Книга Охотники Гора - Джон Норман

В ее глазах отразился ужас.

— Ты поставила на эту карту — и проиграла. Она молча покачала головой.

— Не думай, что я не восхищаюсь тобой, — продолжал я. — Напротив. Твой поступок достоин всяческого уважения. Но ты знала, что затеяла опасную игру, и тем не менее выбрала именно эту карту. Ты поставила на нее — и проиграла.

— О, ты знаешь, что такое быть обслуживающей рабыней в пага-таверне? — прошептала она.

— Знаю.

— Выкупи меня! — взмолилась она. — Ведь ты богат! Забери меня отсюда!

— Разве так должна о чем-то просить рабыня? — удивился я.

— Купите Тану! — разрыдалась девушка. — Купите!

Она протянула ко мне руки, скованные тяжелыми цепями. Я взял ее за плечо, привлек к себе и поцеловал в губы. Как обычную рабыню. Затем отстранил ее от себя.

— Что ты собираешься делать? — с мольбой в голосе спросила она.

— Собираюсь оставить тебя здесь, — ответил я. — Не хочу ничего менять.

— Нет! — разрыдалась она. — Только не это!

Я выбрался из зашторенной ниши. У меня не было больше желания разговаривать с этой рабыней.

С самой обычной рабыней по имени Тана.

Римм и Турнок ждали меня внизу. Время перевалило за полдень. Мы вполне могли начать подготовку к экспедиции уже сегодня вечером, а с утра приступить к закупке продовольствия.

Я заметил, что Тендина уже подносила пагу к одному из столиков, а неподалеку от нее с кувшином в руке шла танцовщица, та, что произвела такое впечатление на Турнока. Сейчас она была одета в обычную короткую шелковую тунику рабыни, и я догадался, что хозяин таверны, Сарпедон, когда девушка не занимает посетителей танцами, отправляет ее в зал подносить пагу. Думаю, с его стороны такое решение было вполне разумным.

Римм и Турнок казались отдохнувшими и умиротворенными. Я кивнул Турноку, указывая на танцовщицу:

— Во сколько она тебе обошлась?

Цены на подобных девиц я знал, и мне не хотелось, чтобы моих людей обманывали.

— Хозяин сказал, что, когда она не танцует, она используется как обычная рабыня, — ответил Турнок, — и цена за нее такая же, как и за всех остальных, — кружка паги.

— Хорошо, — сказал я.

Все было правильно. Мы стояли неподалеку от прилавка, и Сарпедон, выходя из коридора, услышал наш разговор.

— Все мои девочки идут по одной цене, — пояснил хозяин. — Даже танцовщицы. Такова традиция нашего заведения, — с гордостью добавил он и поинтересовался: — А как посетители, остались довольны?

— Да! — прогудел Турнок.

— Тендина вас не разочаровала?

— Она была просто великолепна! — с воодушевлением отозвался Римм. — Показала мне пару вещей… Теперь я знаю, чему научу свою рабыню, Кару, как только вернусь на корабль!

— А как вам Тана? — обратился ко мне владелец таверны.

— Очень даже неплохо, — ответил я.

— Одна из самых популярных девушек, у посетителей, — похвалил ее хозяин. — Этакая маленькая красавица.

— Кстати, — добавил я, — мне приходилось встречать Тану и прежде, в Аре. Это блестяще обученная рабыня. Она прошла специальный курс рабыни для наслаждений и прекрасно танцует.

— Вот маленькая дрянь! — рассмеялся владелец таверны. — А я и не знал! Спасибо вам, капитан. Сегодня же вечером она исполнит что-нибудь для моих гостей!

Мы собрались уходить.

— Вы еще придете на нее посмотреть? — крикнул нам вдогонку хозяин.

— Нет, — ответил я. — К сожалению, дела не позволяют.

