Книга Разлукам вопреки - Терри Грант

Вот как раз этого волшебства ты от меня не дождешься, мысленно ответил Альдо, сделав вид, будто не расслышал ее слов, сосредоточившись на сигналах светофора.

Серебристый автомобиль из прошлого века долго колесил по залитым жасминовым светом фонарей улочкам, улицам, переулкам и площадям, уверенно двигаясь в потоке своих собратьев из века нынешнего и замедляя ход только возле старинных фасадов палаццо и церквей, зданий с распложенными в них картинными галереями и библиотеками, а также возле ярко освещенных витрин магазинов и сувенирных лавок… Оставив позади собор Дуомо, Герцогский дворец, библиотеку Эстенсе, башню Джирландина и вереницу бутиков известных модельеров, ретроавто выехало на окраину города и остановилось возле заброшенного каменного дома с украшенным барельефами фасадом.

— Вот этим снимком мы и завершим сегодняшнюю фотосессию, — удовлетворенно проговорила Микела, щелкая миниатюрной фотокамерой. — А знаешь, почему я оставила этот пустующий дом напоследок? — Она выпрыгнула из машины и, приблизившись к запертой двери, устремила на своего спутника вопросительный взгляд.

Альдо тоже вышел из машины и, присев на капот, равнодушно пожал плечами.

— Наверное, потому что он находится вдали от центра…

Микела разочарованно всплеснула руками.

— Боже мой, Винченцо, неужели ты никогда не слышал о флорентийском портном, который жил здесь во времена правления герцогов д'Эсте? Ведь всем известно, что он занимался исключительно шитьем свадебных нарядов. Говорят, к нему приезжали молодые пары со всей Италии, так как его мастерство приносило им семейное счастье… Прямо как сейчас платья, сшитые Бернаром… Не знаю, насколько правдива эта информация, но суеверные люди утверждают, что все без исключения супружеские пары, отправившиеся к алтарю в сшитых флорентийцем нарядах, жили вместе долго и счастливо…

— И умерли в один день, — иронично добавил Альдо, окинув отсутствующим взглядом жилище древнего портного.

Но Микела пропустила мимо ушей его неуместную шутку, увлеченно отыскивая какое-то изображение среди барельефов.

— Нашла! Нашла! — воскликнула наконец она. — Вот они, та самая фата и плащ, к которым нужно прикоснуться на счастье… Почему ты ухмыляешься? Так делают все молодожены нашего города. Иди скорее сюда… — Она подскочила к Альдо и, схватив его за руку, потащила к дому. — Вот, ты должен прикоснуться к складкам плаща, а я к узору на фате… — Она медленно приблизила ладонь к выпуклому изображению и взглянула на Альдо, как бы говоря: «Ну же, чего ты ждешь? Неужели у тебя не хватает смелости?».

Альдо ответил ей скептической улыбкой.

— Вот уж не думал, что ты веришь в такую ерунду, как магические пассы…

— Это вовсе не пассы, а ритуал, приносящий счастье, — спокойно возразила Микела и, опередив следующее высказывание своего «суженого», осторожно взяла его ладонь в свои руки и с величественной неторопливостью, словно и вправду выполняла некий священный ритуал, приложила ее к холодному камню фасада.

Затем, внимательно глядя ему в глаза, так же торжественно приблизила свою руку к поблекшим от времени узорам фаты, прикоснувшись к ней кончиками пальцев.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, не решаясь нарушить воцарившуюся на безлюдной улочке тишину, не решаясь рассказать друг другу о тех противоречивых чувствах, которые и впрямь, словно по волшебству, завладели их мыслями, желаниями и стремлениями.

Для Альдо это было незнакомое ему раньше чувство прикосновения к чему-то священному и возвышенному, дарованному самой судьбой. Дарованному в обмен на обещание беречь, хранить и защищать. Ему казалось, что это было именно то чувство, которое испытывает каждый мужчина, стоя рядом со своей возлюбленной перед алтарем. И этой возлюбленной была для него… Алессия, лицо которой вдруг возникло перед его мысленным взором.

Для Микелы это было также незнакомое ей раньше чувство необыкновенной безмятежности, покоя и безоговорочной гармонии с окружающим миром. Чувство, которое никогда ее больше не покинет, если ее избранник останется с ней навсегда…

Первой нарушила молчание именно она.

— Видишь, волшебство все-таки существует на свете, — услышал Альдо ее тихий голос. — Прошло столько веков с тех пор, когда в этом доме флорентийский портной шил прославившие его наряды, а наши с тобой современники до сих пор могут к ним прикоснуться… Может быть, когда-нибудь вот такая же пара влюбленных, как мы, будет прижимать ладони к фасаду твоего магазина, чтобы он тоже принес им счастье, — с улыбкой предположила она.

— Вряд ли, — стараясь придать своему подрагивающему от волнения голосу ироничную интонацию, проговорил в ответ Альдо. — Ведь продаваемые в нем наряды далеко не всем приносят семейное счастье… И синьорина Боньято может это подтвердить.

— Кто знает? Может, для нее это тоже своего рода счастье, — рассмеялась Микела, нежно прикоснувшись ладонью к его щеке.

Нет, это просто невыносимо, пробормотал про себя Альдо. Я чувствую себя одновременно последним идиотом, законченным подлецом и бездарным актером… Настала пора намекнуть моей легковерной «невесте», что такое чувство, как любовь, не такое уж и прекрасное, и уж точно не такое прочное, как она себе вообразила… Что очень часто оно трещит по швам под напором такого груза, как время, и такой заманчивой перспективы, как собственное казино…

— Поскольку для большинства из нас, как и для синьорины Боньято, бракосочетание повторяется неоднократно, мне, пожалуй, будет не трудно стать его предвестником, — отстранив ее руку, с легкой насмешкой проговорил он вслух.

Микела бросила на него недоуменный взгляд.

— Только не надо на меня так смотреть, — недовольно поморщившись, продолжил он, решив претворить в жизнь всем известное утверждение, что лучшая защита это нападение. — Не надо изображать из себя святую невинность! — защищаясь от навязанных ему романтических умонастроений, запальчиво воскликнул он. — Ни один из нас, будь он семейным человеком или нет, не упустит возможность закрутить роман на стороне… В Том числе и ты… Это же очевидно, тебе совершенно все равно, с кем встречаться: со мной или со всеми этими магами-стриптизерами, которых ты выдаешь за своих давних и преданных друзей…

Микела изумленно округлила глаза.

— Что за бред ты несешь? Почему ты говоришь о Марко во множественном числе? Он действительно мой давний друг, и я никогда не скрывала от тебя, что много лет знакома с ним… А от него, что собираюсь стать твоей женой… И мне непонятны эти внезапные приступы ревности, которые…

— Которые испытывал бы каждый на моем месте, — старательно демонстрируя враждебный тон, оборвал ее Альдо.

— Но ты не каждый, — глядя ему в глаза, возразила Микела. — Ты тот, кто услышал мое согласие стать его женой.

— Продиктованное желанием и дальше вот так же свободно вкладывать мои деньги в процветание борделей, принадлежащих твоему другу, — ироничной интонацией подчеркнув последнее слово, продолжил он за нее. — Благо, он тоже не остается в стороне, умело вымогая их с помощью сомнительных выигрышей, — деловито отряхнув ладони от осевшей на фасад пыли, завершил он свою обличительную реплику, в ответ на которую Микела не произнесла ни слова. Несколько долгих минут она изучала лицо своего «избранника» бесстрастным взглядом. Затем, еще раз прикоснувшись кончиками пальцев к барельефу с фатой, спросила, стараясь больше не смотреть ему в глаза: