Книга Предание смерти - Эльфрида Елинек

Как? Ты по-прежнему опускаешь голову и делаешь вид, будто ты всезнающая Кассандра? Точишь свой язычок и думаешь, что говоришь то, что от тебя хотят услышать?

Вам, женщинам, без этой вины, которую вы повесили нам на шею, пришлось бы самим чистить хлев от навоза, стоя по щиколотки в дерьме, ощупью отыскивая в себе животное, чтобы забить его и приготовить что-нибудь вкусное для своих семей. Вам мало готовить еду на кухне, когда нечего бросить на сковородку. Твое возбуждение просто ужасно, оно отнюдь не делает тебя привлекательнее. Лучше бы на тебе процветали приветливость и живость. В конце концов, впереди у тебя достаточно места, чтобы как следует разглядеть свои чувства. А если они исчезнут из поля твоего восприятия, ты можешь притянуть их обратно за поводок, это такой возвратный механизм, ты о нем уже знаешь, собаке он тоже известен, с его помощью ты сможешь разворачивать свои чувства или сворачивать их, смотря по обстоятельствам.

Женщина. Человек не выносит даже умеренных страданий. Неудивительно, что ты испытываешь ко мне отвращение! Ты не хочешь, чтобы я публично явила свое миролюбие. Тебе подавай противников, только они доставляют тебе удовольствие. Каждую ночь я лежу перед телевизором и выхолащиваю изображение своими слезами. А вот и ты появился на экране! Моя кровать наполняется отполированными до блеска кинжалами, они впиваются в меня, с чего бы это я выразилась так цветисто? В том не было никакой нужды, ты ведь чуть раньше воспроизвел все это на экране, по которому длинной вереницей тянулись плачущие, увешанные ключами женщины, члены-корреспонденты этого ужасного времени, не умеющие как следует его описать. А я все это комментировала. Но сейчас там появились другие, похоже хорватки, своего рода элита, они оплакивают свои утраченные территории, и наши симпатии на их стороне. Я эксперт в этой области, и в той тоже. А сейчас вы видите надомниц, они хотят купить новую кухонную плиту, но не находят подходящей. Я, по-видимому, не должна на это сетовать. А, собственно, почему бы и нет? Во мне живут такие же чувства, как в них или в тебе. Как-никак я ведь тоже женщина! Завтра во второй половине дня и потом каждую среду в восемнадцать тридцать повторение передачи о моем сознании. Как женщина я заслуживаю, чтобы меня повторяли чаще, чем раньше.

Мы здесь участвуем в чем-то вроде пьесы из другой пьесы, а та, в свою очередь, тоже часть какой-то пьесы. Что ты хотел бы услышать? Другую пьесу? Хотел бы рассеяться? Увидеть свадьбу, о которой мечтает женщина? Почувствовать вкус, который у женщины уже есть? Увидеть победителей, которые тоже хотели бы обладать женщинами? Короче, там одна из женщин решилась пырнуть ножом своего мужа в сердце, в место, для этого совсем не предназначенное. Вот так. Тут появляется бог войны собственной персоной, еще раз насилует женщину, потому что муж уже мертв и сам сделать это не в состоянии. А поэт собирает в кучу всех этих убийц и загоняет в звучные стихи «Одиссеи», он щекочет нас своими ножами до тех пор, пока мы не начнем умирать от смеха. Говорить говорить говорить говорить, ни одну ночь женщина не может провести, оторвавшись от говорения.