5МЫ ОТПРАВЛЯЕМСЯ ВВЕРХ ПО РЕКЕ

Шел четвертый день нашего пребывания в Лидиусе — городе-порте, расположенном в самом устье широкой извилистой реки Лаурии. Мы заканчивали закупать и грузить на борт припасы и снаряжение, которое могло понадобиться в пути. За это время матросы хорошо отдохнули и насладились всеми удовольствиями, которые мог предложить им берег.

Я стоял, облокотившись на поручень корабля.

По берегу, по направлению к «Терсефоре», шла Кара, как всегда в короткой шелковой тунике. Мне доставляло большое удовольствие смотреть на эту девушку. Я заметил, что ноги у нее в грязи. Она нашла где-то цветок талендра и вплела его в волосы, стянутые сзади белой шерстяной лентой. Цветок еще больше подчеркивал красоту ее черных вьющихся волос. Я радовался за Римма. Цветок талендра в волосах рабыни означает выражение ее любви и привязанности к владельцу, сказать о которых она, конечно, не осмеливается. Я, кстати, заметил, что после нашего посещения пага-таверны в день прибытия в Лидиус Римм предпочитал проводить время на борту корабля, в обществе Кары.

Сегодня мы посылали ее купить несколько буханок сатарновского хлеба. Девушки-рабыни носят деньги во рту, поскольку горианские туники традиционно лишены карманов. Рабыням же запрещено иметь кошельки. Владелец закрепляет на шее рабыни тонкий кожаный ремень, узел которого находится сзади, у нее за спиной, так что она не может его развязать. Булочник же, положив хлеб или какие-либо продукты в небольшой пакет, прикрепляет его к ремню на шее рабыни, связывая концы ремня специальным, известным только булочникам, узлом. При этом узел булочника никогда не спутаешь, например, с узлом продавца овощей или, скажем, обувщика. Никакая девушка не сумеет повторно завязать такой узел, даже если ей каким-то чудом удастся его распутать, что практически невозможно. Каре, по крайней мере, такое не по силам.

— Ополосни ноги, — приказал я ей, когда она подошла к трапу.

— Да, хозяин, — ответила девушка и спустилась к воде.

Обращаясь к свободному мужчине, рабыня, независимо от того, кому она принадлежит, называет его «хозяин», а любую свободную женщину — «госпожа».

Накануне я посылал за хлебом Тину.

Она стояла передо мной, низко опустив голову.

— Ну, как тебе нравится ошейник? — спросил я, разглядывая сделанную на широкой полоске металла надпись: «Я принадлежу Боску».

Она не ответила. Как и Кара, она теперь носила короткую белую тунику без рукавов, а ее волосы стягивала сзади шерстяная лента. Цвет туники только подчеркивал прелесть загорелого тела девушки. Думаю, это новое одеяние, значительно короче прежнего, шло ей гораздо больше, нежели одежды свободной женщины.

Талию девушки опоясывал широкий, застегивающийся сзади кожаный ремень. В передней части ремня, на животе у девушки, находилась металлическая пластина с толстым кольцом посредине, с которого на коротких, в пять дюймов длиной, цепях свисали наручники. Эти наручники были защелкнуты на запястьях девушки, так что руки ее все время находились впереди тела.

Кара, ополоснувшись, уже поднялась по трапу на борт «Терсефоры». Мы позволяли Каре перемещаться свободно. В отличие от нее, Тина постоянно была закована в цепи, либо на ней был надет кожаный ремень с застегнутыми на запястьях наручниками. Это правило не соблюдалось, лишь когда она работала на кухне или наводила порядок на корабле. В такие моменты цепь от ножного браслета на ее левой лодыжке была протянула к ближайшему металлическому страховочному кольцу, вделанному в борт корабля или в одну из его палубных надстроек. Предоставь мы Тине такую же свободу передвижения, как Каре, она тут же попыталась бы бежать. Она великолепно знала город, и поймать ее было бы очень нелегко. Не думаю, конечно, что побег окончился бы успешно, но тратить время на поиски мне вовсе не хотелось.