Книга Инкубатор для вундерваффе - Анатолий Матвиенко

— Вы уверены, сир, что не желаете никаких контактов с новоявленным пророком? — этот вопрос герцог много раз проигрывал внутри себя и теперь решился задать его королю напрямую. — Говорят, чернь прислушивается к проповедям адептов, а сокрушение папы подорвало авторитет католической церкви. Он явно талантлив, умеет творить чудеса, наделен непонятной нам силой. Более того, его германские сторонники за зиму сумели сформировать целую армию, которая скоро вступит в пределы Франции и двинется к Ницце для соединения со своим вождем. Не лучше ли иметь их на своей стороне?

Король не ответил. Он встал из-за инкрустированного столика, декорированного разбросанными бумагами, символизировавшими занятость главы государства, подошел к окну. Паузу немедленно заполнил кардинал:

— Как вы не понимаете, ваша светлость! Его величество король Франции Людовик Четырнадцатый является законным королем не только по праву престолонаследия Бурбонов, но и потому, что он коронован католической церковью. Вы не только подвергаете сомнению авторитет церкви, вы ставите под сомнение саму королевскую власть! — Злобное шипение кардинала звучало как крик. — Вы желаете ввергнуть страну в пучину междоусобной религиозной войны, как еретики в Германии и Англии.

— От католической церкви мне не дождаться ни чудес, ни помощи. — Король неожиданно поддержал герцога, даже в непростой ситуации не преминув поддеть кардинала. Так его отец пикировался с Ришелье. — Не говоря уже о разгроме Ватикана.

— Позвольте заметить, ваше величество, истинная вера не нуждается в поддержании чудесами. А то великое испытание, которое Господь наслал на нашу церковь, сделает ее сильнее и чище.

— К делу, ваше высокопреосвященство, — оборвал его король и повернулся к герцогу, сменив милость на гнев. — Все неприятности от вас. Самозванец окопался на вашей территории, и вы за два месяца не вышвырнули его, дождались, когда он призовет на помощь войска. Еще смеете нам советовать переговоры с еретиками. Вы нас разочаровываете, ваша светлость. Вы испытываете наше терпение. У вас достаточно сил, чтобы истребить безбожный сброд?

— Да, сир.

— Кардинал! Герцог! Мы, король Франции и Наварры, объявляем поход в защиту истинной веры. Его возглавит маршал де Тюренн. Ваше высокопреосвященство также отправится в поход. Мы выделим три, нет — четыре гвардейских полка, или больше. Сначала вы стираете в пыль войско бунтовщиков, чтобы вся Европа видела, что выступление под их знаменами противно Божьей воле и ведет к гибели. Потом берете под контроль Ниццу.

— И ваше величество покажет, кто является истинным ревнителем веры и опорой Святого престола, — энергично согласился кардинал. Еще бы, в отсутствие папы он оказывался высшим церковником во время краткого и успешного мини-крестового похода. Он, Луи I де Бурбон-Вандом, затмит своих великих предшественников Ришелье и Мазарини.

Король брезгливо дернул губой. Его совершенно не прельщала слава быть чьей-то опорой. Он полагал, что наивный и пылкий самозванец со странным английским именем Клинтон сделал ему неоценимую услугу, разгромив Ватикан. Теперь, после подавления восстания, появится шанс сделать Париж третьим Римом, и новый парижский папа будет короновать и судить европейских монархов под контролем самого могучего и дальновидного государя. Жаль, что кардинальскую мантию носит ничтожество. Как не хватает Жюля Мазарена, Людовик XIII умел выбирать достойных людей.

Герцог постарался скрыть досаду. Военную славу получит виконт де Тюренн, церковь подымет свой пошатнувшийся престиж, король еще раз покажет, кто самый могущественный на континенте. Ниццу показательно разгромят и осчастливят казнями еретиков. Герцогству останутся одни убытки.

