, плотно облегавший тело, белоснежная рубашка, свежий, крахмальный льняной воротничок, гаванский в желтую полоску галстук, повязанный со скромным изяществом и небрежно змеившийся по разрезу жилета. Все это Микеле успел заметить в какие-то мгновения. Он поднял глаза и сказал Лео:

— Пусти.

— Нет, дорогой мой, — ответил Лео, — нет… Не пущу. У меня к тебе долгий разговор…

Но тут вмешались Карла и Мариаграция.

— Отпустите его, Мерумечи, — сказала Карла, положив брату руку на плечо и глядя на Лео. — Разве нельзя побеседовать с Микеле спокойно, мирно?

Лео разжал пальцы и отошел от окна.

— Я только хотел объяснить твоему брату, — сухо сказал Лео, — что пора бы ему и поумнеть. Не говоря уже о том, что подобные выходки недопустимы, не думаю, что это лучший способ прийти к дружескому соглашению.

— Вы тысячу раз правы, — поспешно, с заискивающей улыбкой подтвердила Мариаграция. — Не обращайте на Микеле внимания… Он сам не знает, что делает…

«А ты знаешь?» — подумал Микеле, глядя на нее.

— Зачем же ты втянула меня в свои дела? — сказал он, подойдя к матери.

— Поэтому, — продолжала Мариаграция, оставив без ответа замечание сына, — о вилле надо говорить со мной.

— Ах, так? — воскликнул Лео, глядя на растерянные лица Карлы, Микеле и Мариаграции. — Ну хорошо. Вот мои последние условия. Запомните их раз и навсегда. Я оставляю за вами виллу до тех пор, пока вы не подыщете другой дом… И еще… я дам вам определенную сумму… скажем, тридцать тысяч лир.

— Тридцать тысяч? — повторила Мариаграция, широко раскрыв глаза. — Всего?

— Попробуйте понять, — сказал Лео, — Вот вы, синьора, утверждаете, что вилла стоит больше, чем вы получили в долг. Я уверен в обратном. Но, чтобы доказать свое дружеское расположение, даю вам дополнительно тридцать тысяч лир… Ну допустим, за ремонт, который вы недавно произвели. Словом, за все работы, которые выполнены за последнее время.

— Да, но вилла стоит больше, Мерумечи! — настаивала Мариаграция. — Куда больше, — умоляюще повторила она.

— В таком случае я вам вот что посоветую, — холодно ответил Лео. — Продайте ее кому-нибудь другому… Вы не только не получите тридцати тысяч лир, но даже долг не сможете заплатить… Начнем с того, что сейчас самый неподходящий момент для продажи. Времена плохие, никто не покупает, все хотят продать. Достаточно посмотреть четвертую страницу газет, чтобы убедиться в этом… И учтите, поскольку вилла за городом, трудно найти охотника поселиться здесь… Впрочем, поступайте как знаете. А вдруг я дал вам неверный совет. Да меня потом совесть замучает! Нет уж, решайте сами.