Книга Параграф 78 - Андрей Лазарчук

– Так всё-таки: с чем таким мы можем столкнуться?

– Если ребята заразились, то – с очень умным, изобретательным, быстрым и жестоким врагом. Врагом просто по определению – он хочет вас убить и всё вокруг разрушить. Но вот не разрушает же… что меня озадачивает. Вообще-то я хотел пойти один и посмотреть…

– Ничего, – сказал я. – Вам дали в помощь тех, кого не жалко.

Он посмотрел на меня как-то особенно, и я взял да и рассказал ему… ну, не всё, конечно, но очень многое. Я только не стал рассказывать про свои проблемы. Но он, наверное, сделал какие-то выводы из моего несказанного. Правильные или нет, не знаю, проверить не успел.

(Разумеется, я разоткровенничался не без задней мысли: как правило, люди платят той же монетой, иногда так, что потом не знаешь, куда с полученной информацией податься. Но Док оказался достаточно сдержан, то ли от природы он был такой, то ли дисциплина внутренняя сказывалась. Но кое-что я, разумеется, узнал – частью он сказал это прямо, частью я выцепил из придаточных.

В этом году ему исполняется сорок, разведён, двое детей большие, заканчивают школу. На них оформлена его страховка, причём страховка оч-чень немаленькая, – мы, даже страхуясь через «Альянс» и в двух-трёх местах одновременно, вряд ли столько можем оставить своим в случае чего. Если выберемся, надо будет подумать на эту тему, зацепки мне Док оставил. Далее: он доктор медицинских и кандидат технических, все три его диссера по закрытым темам, так или иначе связанным с действием или применением наркотиков. Материал на кандидатскую по медицине он набирал где-то в Юго-Восточной Азии, три с лишним года ползал там на брюхе в составе наших спецгрупп. Одним из практических развитий тогдашних его наработок стал «макоед», плесневый грибок, избирательно и навсегда поражающий именно маковые посадки…

Потом он увлёкся идеей применения наночипов – вначале как средства борьбы с наркозависимостью, а потом – как некоей вытесняющей альтернативы. Тогда я не был уверен, что правильно его понял, теперь вижу – нет, всё в точности. Например, ряд наркотиков усиливают в десятки раз креативные способности мозга – но они же блокируют способность человека эту повышенную креативность зафиксировать и при желании – воплотить во что-то; известно, что под кайфом не написать гениальных стихов… Так вот, теперь уже теоретически понятно, как без всякой химии креативность поднять – при этом без блокирования выхода её наружу. То есть каждый может стать гениальным поэтом? – уточнил я. Да, сказал док. А зачем нам столько? – спросил я. Не нам, сказал док, это для того, чтобы им было хорошо. Писать хорошие стихи – это ни с чем не сравнимый кайф…

Потом за нами прилетели, к сожалению, и разговор прервался.)

Без четверти одиннадцать на палубу сел Ка-128, и тут же нам сообщили, что высадка откладывается по крайней мере на два часа: обещанная сплошная низкая облачность задерживалась…

34.

Ка-128 – единственная машинка, которую мне довелось пилотировать от взлёта до посадки. Это было незадолго до казуса со Скифом и роспуска группы… долго рассказывать, да и ни к чему; в общем, случилось так, что нас надо было вывозить, вывозить срочно, а ждать штатного борта у нас не хватило бы патронов. И я решил – да долбись оно всё конём, не видел я ни одного лётчика, у которого мне хотелось бы чему-нибудь научиться. И вообще: все машины делаются одними и теми же людьми и по одной и той же логике.

В сущности, так и оказалось. Самое сложное было – найти, чем запускается двигатель…

Так что лёгонькая универсальная машинка Ка-128 – это для меня что-то вроде первой и единственной женщины, я к ней не могу быть равнодушен.

Я с удовольствием смотрел, как она танцует над палубой, касается надувными поплавками настила и не замирает, а продолжает покачиваться, а потом – как из салона толстой задницей вперёд выбирается генерал, а за ним копошится тоже что-то очень знакомое, рыжее с макушки.

Хорошая была песенка: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»

Что-то подобное чуть позже исполнили и высыпавшие на взлётную палубу ребята. То есть они орали погромче, погрубее и с разными выражениями, но было понятно, что им это в кайф – в смысле, прилёт Лисы; вряд ли они имели в виду генерала. Не орал только Скиф.

Он подошёл ко мне и тихо сказал:

– Ну ты и подонок.

– А я что? – ответил я голосом лошади из анекдота про виски с гречневой кашей. – Я и сама охуела.

Он вряд ли поверил, но формальные придирки я отсёк. Не знал и не знал. В конце концов, Лиса – большая девочка и с кем только не спала.

35.

Я потом ещё несколько раз возвращался мысленно к этой теме: ладно, с нами всё понятно, мы трэш, который грех не использовать в последний раз. Но – Лиса? Неужели из-за единственного (подчёркиваю – единственного!) – курса лечения? Всё-таки это тоже отметина нашего гнусного времени, когда наркотиками народ пичкают чуть ли не насильно, а старый добрый алкоголь загоняют куда-то на обочину? И не прав ли старина Соболь, завязавший с любой активной органикой и утверждавший, что именно через лёгкую наркоту в народ внедряют несвойственные народу модусы? Медленно и методично формируют управляемое стадо. Впрочем, говорил тот же Соболь, иначе-то нельзя, иначе-то всё навернётся на первом же повороте…

Я уже не узнаю этого никогда.

Так вот, возвращаясь к Лисе: она ведь не знала, что генерал её уже включил в группу. Значит, она добивалась всего сама. За каких-то пару-тройку часов преодолеть пусть даже видимость сопротивления – дано не каждому.

Рыбка! Таких, как ты, не было, нет – да и не надо бы…

36.

Сели так: генерал – за столиком посередине, док слева от него и немного отдельно, я – справа. Правая рука, десница. Как оно и положено.

Ребята разместились полукругом перед нами. Пока ещё в штатском, только Люба переоделся в камуфло. Думаю, свою охранничью форму он мелко порезал и утопил в унитазе.

У Лисы были мокрые волосы. Она сразу ж, прилетев, попёрлась в душ. Туда же (вот ведь не повезло беднягам) почти вслед за нею попёрлись трое морпехов – ополоснуться после тренировки. Плохо было то, что морпехи оказались хоть поверхностно, но в курсе наших дел: что у них на борту какая-то особая группа, что в составе группы баба – ну и всё такое. Конечно, корабль – это большая деревня, утаить здесь невозможно ничего, – но какое-то подобие дисциплины быть должно? Подобия дисциплины на корабле не оказалось, и голая Лиса легонько, без членовредительства (я имею в виду руки-ноги; а вы что подумали?), напинала всем троим. Тоже голым, естественно. Ситуацию разрядил Скиф, ввалившийся без стука. Что он забыл в душе, сказать не берусь. Наверное, подкарауливал Лису, чтобы поздороваться с ней. Подарить ромашку. А тут, понимаешь, топают мимо него трое голых морпехов, беззащитные совсем… он и забеспокоился. В общем, Лису можно понять: таким просто грех не напинать… ещё, небось, и говорили что-нибудь скабрёзное. Сначала, наверное, Скиф по скифской природной стеснительности своей мялся под дверью, думал: а я сейчас войду и скажу… нет, я просто распахну дверь и с порога…