Книга Бойцы Данвейта - Михаил Ахманов

Возможно, Занту выполняет секретную миссию? Но из нее плохой шпион, и дипломат не лучше – она, как все лоона эо, не могла вступать в прямой контакт с другими расами. Правда, есть эрца, наркотик, снимающий стресс… «Все же со мной она говорила, – подумал Вальдес, – и значит, они справляются с ксенофобией». Но интуиция ему подсказывала, что препараты-допинги – случай экстремальный. Да и к чему они? У лоона эо имелись сервы, искусственные, но вполне разумные создания, способные общаться с кем угодно и преданные своим Хозяевам. Преданность была их главным свойством, но как достигается сей результат, Вальдес, да и никто иной, не знал. Возможно, это встроенная функция, подобная импланту, или результат воспитания, внушение или неотъемлемое качество искусственного мозга? Так ли, иначе, но мозги, особенно у сервов высокого ранга, были отличные.

«Что до преданности, – размышлял Вальдес, – то, что касается живых существ, ее не встраивают и не взращивают, а покупают. Разве лоона эо не купили земных наемников? Сначала тех, кто убегал от нищеты, от тесноты и голода, потом – военную элиту, оставшуюся не у дел…» И разве сам он не был куплен? Морской промысел, кормивший их семью, сокращался год от года, дары океана скудели, а плавучий остров – это не земная твердь, что не нуждается в двигателях, чистке баллонов, ремонте скал и обновлении почвы. Все это стоило изрядных средств, и в результате остров был заложен в Банке Западного Полушария. Отец Вальдеса выкупить его не мог, и помощь старшего сына являлась жизненной необходимостью.

Конечно, резоны шада, хапторов и даже похожих на людей кни'лина могли отличаться от человеческих, но были у них свои заложенные острова и семьи на грани разорения. Были, непременно были! Значит, был товар, который Хозяева могли купить – ренегаты, предатели собственной расы. Или, используя дипломатический язык, информаторы и наблюдатели. Почему бы и нет? Лоона эо не были агрессивны, не собирались расширять свой сектор и не желали зла никому – как, впрочем, и добра; все, что им было нужно от агентов, – сигнал опасности, ибо шада, хапторы, кни'лина не относились к мирным расам.

Возможно, лончаки оплачивали информаторов? Возможно, тут имелись какие-то проблемы, недоступные сервам, для разрешения которых был нужен сам Хозяин? Разведка – дело тонкое, связанное с хитростью, обманом, ложью, а сервы, по наблюдениям Вальдеса, не умели лгать, хотя могли умалчивать. Может быть, посещая инопланетные миры, Занту собирала сведения от агентов и платила им? И возможно, дроми знали об этом больше наемников-людей? Знали достаточно, чтобы выследить именно этот караван в Голубой Зоне и попытаться его захватить?

Эта мысль показалась Вальдесу интересной, и он решил ее обдумать, но не успел: что-то кольнуло его, какое-то мрачное предчувствие заставило вздрогнуть и приподняться. Он поглядел на реку, но не увидел ничего, кроме воды, купальщиков на пляже, зеленого западного берега и скал на берегу восточном. Затем повернулся к зданиям базы, но и тут не обнаружилось тревожных признаков: по аллеям, под кронами байготов, тальдов и кайсейр, гулял народ, кто-то грузился в сани, кто-то сидел в пивной под башней, гонял бильярдные шары или, вернувшись из города, брел, пошатываясь, в казарму. «Живописное полотно „Бойцы на отдыхе“», – подумал Вальдес, и тут над базой заревело. Протяжные стонущие звуки неслись с башни Планировщика, и у ее вершины раз за разом вспыхивал ослепительный синий ореол.

