Книга "Подводный волк" Гитлера. Вода тверже стали - Вильгельм Шульц

Глава 9

ВЕРОНИКА

Придите же, славные поджигатели с обугленными пальцами!.. Вот они!.. Вот они!.. Поджигайте же полки библиотек!

Отведите каналы, чтобы затопить погреба музеев!..

Первый манифест футуризма 20 февраля 1909 г.

— Постарайтесь оформить все как-нибудь здесь. Сделать небольшую выставку, что ли… — Рёстлер раздавал последние указания сотрудникам архива. — Фрау Лутц! Это очень важно.

Партийный представитель многозначительно поднял палец. Все притихли. Все-таки что-то в нем было зловеще завораживающее. Он умел произвести впечатление, когда этого хотел. Но, так или иначе, с этого дня в гарнизоне Бреста, куда перебазировались летом 40-го года волки Дёница, появилась настоящая библиотека.

Вероника Лутц была вольнонаемной сотрудницей архива флотилии. Этот архив по совместительству исполнял функции гарнизонной библиотеки, и в силу того, что занимал здание, в котором раньше располагалась библиотека, имел довольно внушительный объем хранения, правда, больше на французском языке. После нескольких месяцев скуки гарнизонной жизни, которую она вынуждена была разделять с мужем — гауптманом интендантской службы, для Вероники это была отдушина. Как-никак она имела Эссенский диплом по филологии, славянское отделение… И наверняка бы работала на кафедре, но предложение гауптмана изменило ее судьбу. Нехитрый выбор, предоставляемый женам офицеров, сделал ее незаметным библиотекарем и сотрудником архива. Архив ведь есть в любой воинской части, ну или почти в любой. Оказавшись в Бресте, вероника отдалась новой работе со всем рвением, на которое могла быть способна не аттестованная сотрудница.[37]Она организовала учет, провела инвентаризацию, сумела наладить пополнение немецкой периодикой. То есть работу провела внушительную. Ангела и Эрика — ее коллеги — тоже вольнонаемные, втихомолку посмеивались над ее заботами. У них самих-то заботы были совершенно иного свойства. Брест — это же настоящий рай, если хочешь устроить свою личную жизнь. Только руку протянуть. Да и протягивать не надо — за тебя протянут и надкусят, и прожуют! Кругом мужики, самцы, красавцы, герои, орденоносцы. А они ведь не какие-нибудь француженки! Так что девушкам жилось довольно весело.

Вот и сейчас, пока Вероника вносила новую периодику в картотеку, они о чем-то очень оживленно болтали у окошка. Время от времени оживленный разговор прерывался смехом, как обычно, скрывавшим какие-то не вполне приличные подробности. Утро в архиве было сонным и неинтересным, но работа полностью поглощала Веронику. Так очередь постепенно дошла до нового номера Berliner Zeitung.

Коньяк — торпедистам!

Дерзкий прорыв по Английскому каналу.

Наши подводники вновь и вновь демонстрируют чудеса военно-морского искусства. Германские морские волки, вышедшие в плавание в сентябре 1939 года, глубоко запустили свои острые клыки в жирные ляжки британских торгашей. Ярким примером потрясающего воинского мастерства явился прорыв лейтенанта Ройтера по Английскому каналу, который еще совсем недавно считался вотчиной британцев.

Первым же кораблем, который встретился лодке под командованием Ройтера, был грозный эсминец. У этого командира свои счеты с британскими «охотниками». Четыре военных корабля британцев нашли свой приют среди рыб и моллюсков благодаря точным действиям команды Ройтера. Наверное, надо было затаиться, уйти на дно, переждать и только потом отправиться в опасный путь. Но не таков Ройтер! Он дерзко атаковал эсминец и вновь добился успеха. И на этот раз на цель потребовалась всего одна торпеда.

— Когда придем во Францию — торпедистам лично от меня коньяк! — улыбнулся командир. Отныне это станет традицией. Эсминец, уничтоженный первой торпедой — коньяк в «палату лордов», как называется торпедный отсек в подплаве.

