Книга Нейрокошмар - Мик Фаррен

Его коллекция становилась все больше и больше, пока не появилась угроза, что обе стороны бумажного клочка окажутся заполнены. СИН-256 понимал, что коллекционирование цифр не может продолжаться вечно. В конце концов, он может ошибиться. Или его обнаружат сенсоры, или в отдушине найдут тайник для чертилки и бумаги.

СИН-256 надеялся, что если он будет достаточно долго коллекционировать цифры, то на него снизойдет своего рода озарение, и он поймет значение тех неясностей, которые инстинктивно ощущал.

Он собирал цифры уже двадцать рабочих циклов, но ничего не прояснилось, и пришел к выводу, что настала пора совершить какой-нибудь решительный поступок. Единственное, что он смог придумать, – при помощи своей рабочей панели вернуть материал в Компьютер и посмотреть, как тот на это отреагирует. При этом СИН-256 понимал, что в его плане есть один существенный изъян: Компьютер мог отреагировать тем, что просто убил бы его.

Он задержал финальный акт на два полных рабочих периода, до того момента, как смог набраться мужества предстать перед Компьютером. Вся его долгая упорядоченная жизнь восставала против этого. Вся, начиная с того момента, как его обняла всепоглощающая любовь Компьютера. Большого труда и мучительных сомнений стоили ему эти тайные проявления мятежа и обмана. Но напрямую пойти против того, что всегда являлось центром всего его бытия!… Это казалось практически невозможным.

Во время третьего цикла с того момента, как он решил отправить цифры в Компьютер, идя по коридору, СИН-256 уже знал, что пути назад нет. Начинался новый цикл работ. Он должен был сделать это до того, как ему придет время возвращаться в спальный блок. Ему следовало бы вовремя остановиться, выбросить бумагу и чертилку в приемную щель и забыть о самом акте мятежа.

Он принял решение, но глубоко внутри знал, что зашел слишком далеко. Невозможно вернуться к безмятежному и счастливому неведению, в каком пребывали остальные операторы. Те, кто шел рядом с ним на работу.

Он пришел в свой рабочий блок. Сел и нажал на кнопку, включавшую пульт. Немедленно пошла распечатка. Инстинкт приказывал ему протянуть пальцы к пульту и начать отвечать. Вместо этого, он неподвижно сидел. Над пультом замигала лампочка. Он по-прежнему ничего не предпринимал. Он знал, что его бездействие сочтут неисправностью. Группа ремонтников уже в пути.

Он достал из рабочего комбинезона листок. Его пальцы взлетели, вводя группы цифр. Загорелся свет. Распечатка остановилась. Лента продолжала мотаться, но чистая, без печати. СИН-256 продолжал работать над пультом. Загорелась еще одна лампочка. Красная, то затухавшая, то снова разгоравшаяся. Распечатка снова заработала.

010101010101010101010101

СИН-256 с ужасом смотрел на нее. Компьютер отвечал на то, что он совершил, но СИН-256 не понимал ответа. Распечатка не имела смысла. Он раскрыл себя, но ничего не добился. Он знал не больше, чем тогда, когда начал это безумное дело.

Его руки упали с пульта. В потолке раскрылись щели. Из стены выдвинулась стальная дверь и перекрыла выход из блока. СИН-256 знал, что это конец. С легким шипением из щелей пошел розовый ядовитый газ.

СИН-256 закрыл глаза, вдохнул и умер.

15

Билли, Олад и Менестрель стояли очень тихо, пока к ним медленно приближались трое патрульных Окпола с поднятыми ружьями. Они держали руки вдоль туловища и не делали резких движений. Билли осторожно наклонился к Малышу Менестрелю.

– И что нам теперь делать?

– Черт его знает.

Трое патрульных встали в нескольких шагах от своих пленников. Патрульный со значком офицера на каске, стоявший посередине, сделал жест оружием.

– Поднимите руки к головам.

Билли, Олад и Менестрель подчинились приказу. Офицер обратился к стоящему справа от него патрульному.

– Обыщи их.

Патрульный подошел к Оладу. Обошел его. Тщательно обхлопал. Добравшись до пистолета и тяжелого ножа за поясом Олада, наклонился и вытащил пистолет. Когда же он потянулся за ножом, Олад повернулся на носках, схватил патрульного за горло и развернул его. Второй патрульный выстрелил. Олад поставил первого перед собой, и две пули ударили тому в грудь. Сила удара сбила обоих на землю.

Билли выхватил свой пистолет и выпалил в офицера. Офицера развернуло, и он упал. Билли сразу повернулся к уцелевшему патрульному. Тот уже не держался на ногах. Но еще пытался выдернуть торчащий из горла нож Малыша Менестреля. Захлебываясь кровью, он упал на колени, а затем уткнулся лицом в сырую землю. Билли посмотрел на приятеля.

– Как думаешь, в машине еще кто-нибудь есть?

Менестрель быстро побежал к машине.

– Остается только проверить.

Билли последовал за ним. Без приключений они подошли к машине и прижались к ее серой броне. Менестрель протянул руку к ручке двери.

– Открываешь, когда я кивну.

– Ладно.

Менестрель повернул ручку и рывком распахнул дверь. Билли всунул дуло пистолета внутрь машины. Пусто. Менестрель ухмыльнулся.

– Похоже, теперь у нас есть транспорт.

Билли огляделся. Сквозь сильную изморось начал проглядывать серый рассвет. Олад неуверенно шел к ним. Билли закричал:

– Зй, Олад, иди сюда. Мы поедем на машине.

Менестрель нахмурился.

– Похоже, ему больно.

Они побежали к Оладу, но прежде чем они успели до него добраться, Олад пошатнулся и упал лицом вниз. Билли и Малыш Менестрель подбежали к нему. Олад лежал лицом в грязи. Он не дышал. Малыш Менестрель осторожно перевернул его. Кожаная одежда Олада была запачкана кровью. Малыш Менестрель пощупал пульс.

– Он мертв.

Билли уставился на него расширившимися глазами.

– Мертв? Как же так? Ведь обе пули достались окполовцу.

Малыш Менестрель медленно поднялся.

– Пули прошли сквозь тело окполовца и достали Олада.

Билли побледнел.

– Дрянь дело…

Малыш Менестрель кивнул.

– Мир жесток.

– Это все, что ты можешь сказать?

– А чего ты ждешь?

Билли начал сердиться.

– А как мы с ним поступим? Ты что, хочешь оставить его там валяться?

– А что мы еще можем сделать? Может, похороним? Тогда окполовцам как раз хватит времени, чтобы догнать нас.

– Мы не можем его так оставить. Он же наш приятель.

Малыш Менестрель посмотрел на тело.

– Он – некто, встретившийся нам в дороге.

Билли с ужасом посмотрел на него.

– Это все, что ты можешь сказать. Человек умер. Он спас нас.

Малыш Менестрель кивнул.