Книга Золотой вепрь - Владислав Русанов

– То-то же… – протянул ландграф. – Так бы сразу. Позвольте представить, господин барон. Это – моя супруга, мать моего сына. Графиня Тельма.

– Очень приятно, сударыня. – Фальм повторно поклонился. Теперь поклон был тщательно выверенной глубины. В самый раз для графини. – Я польщен оказанной мне честью.

– А это – мой гость, господин барон Фальм. Он из Итунии, – продолжал ландграф. – А это, господин барон, мой наследник. Халльберн.

Мальчик отрепетированным движением выставил ногу вперед, склонил голову. Бросил короткий взгляд на отца – все ли правильно? Вильяф кивнул.

– Прошу простить меня, господин барон. – Медренский приложил ладонь к груди. – Когда я в городе, то обычно посвящаю этот утренний час беседам с наследником. Вы не возражаете, если я вас оставлю?

Фальм не возражал. Да ландграф, похоже, и не нуждался в его согласии. Разве может гость диктовать свою волю хозяину? Подобное поведение против всяких правил.

Барон проводил взглядом удалявшуюся из залы графскую семью.

«Чем больше я узнаю его светлость, тем меньше его понимаю… – подумал он, проводя ногтем вдоль гравировки на лезвии двуручного меча, подвешенного на скобах немного ниже щита, украшенного гербом Медрена. – Город в осаде. На носу – штурм. А он занят воспитанием наследника. Хотя… Может, он прав?»

Тихонько скрипнув дверью, в залу проскользнула служанка. Бросая любопытные взгляды на барона, принялась собирать черепки в подол. Не красавица, но и не уродина. Самая обычная деревенская мордашка. Лет семнадцать на вид.

Фальм задумчиво отошел от стены с мечами. В два шага поравнялся с девушкой, сильными пальцам взял за подбородок, приподнял:

– Тебя как зовут, красавица?

Девчонка перепуганно моргнула. Пискнула:

– Лейна…

– Тебе говорили, что ты писаная красавица, Лейна? – Барон добавил в голос хрипотцы. Обычно она действовала безотказно.

Служанка зарделась, как маков цвет, опустила глаза.

– А скажи мне, Лейна, его светлость сильно жену и сына любит?

Девушка фыркнула:

– Да нисколечко!

– Да? А ты не лжешь мне?

– С чего бы мне врать, господин? Не любит он жену! Да это все в городе знают! Любой подтвердит!

– А и в самом деле… – Фальм отпустил подбородок служанки, но она продолжала стоять, завороженно глядя ему в лицо. – За что ее любить, графиню-то?

– Во-во! – радостно подхватил Лейна. – Корова толст… Ой! – Она испуганно зажала рот ладонью.

Барон рассмеялся. Ущипнул девушку за щеку.

– Не бойся. Я никому не скажу. Значит, супругу его светлость не любит. Терпит просто. Так?

Лейна кивнула.

– А сына?

– Тоже не любит! – уверенно произнесла девица.

– Не может быть! Наследник как-никак!

– Триединым клянусь!

– Да нет, не верю, – Фальм покачал головой. – Быть того не может.

– А вот и может!

– Нет, не может!

– Может, может, господин! Он с ним что ни день, то разговаривает, учит, видать, управлять! А не улыбнется никогда. И глаза пустые, холодные! Я все вижу!

– Вот оно как… – Барон задумчиво расправил ус.

– Да вот так уж! – решила, наверное, добить его служанка. – Он с ним как с вещью… Как плотник с топором. Бережет, холит, а любовь… Любви-то и нету!

– Бережет, но не любит, говоришь?

– Да! И жену только терпит, иначе спровадил бы куда подальше!

– Да? Ну, спасибо, Лейна. – Фальм улыбнулся, выудил из висящего на поясе кошелька монетку. – Держи. Помогла ты мне. Спасибо!

Девушка зарделась пуще прежнего. Быстро прибрала оставшиеся осколки и убежала, не забыв плотно притворить дверь.

Барон вернулся к увешанной оружием стене. Вид остро отточенной стали успокаивал его, настраивал на размышления. Гость графа чувствовал, что нашел конец ниточки. Теперь остается не торопясь, вдумчиво и осторожно потянуть ее, и размотается весь клубочек, именуемый его светлостью ландграфом Медренским. Реши загадку, господин барон, и гостеприимный хозяин у тебя в руках.

Шагая след в след за Цветочком по едва приметной тропке вдоль берега Ивицы, Антоло не переставал себя корить. И кто его тянул за язык? Сидел, никого не трогал, даже с жизнью в банде Кулака начал уже, вроде бы, обвыкаться. И тут на тебе! Задание! И обиднее всего, что получается – сам напросился. Как говорят? Кто придумал, тот и выполняет. Неписаное армейское правило. Тут даже «Уложение Альберигго» читать не нужно, будь оно тоже неладно!

В тот вечер ничто не предвещало беды. Сытный ужин – каша с кусками баранины – располагал к неторопливой беседе у костра. Желтые и оранжевые блики скользили по лицам людей, собравшихся в кружок. Почему-то так повелось, что наемники, выжившие после похода к замку ландграфа Медренского, держались вместе. Совместно перенесенные испытания, пролитая кровь сближают сильнее клятв.

Кондотьер сидел туча тучей. Такие плюхи от судьбы он получал нечасто. Воспоминание о проваленном задании жгло и терзало душу. Масла в огонь подлил и генерал Риттельн дель Овилл, появившийся третьего дня у стен Медрена с подкреплением. Обычно сдержанный генерал словно сорвался с цепи. Орал, стучал ногами. Ростом он не вышел – едва-едва макушка возвышалась над плечом Кулака, а потому необходимость выговаривать нерадивому служаке, задрав голову, злила его еще больше. От рассказа о предательстве Черепа он отмахнулся. Зато напомнил об оплате по договору с самим Кулаком, пообещал задержать очередное жалованье, если Медренский будет продолжать топтать эту землю. На резонное замечание кондотьера, что уничтожить ландграфа, скрывающегося в осажденном городе в окружении верных слуг и преданных солдат, попросту невозможно, генерал ответил, что ему все равно. Что он дал задание и рассчитывает на его успешное выполнение, а никаких доводов слушать не хочет. И вообще, тот, кто хочет сделать работу, ищет способы решения, а кто не хочет – придумывает причины, чтобы отлынивать.

Кондотьер вернулся злой, как цепной кот. Полдня сидел, не отвечая на вопросы. К вечеру отошел, но по всему было видно: способа лишить жизни Медренского с тем, чтобы заслужить прощение его превосходительства, он до сих пор не нашел.

Чтобы не злить лишний раз командира, собравшиеся у костра старались пореже упоминать имя ландграфа, а разговор вели все больше о дневном штурме крепости. Собственно, не штурм, а так, разведка боем. Генерал дель Овилл был известен как опытный тактик, очертя голову на приступ не полез бы никогда. Даже имея шестикратное преимущество в числе солдат.

Медрен оказался крепким орешком.

Во-первых, довольно высокий холм, на котором стоял город, затруднял атаку – вверх по склону долго не побегаешь, да и целиться снизу вверх тяжелее, чем со стен.