Книга Мент: правосудие любой ценой - Александр Золотько

Мастер замолчал, словно пытаясь придумать ставку, приз Гринчуку за догадливость. Но не придумал.

– Ничего у тебя не получится, – прошипел Мастер. – Ничего ты не узнаешь. А если узнаешь…

– Подменят тебя! – сказал Мастер. – Подменят!

Гринчук вздрогнул, словно его лица коснулась холодная липкая лапа.

– Хорошо, – сказал Мастер. – Тебя больше не тронут. И не вспомнят. Если ты надумаешь болтать о том, что здесь услышал и о том, что тебе сказал Атаман – подохнешь. Даже если тебе никто не поверит – все равно подохнешь. Если тебе поверят, и что-то случится со мной – подохнешь. Или будет еще хуже – останешься жить. Вот так, как я.

– Иди, – прошептал Мастер и замолчал.

Словно высыпался весь песок.

Гринчук не ответил ничего. Он молча вышел из спальни. Выскользнул из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Хлопнула дверца в машине – охранник отправился в первый обход.

Гринчук легко перепрыгнул через забор и замер, чтобы не шуметь.

Внутри все дрожало, и Гринчук понимал, что это не от страха быть обнаруженным.

Его подменили, сказал Атаман. Или будет еще хуже – останешься жить, сказал Мастер.

Гринчук осторожно отошел от забора. Сердце колотилось как безумное. Он несколько раз выдохнул, словно пытаясь избавиться от ужаса, который вдохнул там, в спальне.

Вот как я, сказал Мастер.

Самое жуткое было в том, что Мастер не врал. Ему действительно было страшно. Он боялся и ненавидел. Кого?

Ничего у тебя не получится, сказал Мастер.

– А я и не хочу, – сказал Гринчук. – Не хочу!

Гринчук сел в «джип», оставленный в нескольких кварталах от дома Мастера. Глянул на часы.

К Доктору – поздно.

Гринчук набрал номер мобильника Доктора.

– Да, Юрий Иванович? – сказал Доктор.

Где-то на заднем плане послышался голос Ирины.

– Вы у бабы Иры? – спросил Гринчук.

– Да, решил заехать в гости. Знаете ли…

– Понятно, – сказал Гринчук. – Пообщайтесь там с Михаилом, а завтра позвоните мне и назначьте встречу.

– Хорошо, – ответил Доктор. – Но я думаю, что вы немного преувеличиваете.

– Хорошо бы, – сказал Гринчук. – До завтра.

Вы преувеличиваете, Юрий Иванович. И Атаман преувеличивал. Ясное дело, врал Атаман. Ну, что могло случится такого с Мастером в красивом курортном городе Приморске? Любой нормальный человек поймет, что примерещилось Атаману с пьяных глаз. Любой нормальный человек сразу же поймет, что ничего такого с Мастером случиться не могло. Мастер не может сам сказать, что в Приморске… Не может?

Может.

Разгадай загадку, сказал Мастер.

Не хочу, сказал себе Гринчук. Не хочу. И даже думать об этом не хочу. А хочу я завтра поговорит с участковым, в микрорайоне которого стоит лицей. Хочу разобраться с очередным заскоком у младшего Махмутова, который свободно может доиграться со своими привычками гулять со всякой сявотой, хочу прикинуть, кто снова начал наркоту золотой молодежи поставлять. Даже очередного парня Милы посмотреть хочу, раз уж не может девчонка обойтись без консультации специалиста.

И еще я хочу, подумал Гринчук. Я хочу увидеть Ингу. Ингу.

– Привет, – сказал Гринчук, входя в комнату.

– Привет, – сказала Инга, откладывая в сторону книгу.

– Извини, задержался.

– Ничего. Мне приятно было тебя ожидать.

– Я тут коньяк у Графа отобрал. Две бутылки.

– К черту коньяк, – сказала Инга. – Иди сюда.

* * *

Утром она молча оделась, и пока разбиралась со своей косметикой, Гринчук ее рассматривал, лежа в кровати.

– А ты знаешь, Инга, ты красивая, – сказал Гринчук.

– Знаю, – ответила Инга.

– И у тебя много поклонников, – сказал Гринчук.

– Толпы, – ответила Инга.

– И замуж зовут? – спросил Гринчук.

Инга бросила на Гринчука быстрый взгляд:

– Ежедневно.

– Так какого хрена ты занимаешься фигней со мной?

– С тобой? С тобой я чувствую себя извращенкой. На грани скотоложества. И это меня заводит.

Инга сложила косметику в сумочку и обернулась к Гринчуку.

– Еще вопросы есть?

– Нет, – сказал Гринчук.

– Тогда я пойду, – сказала Инга.

– На все четыре стороны, – улыбнулся Гринчук.

Инга вернула ему улыбку.

– Пока, – сказал Гринчук.

– Пока, – ответила Инга и вышла.

Потом вернулась.

– Ты этот коньяк забрал у Графа? – спросила Инга, подняв с пола две бутылки.

– Этот, – подтвердил Гринчук.

– К черту коньяк, – сказала Инга.

Бутылки одна за другой разлетелись вдребезги, врезавшись в стену.

– Хороший коньяк, – принюхавшись, сказал Гринчук.

– Вот теперь – пока, – сказала Инга.

И ушла.

Козел ты, Гринчук, сказал себе Гринчук. К тому же – трусливый. Однажды Инга уйдет и не вернется.

Гринчук встал с кровати, надел тапочки и, осторожно ступая, чтобы не напороться на осколок, пошел на кухню за веником и совком.

Прибрав битые бутылки, Гринчук хотел заодно вытереть и лужу коньяка, но принюхался и махнул рукой. Пусть будет ароматизатор воздуха. К тому же, вовремя вспомнил Гринчук, минут через двадцать у него драка с отцом Варфоломеем.

* * *

Утро вообще выдалось напряженным и насыщенным. А для некоторых близких людей Мастера оно стало еще и продолжением совершенно невероятной ночи.

Мастер лично позвонил трем или четырем приближенным и сделал это около полуночи. Такое с ним было впервые, и приглашенные для беседы мчались к дому, будто от этого зависела их жизнь. Хотя, в некотором смысле, именно так и было.

Первое, что потребовал Мастер, было разобраться с его сегодняшней охраной, и так, чтобы козлы запомнили это надолго. Козлы это запомнили, а у двоих из них еще и остались на память шрамы. Затем Мастер отправил пару толковых ребят Абрека, чтобы те провели воспитательную работу с Левчиком.

В результате Левчик все-таки попал в больницу, но не травматологию, а в кардиологию. Его сердце чуть не разорвалось от горя, когда приехавшие мальчики Абрека методично, предмет за предметом, уничтожили всю обстановку Левчиковой квартиры. Делали они это без особого садизма, но скрупулезно. Зеркало? Бац! Сервиз? Дзиннь! Китайский фарфор? Что вы говорите! Хрясь!