Книга Гром справа - Мэри Стюарт

Святых оказалось очень много. У каждой колонны три ниши. В каждой нише — святой. Они выстроились с обоих боков, большие и маленькие, простые и цветные, веселые и печальные. Перед маленьким печальным святым они нашли отца Ансельма, который прозаически вытирал пыль.

Маленький человечек с тонким лицом, пронзительными глазами и замечательным носом. Не стар, но остатки волос — седые, а плечи согнулись, будто он долго рассматривал плохо напечатанные книги. Если бы не седина и сутана, он был бы очень похож на жука, и все бы его с ним сравнивали из-за носа. Священник среагировал на посетителей, жизнерадостно взмахнув пыльной тряпкой , и немедленно разбросал по довольно большой территории пыль, которую тщательно собирал. Они тоже его поприветствовали, и Дженнифер принялась вежливо восхищаться церковью. Отец Ансельм лучился от удовольствия и, прежде чем они успели понять, что происходит, оказалось, что их водят от одного святого к другому.

«Поликарп… — отец Ансельм перевел дыхание, — святой Бритиус, святой Махутус», — священник смахнул воображаемую пыль с пьедестала святого Махутуса.

Стефен быстро заговорил: «Мы пришли к вам, mоn реге, чтобы поговорить о…»

«Святой Ремигиус, архиепископ Реймский, — сказал отец Ансельм и засеменил дальше, с тряпкой наготове. Они последовали за ним к следующей колонне. — Святой Энурхус, святой Бонифаций, святой Альфеж, святая Люси…»

«Чтобы поговорить о женщине…»

«Святая Перпетуя, девственница и великомученица…»

«Которая умерла две недели назад…»

«Святой Блазиус, архиепископ Себаста, святой Симон и, конечно…»

«Святой Иуда?» — спросила Дженнифер автоматически, и это, как ни странно, остановило отца Ансельма. Он впервые остановился, повернулся и посмотрел на девушку.

«И святой Иуда, — признал он. — Мадмуазель, значит, знакома со святцами?»

«Да нет. Не то, чтобы… Только с некоторыми».

Лицо отца Ансельма выразило удовольствие. «А вы слышали о святом Бидульфусе?»

«Нет».

«Или святом Вансимусе?»

«Не-е-т».

«Или святом Августине из Гиппо?»

«Определенно, нет».

Отец Ансельм триумфально сообщил колонне: «А они все здесь! Все до одного!» — и он удовлетворенно взмахнул тряпкой.

Стефен открыл рот, чтобы заговорить, взглянул на часы, но его полностью игнорировали. Дженнифер и отец Ансельм находили высочайшее удовлетворение в компании друг друга и уже исчезли за другой колонной, очевидно, чтобы рассмотреть святого Бидульфуса и его еще более редких сотоварищей. Стефен последовал за ними, потеряв способность управлять выражением лица.

«В высшей мере интересная церковь, — говорила Дженнифер, искренне выражая восторг. — И такая необычная! Все эти статуи… Никогда не видела ничего подобного, даже во Франции. А дома мы, как правило, общаемся только с одним святым за раз».

«Кроме святого Симона…»

«И святого Иуды, — кивнула Дженнифер. Они счастливо улыбались друг другу. Потом девушка сказала, возможно слишком небрежно: — В монастыре прекрасная статуя Мадонны, правда? Не знаю, видела ли я где-нибудь лучше».

Маленький священник выглядел озадаченным. «Статуя? Вы имеете в виду в коридоре? Но это святая Анна, дитя мое».

«Нет, не эта. В церкви на маленьком алтаре. Я подумала, что она прекрасная. И большая картина».

«Что касается этого, это современное изделие, да? Не скажу, что я на нее слишком внимательно смотрел. Я немного близорук, знаете ли, а к тому же старомоден в своих вкусах». Он хихикнул.

И действительно, вкус, который отражался в переполненной маленькой церкви, ясно говорил о взглядах священника. Вполне возможно, что вытянутые святые Эль Греко показались бы ему просто «современными» и не более того. Но, так помешанный на статуях, он не мог заметить Мадонну всю в драгоценностях? Дженнифер заметила в глазах Стефена то же удивление, а отец Ансельм продолжал: «А статуя, о которой вы говорите… Не помню, чтобы я ее заметил. В церкви Пресвятой Девы? Там действительно есть картина на алтаре, маленькая и хорошенькая, голубая с золотом. Дети ставят перед ней цветы, когда я к ним прихожу».

Значит, сокровища прячутся в дни визитов. Дженнифер, стараясь не смотреть на Стефена, собиралась выяснить, имеют ли золотые подсвечники такую же привычку исчезать, но все же вместо этого сказала: «Но у вас здесь их очень много, правда? Все это… так странно. Чувствуешь себя невежественной…»

Такой поворот разговора имел немедленный успех. Отец Ансельм смешно подпрыгнул. «Вот именно! В этом и дело! Принял решение, что в моей церкви никто, совершенно никто, не будет забыт, как бы он ни был необычен. Несколько лет назад, — он начал задумчиво полировать совершенно чистые подсвечники у подножия святого Августина из Гиппо, — несколько лет назад я написал книгу о святых. Можете представить, мадмуазель, что их истории приводили меня в странные и неожиданные места. Я говорю, разумеется, в переносном смысле».

«Конечно».

«Это заняло много лет… Но думаю, можно сказать, что в законченной работе я не пропустил ни одного имени».

«На самом деле?»

«И когда я стал здесь работать, я решил, что благим поступком будет увековечить всех, кто внес вклад в нашу веру».

«Думаю, это прекрасная идея, — сказала Дженнифер тепло. — И у вас прекрасная церковь».

«Посвященная, — сказал отец Ансельм, вдруг захихикав — всем святым. Видите, я не мог этому сопротивляться! — Он решительно нанес заключительный штрих на подсвечники святого Августина и посмотрел на Стефена неожиданно мудрыми глазами. — А теперь вы хотите задать несколько вопросов о женщине, которая умерла во вторник двадцать первого июня в монастыре в долине Ураганов. Я вас слушаю, сын мой…» Но почти ничего нового они не узнали. «Сначала они думали, что ей станет лучше, — сказал отец Ансельм, — но потом, во вторник вечером ей внезапно резко стало хуже, и она слабела очень быстро. За мной послали, и я был с ней, когда она умерла. Это было около одиннадцати ночи. — Он посмотрел на Дженнифер. — Говорите, это была ваша кузина, мадмуазель? — Она кивнула. — Мне очень жаль», — закончил он просто.

Стефен встретился с Дженнифер глазами, она кивнула и начала: «Отец мой…» «Ma fille?»

«Надеюсь, вы не подумаете, что я задаю странные вопросы. Это очень конфиденциальное дело, видите ли, и…» «Я никому не скажу».

«Если можно задать вам несколько вопросов об этой… О моей кузине…»

Отец Ансельм отвернул свой сияющий взгляд от нее и сообщил святому Вансимусу: «Можете спрашивать о чем угодно, дитя мое, и я отвечу на все, что смогу. Что вы хотите знать?»

Стефен заговорил: «Мы хотели бы знать, топ реге, как выглядела женщина».

Маленький священник отвернулся от святого Вансимуса и с удивлением уставился на Стефена. «Сын мой, она умирала, а те, кто умирает…»