Книга Солдаты Омеги - Виктор Глумов

Задавать вопросы майору Лекс не решился, утренняя бодрость сменилась подавленностью.

Возле учебки сопровождающий свернул к раздевалке, потом направился к складу. Лекс очутился в просторном, заставленном шкафами и стеллажами помещении с деревянными скамьями вдоль стены. Здесь пахло по́том, грязными носками и одновременно мылом, свежим бельем. Кладовщик уже ждал, это был пожилой ветеран, потерявший в незапамятные времена правую руку, но не ушедший из Омеги. Козырнув майору, он вытянулся, готовый исполнять распоряжение.

— Собери курсанта на Полигон, — приказал сопровождающий и удалился.

Старик обошел Лекса кругом, кивнул своим мыслям, подковылял к стеллажу, выбрал вещь-мешок из ряда одинаковых, протянул Лексу:

— Переодевайся.

Это оказалась одежда диких. Лекс снял форму, сложил аккуратно; усевшись на скамейку, натянул майку и брюки из грубой ткани, напоминающей мешковину, зашнуровал остроносые ботинки с металлическими носами, бежевую бандану положил в карман куртки. На дне мешка валялись длинные лоскуты кожи, украшенные бусинами и когтями.

— Готов? Вот, — кладовщик отдал нож, — это твое единственное оружие. Сможешь раздобыть огнестрел — молодец. Помни: на Полигоне правил нет. Убивай и грабь на здоровье.

Лекс осмотрел нож: раскладной, тяжелый, с деревянной рукоятью, не умещающейся в ладони. Взмахнул рукой — нож выкинул клинок типа «боуи»,[1]с зазубринами у основания. Теперь Лекс понял, зачем кожаные ленты, обмотал их вокруг запястий, и к левому браслету прикрепил нож с помощью скобы.

Он справится, он заслужит офицерское звание и доверие Омеги. Кладовщик, склонив голову к плечу, рассматривал курсанта. Глаза у ветерана были красные, нос — рыхлый, пористый. Небось каждый вечер за стену бегает, у диких выпивку покупает. Сам Лекс в самоволку ни разу не ходил, а вот Кир выбирался, потом рассказывал про самогон и женщин…

— Хочешь совет, боец? Я тоже был на Полигоне и выдержал испытание. Хотя тогда все проще было — ни контроля, ни… Ладно. В общем, слушай: «мясо» тебя, конечно, раскусит. Видно, что ты — из наших, ты уж прости, но видно. Чтобы за местного сойти, поголодать бы тебе недельку да не помыться. В общем, что омеговец — не скрывай. Скажи, первое испытание провалил, не убил человека, вот тебя в «мясо» и определили, слабака. Ты парень хороший, у тебя умное лицо. Поэтому пользуйся советом. В этом сезоне тебе достался.

— Спасибо… А в прошлых сезонах?

— В прошлом мальчишка вроде тебя только фыркнул, не захотел слабаком выставляться, пусть и перед «мясом». А в позапрошлом… — Кладовщик почесал нос. — Не помню, парень. Я каждый сезон одному курсанту советую… А слушать или нет — твое дело.

— Спасибо, — повторил Лекс, — я воспользуюсь, обязательно воспользуюсь.

Кладовщик оглушительно чихнул и сложился пополам.

* * *

Перед выходом Лекса покормили. В столовой он завтракал в одиночестве, и до самых ворот ему не встретился никто из курсантов. Его сопровождали действительные рядовые, молчаливые и сосредоточенные. За стенами Омеги Лекс поежился — восемь сезонов он жил в Цитадели, свыкся с ней. На Полигон его, конечно, вывозили, в скалы тоже — на плацу всему не научишься. Но тогда он был уверен, что вернется домой. Сейчас не учебный выход, а испытание, и неизвестно, как оно закончится.

Лекс покосился на конвоиров. Солдаты молчали. Интересно, они были курсантами, отказавшимися от испытания, или нанялись из диких? В любом случае любить Лекса им не за что.

Припекало. Лекс повязал бандану на голову. Скоро захочется пить, но он тренированный, потерпит. Пока об этом можно не задумываться, ручей-то на Полигоне есть.

Перед воротами на Полигон один из рядовых вдруг сказал ему:

— Удачи.

«Бывший курсант, — подумал Лекс. — И надо же, не завидует. Смирился со своей судьбой. Что ж, не каждому дано стать офицером».

— Спасибо, рядовой!

Конвоиры остались за спиной. Ступив на землю Полигона, Лекс отринул все свои проблемы, отвлеченные мысли, опасения и сосредоточился на выживании и стремлении к победе. Он должен победить любой ценой!

Лекс быстро осмотрелся: у ворот — ни души. Удивительно, но здесь даже мухи не досаждали! Жизнь в долине жалась к скалам, ручью. Если верить карте, на свалке какие-то неудачники обитают. А мутафаги от входа держатся подальше, слишком часто их отстреливают курсанты. Лекс на миг зажмурился, до боли сжал кулаки. И решительно зашагал вперед.

К первой свалке он добрался быстро, размышляя, воспользоваться ли ему советом кладовщика или действовать по-своему. Открыться местным или попробовать притвориться «мясом»? Правильнее сказать правду, пообещать жизнь в обмен на помощь. Нет, не подходит — наплести-то он может что угодно, а вот сдержать обещание… Омеговцы не врут. Офицер не должен обманывать даже «мясо». Даже мутантов. Или сейчас — можно? Сказали же, что правил нет, делай что хочешь. Наверное, ветеран прав: если открыться, мало того что не поверят, но еще и пристрелить могут со злости.

Лекс двигался уверенно. Ни один камушек не хрустнул под ногами. Панцирника, одинокого, жалкого, Лекс заприметил издали. Волк повернул лобастую башку, оценил обстановку и, виляя задом, потрусил к скалам на восток. И что это было? Панцирные волки редко ходят по одному и, наученные горьким опытом, крайне редко спускаются в долину. А этот… будто следил.

В сердце долины не было деревьев и кустов, палящее солнце выжгло всю растительность, ощетинившаяся колючками зелень льнула к скалам, где дольше сохраняется тень, — это он на всю жизнь запомнил после первого выезда на Полигон…

Лекс выбрал искореженную машину древних подальше от свалки, засел за ней, поглядывая на логово «мяса» сквозь пустые окна. Свалка будто вымерла. Неужели другие курсанты успели раньше него? Конечно, сюда все ломятся в первую очередь, нужно было сразу идти в глубь долины… Нет. Сначала надо разжиться оружием. Отнять, если добром не отдадут. А потом уже налаживать контакт: дикие уважают только силу.

«Опасно. Тут. Опасно» , — прошелестел голос в голове Лекса.

Он подскочил. Высунувшись из-за машины, заозирался — никого.

«Не ходи. Опасно. Отступай к скалам. Там ждут. Сюда не надо».

Лекс еле сдержал крик. Перегрелся?! Спятил? Чтобы не слышать бормотание, в котором не было ничего человеческого, он, зажав уши, рванул к свалке. Пристрелят? Ну и пусть. Сейчас все, что ему нужно, — встретить людей. Пусть «мясо». Пусть злобное и тупое. Но не тварь неведомую, способную проникать в мысли!

Грохнул выстрел, и в землю у ног, подняв облачко пыли, врезалась пуля. Лекс отпрыгнул в сторону и понесся зигзагом. Он по-прежнему ничего не соображал, но тренировки сделали свое дело — сработали рефлексы.