25

ЗЕМЛЯ-2. 25.03.1668. ВАЛАНС. ОЛЕГ

За время Миссии меня больше всего укатала верховая езда. Наши почему-то считали, что традиция — командир впереди на белом (гнедом-вороном-в яблоках) коне — важнее удобства и здравого смысла. Помню, три дня ходил, как будто и не слез с лошади, ноги полукругом, морда в бешенстве, жопа в кровоподтеках. Пока мое свеженабранное войско тихо пыталось превратиться из стада вооруженных разбойников, крестьян и мелких дворянчиков в нечто, напоминающее регулярную армию, я периодически в сторонке осваивал четырехкопытный байк.

Зато к началу марша на Ниццу уже удовлетворительно держался в седле. Но при условии, что седло двигалось шагом или в темпе рыси. К сожалению, в режиме галопа и карьера я выглядел так, что, скажем прямо, не вдохновлял бойцов идти за мной в огонь и в воду.

Мой оппонент герцог Савойский мобилизовал на убой приблизительно до четырех тысяч душ, идеальное количество. Разогнав их, мы бы продемонстрировали все преимущества нашего оружия и вдохновения единым Богом. Но он, стервец, выклянчил еще королевских войск, и французский комитет по встрече двинулся нам наперерез. Наши пути пересекутся где-то в районе Баланса.

Баталия XVII века чем-то напоминает бои в космосе, линии фронта нет, противники встречаются на узловых точках пространства. Приходят на какое-то Куликово поле, причем, оцените, не договариваются, приходят вместе и не опаздывают, день-два еще разворачиваются, чтобы ловчее истреблять род людской, и одновременно бросаются друг на друга.

Современная техника позволила мне отслеживать передвижения савойцев, но сами мы двигались по старинке, смешивая копытами грязный мартовский снег с все еще мерзлой землей. Колонна тянулась на километры. Остановка на отдых представляла собой рассредоточение, а по-простому, разброд армии по куче деревень и городишек, со сверхчеловеческой задачей собрать все это потом воедино. Никак воинство не могло разбить лагерь на ночь зимой в лесу или чистом поле. Впрочем, я и не собирался куда-нибудь дергать до середины апреля. Уважающие себя короли тоже не любили отправляться в путь зимой. Но ничего не поделаешь. Главный недостаток армейской службы — когда-нибудь приходится и повоевать.

Зато у Якимуры затишье. Он соорудил гарнизон из приверженцев новой веры и готовился отразить штурм. Но никто его не штурмовал. Их католические величество да преосвященство сперва решили обломать рога мне.

А тем временем моя воинственная орда первой докатилась до Валанса. Единственный город на нашем пути, достаточно укрепленный, что не захотел добровольно-принудительно открыть ворота и за толику золота дать приют усталым путникам.

Сидя на коне в двухстах метрах от северных ворот, я мрачно рассматривал в бинокль невысокие зубчатые стены. Да, извините за столь прозаический текст — в двухстах метрах. В романах о старине принято писать «на расстоянии полета стрелы», «за три удара сердца», «в трех днях пути на запад» и так далее. Но я, чесслово, не знаю, что это за дистанции и временные промежутки. В Европе луки были уже не в почете, а арбалеты вытеснялись пулевым оружием. На территории Франции, где, кстати, потом изобрели метры и граммы, меньше всего хотелось пользоваться расстояниями полета стрелы, ярдами, футами, локтями и прочими локальными понятиями.

Но городские стены, что в метрах, что в саженях, как их ни меряй, стояли передо мной и не рассеивались как мираж. Над зубцами поблескивали самоварным золотом шлемы гарнизона. Со стороны Роны атаковать невозможно, берег реки высокий и скалистый. Понятно, что возьму город штурмом, но потери перед встречей с регулярной французской армией меня не прельщали. С другой стороны, глядя на рельефные ребра наших скакунов, осунувшиеся физиономии бойцов и устав от докладов о том, что фураж и провиант сказали «прощай», другого выхода, кроме как навязать городу любовь насильно, не оставалось.