Но было бы очень самонадеянно недооценивать англичан.

Акустик отметил множественные шумы, приближающиеся со стороны Дувра.

— Самый малый! Бесшумный режим! Может, удастся их перехитрить… Неожиданно возле перископа появился торпедный катер. Этого уж торпедой точно не возьмешь. Скорость 35 узлов!.. Ройтер вновь поступает нестандартно. Он скомандовал всплытие с тем, чтобы разнести катер из орудия. Рискованно, но если удастся выпрыгнуть на поверхность достаточно близко, чтобы невозможно было атаковать торпедой и открыть огонь раньше и точнее, — может быть успех. Тем более в темноте. Сумерки сгущались. «У нас будет несколько секунд, пока овсяночники поймут, откуда стрельба!» — наставлял Ройтер своего старшего помощника Филиппа Унтерхорста. О, этого не надо учить, его уже давно на лодке зовут «железным Филиппом». Это и вправду удивительный человек. Его нордический профиль кажется отлитым из бронзы, когда на нем играют отсветы пламени вражеского корабля. Свое дело он знает, и как бы сильно ни было волнение моря, он всегда добивается попаданий. Так было и сейчас. Вдруг темноту прорезал прожектор — это на выручку спешил вооруженный траулер. Не стоит легкомысленно относиться к этим боевым единицам. Хоть у них, как правило, гражданское прошлое, эти корабли могут быть очень опасны для подлодок…

Раскидисто. Пропаганда эпитетов не жалеет. Но за всеми этими фигурами языка стоял достаточно правдивый рассказ об успехе Ройтера в Ла-Манше, о потоплении кораблей и катера эскорта, о том, как корвет вывел лодку на семитысячник, и как положено, почти на четверть полосы красовалось фото героя с новеньким рыцарским крестом на длинной ленте. Ройтер широко улыбался, пожимая руку самому фюреру. (Чего этот шедевр стоил фотографу — отдельная тема.)

Фюрер, кстати, оказался вблизи куда скромнее, чем выглядел с трибуны. Ну да этого и следовало ожидать. Человек отличается от плаката. Ройтер вон тоже вовсе не такой бравый парень, как получился на открытке. В Берлине он, Шепке и другие отличившиеся фотографировались для целей министерства пропаганды. Шепке был, как всегда, блистателен, чтобы казаться совсем уж картинным морским волком, он позировал с капитанской трубкой в зубах, Ройтер, глядя на приятеля, взял толстую гаванскую сигару. Так они и получились на открытках — один с трубкой — другой с сигарой. То, что в зале оказался фюрер, Ройтер как-то даже не сразу понял. Началось какое-то движение у дверей, затем в зал вошел человек невысокого роста, в коричневом партийном сюртуке. Он был улыбчив и доброжелателен. Подходил к каждому, скупо поздравлял, улыбался, вручал награды, выслушивал ответные слова и продвигался дальше. Ройтер заготовил целую речь, но, когда дошла очередь до него и его руки коснулась рука вождя, он вдруг растерялся. Язык прилип к горлу. Он почувствовал сильное жжение в области затылка и понял, что не в состоянии открыть рот… И тут их глаза встретились. Взгляд серо-голубых водянистых глаз вождя скользнул поверх Ройтера и вдруг задержался более обычного. Хельмут смотрел в эти глаза лишь мгновение, но за это мгновение он почувствовал, что все, что он хотел сказать, для чего готовился, этот человек, стоящий напротив него, уже знает, более того, он уже знает историю всей его жизни, и про Анну, и про сына, названного в его честь, и про их разрыв. Вдруг все это сжалось, превратилось в электрический заряд и перешло на визави. Он, как конденсатор, «разрядился» об Фюрера. Гитлер слегка, как показалось Ройтеру, подбадривающе улыбнулся. Он как бы благословлял Ройтера. Во всяком случае, Ройтер понял это так. Он выдавил из себя какую-то шаблонную фразу вроде «Мой фюрер, я оправдаю доверие». Но и все… Дальше был туман и неопределенность, и только серо-голубые глаза излучали отеческое тепло и одобрение.