Книга Самозванец - Сергей Шхиян

— Если так, то я вас к бабке Сапрунихе отведу. У нее в избе дух легкий.

— Пойдем к бабке, — согласился я.

Пока мы разговаривали с хозяином, подвыпившие гости разом повернулись в нашу сторону и смотрели в упор, явно желая наладить контакт. Я, стараясь даже не поворачиваться в их сторону, чтобы не провоцировать знакомство, расплатился за обед, и мы с рындой вышли из трактира на улицу. Вечер был теплый и тихий. Белая дневная луна призраком висела на нежно-голубом небе, редкие высокие облака заходящее солнце уже подрумянило вечерней зарею, щебетали пичуги. Все было, как полагается для ощущения полноты и красоты жизни. Вслед за нами на улицу вышел трактирщик, он равнодушно взглянул на привычную картину сельской идиллии и пошел вперед, показывать дорогу к бабке Сапрунихе, у которой в избе почему-то был легкий дух.

Жила сия бабка в небольшой деревенской избе, срубленной так много лет назад, что толстые бревна сруба успели почернеть и покрыться малахитовым мхом. Единственное явное отличие ее жилища от всех соседних изб было в двух маленьких окошках, затянутых чем-то вроде бычьего пузыря.

Трактирщик оставил нас ждать воле дома, а сам пошел договариваться со старухой о постое. Переговоры почему-то затянулись, и мы уже решили, что у него ничего не выходит, когда трактирщик выглянул в низенькую узкую входную дверь и поманил нас пальцем. Мы с Ваней вошли сначала в маленькие холодные сени, что, в свою очередь, было в сельской местности редкость, а из них в светелку, освещенную уже отмеченными ранее двумя подслеповатыми оконцами.

В светелке оказалась даже кое-какая мебель, правда, сколоченная из грубо отесанных досок, но не встроенная, какую обычно делали плотники при строительстве дома, а созданная отдельно с учетом нужд конкретных обитателей. В избе и правда был «легкий дух», пахло сухими травами и чистотой. Со света в полутемном посещении я не сразу разглядел хозяйку, а когда увидел, поклонился и пожелал доброго здоровья. Старуха ответила приятным женским голосом, не старым и мелодичным.

— Анисим говорит, что вы проситесь переночевать? — спросила она, когда мы с Ваней сели на лавку под образом пресвятой девы Марии, убранном какими-то разноцветным лоскутками.

— Да, — подтвердил я, — последние ночи не получалось выспаться, хочется переночевать в тишине.

— Что ж, хорошим гостям я всегда рада, — после ощутимой паузы сказала Сапруниха.

Мне, в сущности, нужно было только одно: после бессонной ночи и трудного перехода с лошадьми через лес вытянуться на лавке и заснуть. Однако хозяйка укладываться не предлагала, сидела напротив и внимательно нас с Ваней рассматривала. Я ждал, чем кончится это изучение, и с трудом удерживался, чтобы не зевнуть.

— Вы, наверное, устали? — вдруг спросила она. — Трудный был день?

Обычно крестьяне так не разговаривают, и я с интересом посмотрел на Сапруниху. К сожалению, в избе было полутемно. Оконца, затянутые бычьими пузырями, пропускали слишком мало света, чтобы можно было что-либо рассмотреть в подробностях.

— Да, знаете ли, — сказал я, применив не свойственное этой эпохе обращение во множественном числе, — были кое-какие трудности.

— Теперь, надеюсь, все в порядке? — спросила она почти светским тоном.

— Да, кажется, все разрешилось, — ответил я, удивляясь все больше и больше. Таких разговоров, да еще с женщинами, я не вел уже сто лет.

— Вас покормили на постоялом дворе? — вновь задала она совершенно не характерный для крестьянки вопрос.

— Да, спасибо. Простите, я не знаю вашего имени отчества…

— Называйте меня, как все, бабка Сапруниха, — разрешила она.

— У вас такое необычное имя… Что оно означает?

— Не знаю, как прозвали, так и зовут, — неохотно ответила женщина.

Вообще-то у меня было к ней еще несколько вопросов: почему ее, нестарую женщину, зовут бабкой, где она научилась так разговаривать, и вообще, кто она, собственно, такая. Однако я был всего лишь случайным гостем, а вопросы придумывал слишком непростые, потому ничего больше не спросил. Вместо того намекнул:

— А где у вас тут можно лечь?

— Может быть, сначала тебе погадать? — совершенно неожиданно спросила она.

— Погадать? Не знаю, я вообще-то в гадания не верю.

— А мне погадаешь? — неожиданно заинтересовался Ваня.

— И тебе погадаю, если, конечно, не побоишься узнать свою судьбу.

— Нет, не побоюсь, — не очень уверенно сказал он. — Мне лучше не на себя, а на одну… Ну, есть такая…

— Зазноба, — подсказала Сапруниха. — Можно и на зазнобу.

— Так как, гадать на тебя? — спросила она, посмотрев в мою сторону.

— Если хочется, гадай, — согласился я.

— На прошлое или будущее?

Мне стало интересно, что она сможет рассмотреть в моем весьма нестандартном для этого времени прошлом.

— Сначала о прошлом.

— Воля твоя, — сказала она, встала и вышла из светлицы в сени.

Воспользовавшись ее отсутствием, Ваня уточнил:

— А гадание — это колдовство?

— Нет, глупость все это, никто не может заглянуть в будущее, а о прошлом можно только догадаться. Вот сейчас мы хозяйку и проверим, что она в моем прошлом сможет рассмотреть.

— Проверишь, проверишь, — насмешливо сказала Сапруниха, внося в светлицу широкую мелкую деревянную бадью с водой.

Говорил я с Ваней тихо и слышать она меня не могла, я подумал, что, она, наверное, просто догадалась, о чем мы могли тут говорить.

— Иди сюда, — позвала она меня, ставя таз на стол.

Я подошел.

— Помочи руки.

О таком гадании с мытьем рук я не слышал, но спрашивать ничего не стал, просто опустил руки в воду.

— Теперь садитесь на лавку и молчите, — велела Сапруниха.

Мы сели рядышком на ближайшую лавку, наблюдая за ее дальнейшими действиями. Хозяйка вытащила из-за стрехи свечу, отошла к очагу и раскопала в золе горячий уголек, раздула его и зажгла свечку. Запахло воском. Огонек постепенно разгорался, освещая сумеречную, вечернюю комнату.

— Значит, не боишься пустить меня в свое прошлое, — сказала Сапруниха, наклоняя свечу над водой. Капли растопленного воска капали вниз, растекались, застывая, по воде.

Какие получались фигуры, нам с лавки видно не было. Сама же гадательница, не отрываясь, смотрела на воду, перемещая свечу над поверхностью. Я без особого интереса ждал, чем все это кончится.

Наконец «материал» для умозаключений был готов. Сапруниха укрепила свечку на деревянном борту бадьи и сосредоточилась на получившихся рисунках.

Я не подгонял, ждал, что она скажет. Однако так ничего и не дождался. Гадательница не произнесла ни слова, собрала с поверхности воды застывший воск, скатала его в шарик и прилепила к борту рядом со свечей. И только после этого повернулась в нашу сторону.