Он вскочил, сдвинул пластину на гравипоясе и шагнул в пропасть. Падая вниз с ускорением три сотых «же», он видел людей, устремившихся к башне, распахнутые двери казарм, пустые сани, брошенные пассажирами, и переполненный подъемник, взмывший с речного берега. Он знал, что то же самое происходит на базах в Шире и Тане; всюду потоки бегущих, опрокинутые стулья, недопитые кружки, шорох шагов, тревожные возгласы. Хрустальная башня стонала, рыдала, плакала, и эти звуки были погребальным гимном, что растекался над холмами и рекой. Знак, что кто-то из бойцов Данвейта ушел в Великую Пустоту, сгорел со своим кораблем, распался на атомы и никогда не вернется домой.

Выключив пояс, Вальдес пересек дорогу и быстро зашагал по аллее. Полунагие купальщики с пляжа нагнали его – хмурые лица, настороженные взгляды, крепко стиснутые губы. Молчание. Никто не сказал ни слова, пока они не достигли площадки перед центральным зданием.

Две трети наличных сил Патруля несли дежурство, и сотни две или три отлучились – кто развлекался в городе, кто улетел к океану или в Новую Мексику на карнавал. Пара с лишним тысяч – все, кто был на базе – находились сейчас у широких ступеней лестницы, перед входом в главный корпус. Люди из Патруля и Конвоев стояли плотно, плечом к плечу, как бы поддерживая друг друга; небольшая толпа, занимавшая четверть площадки. Над ней продолжал звучать рыдающий сигнал тревоги.

– …сели на грунт, – уловил Вальдес обрывок фразы.

– «Корсар» напоролся на дредноут, – послышалось сзади.

– «Корсар» на базе, я видел Милорадовича, – возразили говорящему.

– Кто же тогда? «Одиссей»? «Дон Кихот»? «Летучий голландец»?

– Сейчас узнаем. Кто бы ни был, да будут милостивы к ним Владыки Пустоты!

– Где их достали? У Седьмой фактории?

– Вряд ли. Фактория бы помогла. Там всегда ошиваются конвойные.

– Скорее, они патрулировали у Границы, напротив Крысятника.

– Паршивое место. «Синюю птицу» там разбили.

– И «Макбета»… в прошлом году…

– Тише, камерады! Сервы идут.

Смолкли тоскливые стоны, раздвинулась широкая дверь, пропустив Адмирала Ришара и Регистраторов. Все восемь были здесь – высокие, ростом почти с человека, с. бледными лицами, в привычной одежде, комбинезонах ярких цветов. Их мимика, движения и жесты тоже были вполне человеческими, в глазах имелись серые и синие зрачки, и отличить их от людей с первого взгляда удалось бы не всякому. Сервы высшего ранга, контактирующие с землянами, выглядели как уроженцы Земли, и только при внимательном осмотре замечались отличия: слишком бледная кожа, неподвластная загару, слишком большие глаза, слишком маленькие рты и сильно оттопыренные уши с гладкой ушной раковиной. Имен им не полагалось, и различали их по номерам и цвету одежд.

Третий Регистратор выступил вперед. Этот серв в зеленом отвечал за связи с общественностью – пресс-атташе, глашатай и герольд Планировщика, допускавшего к своему терминалу лишь немногих избранных. Третий изъяснялся на земной лингве, и голос у него был сильный, звонкий и в данный момент окрашенный искренней печалью. Ее было ровно столько, сколько положено в траурной речи.

– Защитники, мы скорбим вместе с вами – так говорят наши и ваши Хозяева. Мы потрясены случившимся, сказали они, и сделаем все, что предписано договором: семьи погибших получат компенсацию и право поселения на любой планете Внешней Зоны. Если поселенцы здесь уже живут, компенсация будет удвоена. Если у погибших нет наследников, компенсацию разделят их товарищи. Имена погибших, занесенные в память Планировщика, будут храниться там, пока не исчезнут пятна на луне Куллата. – То была ритуальная фраза, означавшая вечность. – Наша скорбь так велика, говорят Хозяева, что мы сменили светлое небо на темное и приказали деревьям сбросить листву. Печаль окутала наши астроиды, и нет над ними ни солнца, ни звезд, ни…