Книга Дермафория - Крэг Клевенджер

— А ты куда?

— За помощью. — Любой медик в здешних краях моментально смекнул бы, что означает ожог соляной кислотой, поскольку с первого взгляда было ясно, что Багги не чистил бассейн и вообще давно не приближался к воде.

— Можешь воспользоваться нашим телефоном, — сказал один из них. — У нас есть. На кухне.

— Считайте, что его уже нет.

* * *

Автостоянка чуть в стороне от автострады представляла собой едва ли не оазис посреди пустыни: две забегаловки, две заправочные станции и четыре мотеля с рекламой дешевых номеров, что указывало на их приближенность к тюремным камерам. Я остановился у одной из закусочных, попросил чашку кофе и монет для автомата, а потом позвонил Уайту с платного телефона. Набранный номер не был номером самого Уайта, а всего лишь номером какого-то пейджера, анонимный владелец которого в свою очередь позвонил Уайту. Номер менялся каждый месяц, как и четырехзначный код для отзвона.

Через три минуты телефон зазвонил. Знакомый голос сказал:

— Пошел.

— У меня «плетеный человек».

— Насколько плохо? — поинтересовался Уайт.

Перспектива свалить вину на меня его явно порадовала.

— Жив. Дыма нет. Это последняя из хороших новостей. Положение серьезное. Требует врача.

— Это твоя проблема.

— Любителей наняли вы.

— Где ты?

— На Маяке.

— Буду через три часа.

Я повесил трубку, зная, что больше не услышу ничего.

К тому времени как я вернулся, Багги, обсыпанный содой и перекормленный валиумом, скрючился в позе зародыша с закрытыми глазами и открытым ртом. Остальные демонстрировали образец трудолюбия и демонстрировали готовность учиться.

Доверять этим клоунам работу с горячими растворителями я не мог, а потому сделал выбор в пользу более медленных методов. Мы загружали спичечную пыль в стеклянные посудины с денатурированным спиртом, приготовленным в другой лаборатории, и ставили банки с мутноватой коричневой жидкостью на кухонный стол. На протяжении первых тридцати минут их регулярно встряхивали, потом смесь пропускали через двойной фильтр и оставляли на время, чтобы выпарить алкоголь. После двух экстракций с применением двух разных растворителей мы получали три унции чистого красного фосфора.

Смена еще не закончилась, а Багги уже полулежал на переднем сиденье в фургоне Уайта. На заднем Могильщик, с перепачканной шоколадом и фруктовым коктейлем физиономией, играл с голыми пластмассовыми фигурками.

— Вы о нем позаботитесь? — спросил я. Уайт жевал ноготь. — Да?

— Дурацкий вопрос для такого смышленого парня.

— Вспомните об этом, когда будете набирать следующую команду из одноклассников вашего сынишки.

— Обязательно. А теперь хорошая новость. Хойл хочет увеличить производство.

— Я уже увеличиваю производство. Тем здесь и занимаюсь.

— Занимаешься ты здесь тем, что играешь в свои химические игры.

— Конечно, а еще тем, что вожу за ручку ваш батальон идиотов, разбросанный от Лос-Анджелеса до Техаса.

— Хойл рассчитывает на четырехкратное увеличение производства, — продолжал Уайт, как будто я вообще ничего не сказал, а он между тем обращался к массовой аудитории. — И он рассчитывает на тебя.

— Нет. — Уайт нес чепуху, хотя сам этого, похоже, не понимал. — Хойл рассчитывает на троекратное увеличение. Остальное это уже ваши благие намерения.

— Я на твоей стороне, Эрик, — улыбнулся Уайт. Попался-таки. — Решаю твои проблемы, чтобы ты не отвлекался и занимался только тем, что у тебя получается лучше всего.

— Я для того за это все и взялся, чтобы потом уже ничем не заниматься.

— Перестань, Эрик. Тебе просто захотелось поиграть в сумасшедшего химика. Причем в лаборатории, оборудованной за наши деньги.

— Которая окупится через тридцать дней. В чем вы правы, так это в том, что я действительно хочу, чтобы мне не мешали. Работать.

— Ради чего?

— Пока не знаю. Это и называется исследованием.

Уайт закатил глаза. Я досчитал до трех. Повысить голос означало бы привлечь внимание Могильщика.

— Вы знаете что-нибудь о синтезе новых аналогов известных алкалоидов? — Уайт снова вгрызся в ноготь. — Или, может быть, вам известно…

— Что бы ты здесь ни изобрел, — перебил меня Уайт, — все наше. — Он застегнул ремень безопасности.

— Передайте Хойлу, что мы утроим производство, втрое сократив нынешние затраты.

— Обещаешь? А самому Хойлу это повторишь?

— Что касается роста производства, это предварительная оценка. Насчет стоимости я уверен. — Спорить со мной в этой области он мог, но без всякой надежды на победу. — Единственное в чем я не уверен, так это в ваших клоунах, работающих в других лабораториях. Полагаю, теперь вы и от телефона отходить не будете.

— А ты готов ответить перед Хойлом, если расчет не оправдается?

— Оправдается. Производство мы увеличим. Расскажите ему о моих прикидках, а если сработаем лучше… что ж, у него будет повод порадоваться. И если уж вы так скептически настроены, то зачем говорили о четырехкратном увеличении?

— Надеюсь, ты прав.

— Я прав. Сделайте что-нибудь для Багги. А меня работа ждет.

Хойл хотел больше того, что заставляло людей хотеть Больше. Я — нет. Дай человеку слишком много Больше, и клиент, как из жопы, вылетает из двенадцатидневного кайфа придурковатым, размахивающим пистолетом зомби. Какой-то парень, занимавшийся в Цепи распространением, попал в травмпункт, где ему из груди вытащили отвертку. Врач подал рапорт. Хойлу было наплевать, что кто-то пострадал, но ему было не наплевать, когда полиция начинала задавать вопросы. Когда такое случалось, Могильщик отставлял в сторону тарелочку с пудингом и выходил из своей игровой комнаты.

Непреодолимое стремление, въевшаяся в кровь тяга к обладанию чем-то уже само по себе выброшенный на рынок товар. Клубные наркотики здесь не конкуренты. Вот почему я брал пример с тех, кто продает джинсы, часы и кроссовки, с экспертов, умеющих убедить каждого, что им нужно больше, когда на самом деле им это не нужно. У специалистов есть формула, а уж в формулах я разбирался. Формула требует продавать идеи прежде вещей, а идеи хороши только тогда, когда на них висит хороший лейбл. Отто понял это сразу: самый лучший в мире товар не имеет никаких шансов без подходящего названия.

За компьютером мы с Отто проводили столько же времени, сколько и в лаборатории. Просматривали видео с музыкой, рекламы безалкогольных напитков, журналы мод. Искали вдохновение в красителях, логотипах и формочках таблетировочных прессов.

Торговцы — народ традиционных взглядов. Им подавай «Черных красоток» да «Красных дьяволов» с «Желтыми пиджаками». От себя мы добавили «Джонни» и «Ронни», позаимствовав имена у этих порнозвезд, потому что с нашими колесами кувыркаться можно всю ночь. Потом пошли «Дизели», «Чопперы», «Блоксиксиз», «Стрейтэйтс» и «Роуд догз», чьи механические названия яснее всяких рецензий говорили о том, что они делают с теми, кто их принимает. «Моторхед» — лучше не скажешь.