Книга Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - Николай Берг

Я пока верчу в руках «Смит энд Вессон». Машина внушает уважение, хотя такой романтической любви с придыханиями, какую демонстрирует Енот, у меня она не вызывает. Но в руке сидит хорошо, подхватить второй рукой удобно – в общем, вполне себе пушка. Да и калибр серьезный.

Возвращаю машину хозяину, и он заботливо засовывает ствол в портки.

– А четыре и две десятых линии – это сколько?

– Без понятия. Побольше чем трехлинейка, поменьше, чем трехдюймовка, – вежливо отвечает Енот.

– Ты где ее добыл? – осведомляюсь у спутника.

Тот начинает прыгать дальше на костылях, отрывисто выдавая куски текста.

– Мы… ну, в общем неважно… короче ехали по Карла Марла… самое начало этого безобразия… слышим кто-то лупит… звук непонятный, не то ружье, не то… опять же ружье… Да сдвоенными выстрелами[16]… Ремер приказал туда свернуть… оказывается бабку из ВОХРа… на проходной заблокировали… с этой игрушкой… ну мы остановились, пощелкали немного… тех, кто там ее блокировал… бабку с собой… оставили у нас, там лагерь был для уцелевших… а я эту вещь у бабки на ПМ сменял… ей все равно без патронов никуда… а у меня ничейный был… а так не отдавала, сквалыга.

Я с трудом удерживаюсь, чтоб не съязвить на тему того, что револьвер этот выражает по Фрейду тайные комплексы и компенсаторные реакции, но решаю все же этого не делать. Просто потому, что за последнее время на своей шкуре убедился в справедливости старой поговорки-инструкции «Не буди лихо, пока оно тихо». Енот все же покрупнее моего трехногого кота получается, так что обойдусь без язвления, хотя и в этом – в трехногости – он сейчас соответствует.

– И все равно пиломатериалы лучше при зачистке на улице летом и с неясным количеством зомби, – непонятно заявляет стучащий костылями попутчик.

– Какие это пиломатериалы? – удивляюсь в ответ.

– Да дрова эти… так все милицейские пистолеты-пулеметы кличут с деревянными названиями. Вот они лучше – с глушаками. Или опять же мелкашки, – возвращается в задумчивость Енот.

– Мне показалось, что как раз из нагана выстрел тише, чем из «марголина». Даже без глушителя. Из мелкашки вроде и не громко, а как-то хлестко.

– Потому что патрон 22ЛР – лонг райфл. Винтовочный. На длинный ствол, сэмэ сорок минимум, – отзывается спутник, обдумывая что-то свое.

Собака все это время идет рядом, поглядывая то на него, то на меня. Тащит поноску, важничает.

До рынка остается совсем недалеко, когда Енот внезапно сворачивает во двор, где виднеются лавочки, бурча через плечо:

– Посижу – отдохну, а ты меня не жди. И на рынке, если что, мы не знакомы. Усек?

Немного удивляюсь такому повороту, но в конце концов я не мать его, не жена и даже не любовница. Пожимаю недоуменно плечами, и дальше мы идем вдвоем с собакой.

По дороге еще успеваю отработать несколько раз некоторые команды, чтоб сочетать приятное с полезным. Теперь у меня один из карманов куртки постоянно набит собачьим лакомством – Бурш строго предупредил, что собака должна поощряться все время, иначе дрессировка насмарку. Вот и поощряю, а куда деваться.

Рынок – его чаще называют барахолкой – здоровенный по масштабам городка.

Или, может быть, я просто не видал барахолок?

Купить тут можно многое. Командование, видимо, обломалось с ликвидацией торговли с рук и решило сделать хорошую мину при плохой игре – не смогло уничтожить, так возглавило. Отдали под это дело два сквера рядом с Гостиным двором (да и Гостиный опять вернулся к своему прошлому – тоже рынок ведь раньше был, да еще как нынче принято, модульной схемы – приезжал купец-гость, снимал лавку, а там кроме того предусмотрены были и складское помещение, и погреб, и место для лошадок и телег или саней. Очень было удобно, иноземцы такому рациональному устройству сильно дивились).

Вот теперь в скверике у Гостиного идет торговля серьезными вещами – в частности, оружием и боеприпасами. Андреевский сквер – шмотки и прочая ширпотребина. А вот Гостиный Двор – жратва. Нет, конечно, не так, чтоб все строго. Среди шмоток и пистолет могут предложить, но это уже нарушение. Руководит всем этим невидимая рука рынка, как прозвали не без трепета невзрачного мужчину восточной внешности и его бодигардов. Кто таков – не знаю, но, судя по тому, с какой жесткостью прищемили хвост начавшим было устанавливать свои порядки ребятам из азербайджанской диаспоры, скорее всего армянин. У них давно взаимная любовь, как я успел уже убедиться.

Но меня это, собственно, не волнует. Невидимая рука рынка предпочитает не входить в контры с руководством базы, попытки, как я говорил уже, задрать цены подавлены, так что пока все куда ни шло. Слыхал, что была некоторая борьба за власть на рынке, но тут не получилось ничего. Для попытавшихся все кончилось быстро и плохо.

Не могу удержаться, чтоб не сунуть нос на оружейный скверик. Формально действия законов РФ никто вроде и не отменял, но ношение оружия в городе не преследуется, главное, чтобы патрулю не показалось, что у субъекта нехорошие намерения. Ну и если кучей идти – тоже не нравится. В самом начале было несколько интересных ситуаций, включая попытку штурма штаба базы и несколько нападений на склады. Руководство отреагировало нервно, введя коллективную ответственность за терроризм. Ежели субъект попался на вооруженном насилии, семья выселяется на фиг.

Споров было много, но и только. Потом ввели КПП на въезде, наладили комендантскую службу. В общем, некоторый порядок имеет место. Не сравнить с тем, что было до Беды, конечно, но и с тем, что сейчас творится за пределами Кронштадта, тоже.

Опасность скорее другая: мы сидим рядом с Морским заводом, а это обанкроченное предприятие – территория колоссальная, неконтролируемая, что там творится, толком неясно, но шустеры и морфы там точно есть и вылазки оттуда устраивают.

Неожиданно Фрейя начинает радостно гавкать. Не успеваю толком удивиться, как что-то грохает меня по плечу. Эту манеру здороваться я отлично знаю, потому, обернувшись, вижу то, что и ожидалось, – совершенно бандитскую рожу с перебитым носом и веселыми голубыми наивными глазенками, еще более голубыми оттого, что ресницы и брови рыжеватые.

– Здорово, иатр! Чего тут шныряешь? – спрашивает рыжий.

– И тебе того же. Зашел в разумении покушать. Чего давно не видно тебя было?

– Так водолазные все дела. Мы же на острову, коммуникации все под водой, вот нас и тягают. Насчет покушать – это в каком смысле? Набить утробу немедля или для потом?

– Да обещал Наде пирушку устроить сегодня, вот фуражирую.

– Наконец-то.

– Что наконец-то?

– Пирушку своей Наде устроить решил. Правильно, одобряю.

– Ты на что намекаешь, мерзавец?