Спортсмен. Пожалуй, я могу себе представить, что они, женщины, когда-нибудь начнут нам мстить. Даже скромные особы постоянно находят новые способы терзать своих противников до крови. К чему тогда это страшное возбуждение, ответь мне, драная ты коза? Я просто не в силах взять в толк, с какой стати ты на этой своей высоте раздуваешься как парус на воде, а потом, как тот же парус, тут же сникаешь перед первым буем-ревуном, и даже падаешь на колени перед серийным убийцей женщин. Главное, чтобы он казался искренним и причитал во все горло. Ну, тебе-то, конечно, тоже очень важно, чтобы тебя замечали еще издали, ради этого ты готова, если понадобится, даже дать убить себя. Ладно, убийца у нас уже есть, прошу, возьмись теперь за этого надомника. Его тариф тебе известен. Иначе он прикончит еще одну! Что ты все лопочешь без остановки? Почему ты все время чего-то боишься, ведь причина для страха давно стоит перед тобой и нагло ухмыляется тебе в лицо. Куда-то засунула свои очки? Сама не знаешь, чего боишься? Почему кричишь? Боишься, что ковер в твоей квартире вдруг поднимется, уйдет и прихватит с собой всю обстановку? Просто невероятно, на что решаются люди только для того, чтобы заинтересовать собой свое окружение.

Женщина. Они свободны, бери любую. Ты какую хочешь? Ну да, ту, что в лучшем случае преподнесет тебе подходящий оборот речи! Я говорю куда содержательнее. Сейчас она моет свои кисточки для макияжа, она ждет от них наибольшей точности. Уже поздно, но и я сегодня хочу выглядеть молодой и нахальной. И с помощью одежды продемонстрировать любовь к своему телу. Когда я вхожу, никто не обращает на меня внимания. Почему я все время отступаю и оглядываюсь, чтобы окинуть всех укоряющим взором? Я слишком поверхностно обхожусь со всеми, поднимаюсь на скалы, словно они из ваты. Ничего они мне не сделают. Я разберусь с этой ситуацией, но ей не удастся мне навредить, ибо история легкой походкой проходит мимо нас всех. Хвастливо звучит, но это правда. Проходит мимо преступников и жертв.

Одна я изобрела социальное обеспечение для жертв ради того, чтобы история наконец обратила внимание на меня и на то, что я говорю. Я так восхищена своим изобретением, что не в состоянии говорить ни о чем другом. Я изобрела жертвенную бомбу, кстати, единственное оружие, изобретенное женщиной, потом на меня обрушился град насмешек за то, что я так и не сумела направить эту бомбу на разумную цель. А теперь, ко всему прочему, я изобретаю еще и жертвенный бонус, который у входа на выставку оружия немецкого вермахта вырвет у меня из рук служитель, чтобы я могла первой войти туда и рассказать перед камерой о своих слабых впечатлениях. При этом я с самого начала настроена радикально! Ты абсолютно прав! Промахи, ложные оценки, шаблонные образы врага, искаженное представление о реальности — решительно все побуждает меня к тому, чтобы давать слово только жертвам. Больше я ничего не скажу. Благодарю вас за аплодисменты! Если хотите аплодировать и дальше, я могу сделать так, чтобы на женщину вроде меня набросились на сцене по меньшей мере тридцать собак. Что, нехило? Разве такое вам не понравится?

Спортсмен. Итак, мне вообще не нужна грудь, мне нужна задница! Она для меня важнее! Моя мужская душа клонится к тебе и в страхе отшатывается, устрашение — это существенный элемент политики, затем я ухожу. Нечего мне тут разглагольствовать. Для этого у меня есть ты и твоя патентованная искаженная реальность, оно тебе нужно, чтобы вызывать симпатию. Вы, женщины, большое делаете малым, а малое большим, это на вас похоже!

Женщина. Женское государство, в котором не слышно ни одного мужского голоса. Это государство состоит из женщин, сейчас я назову нескольких их них: Клавдия, Наоми, Елена, Амбер, Бригитта и Сузи.

Спортсмен. Где находится это государство? Я незамедлительно отправлюсь туда и наймусь рабочим на фабрику по производству людей. Я бы делал их лучше! Я бы позволил укрыть себя вечной полночью. Я, вечный юноша, сразу отдал бы себя в распоряжение этих женщин! Я хочу вот эту и вон ту тоже! Ах, какая женщина! Я никогда не смог бы ее возненавидеть! Зато как бы она меня отделала!