Книга Крепость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

– Я лишь хочу посмотреть на его подковы, – ответил Шарп, – и если увижу, что они военного образца, то засуну парочку этому мерзавцу в глотку.

Индиец удрученно покачал головой.

– У Наига большая охрана, сахиб. Его охраняют джетти.

– Э, приятель, я, пожалуй, тебе не попутчик, – сказал лейтенант и повернулся к двери.

– Джетти? – переспросил драгун. – Это еще кто такие?

– Силачи, – объяснил Шарп. – Здоровые такие ублюдки. Убить человека им все равно, что цыпленку шею свернуть. – Он повернулся к писарю. – Откуда Наиг привез своих джетти? Из Серингапатама?

– Да, сахиб.

– Имел с ними дело раньше и не против убить еще парочку. Ты со мной? – обратился он к сержанту-кавалеристу.

Тот ухмыльнулся.

– А почему бы и нет?

– Кто еще? – спросил Шарп, однако больше желающих подраться не нашлось.

– Пожалуйста, сахиб, не надо, – слабо запротестовал индиец, но Шарп только отмахнулся и в сопровождении драгуна и Ахмеда вышел во двор.

– Как тебя зовут? – спросил он спутника.

– Локхарт, сэр. Элай Локхарт.

– А я Дик Шарп. И не называй меня "сэром". Я не офицерских кровей. Произвели под Ассайе, а лучше в остался в сержантах. Отправили заведовать быками, потому больше я, оказывается, ни на что не годен. Вот так. – Он посмотрел на шестерых солдат, ожидавших во дворе своего сержанта. – Что они здесь делают?

– Вы же не думаете, что я бы потащил эти проклятые подковы на себе, а? – возмутился Локхарт, делая своим людям знак следовать за ним. – Пошли, парни. Придется кое-кому дать по шее.

– Думаешь, миром дело не уладим?

– А вы сами как считаете? У него есть подковы, зато у нас нет денег. Без кулаков не обойтись.

– И то правда, – усмехнулся Шарп.

Локхарт вдруг огляделся и, убедившись, что рядом никого нет, как-то непривычно застенчиво спросил:

– Вы ведь заходили в другую комнату, сэр? Ну, ту, где живет капитан Торранс?

– Да, заходил, а что?

Сержант, вид и манеры которого выдавали бывалого солдата, совершенно неожиданно покраснел.

– А вы не видели там женщину, сэр?

– Темноволосую, с бледным лицом? Хорошенькую?

– Так точно, сэр. Это она.

– Кто такая?

– Служанка Торранса. Вдова. Он привез ее с мужем из Англии, но бедняга умер и оставил ее совсем одну. А уехать домой ей Торранс не разрешил. Держит при себе и не отпускает.

– А ты, выходит, хочешь переманить ее к себе?

– Я, сэр, видел ее только издали, – признался сержант. – Торранс служил в другом полку, в Мадрасском, но мы несколько раз стояли лагерем рядом с ними.

– Она там, – сухо ответил Шарп, – и еще жива.

– Капитан никуда ее не выпускает, – вздохнул сержант, пинком отбрасывая попавшуюся под ноги собачонку.

Они уже вышли из деревни и приближались к раскинутому неподалеку от нее походному лагерю, где жили семьи и где купцы держали скот и повозки. Большие белые быки с раскрашенными рогами ходили вокруг колышков, пощипывая травку. Между ними шныряли мальчишки, собирая сухие лепешки, которые нередко заменяли в здешних краях дрова для костра.

– Так расскажите об этих джетти, – попросил сержант.

– Они вроде силачей в цирке, только еще с какой-то религиозной чепухой. Меня не спрашивай – сам ничего не знаю. Здоровенные ублюдки, но малость неповоротливые и соображают туго. Я убил четверых в Серингапатаме.

– И с Хейксвиллом знакомы?

– Да уж, знаком. Этот подонок меня и завербовал. С самого первого дня жизни не давал, придирался ко всему, к чему только можно. Вообще-то он здесь и быть не должен, его место с Овсяными Лепешками, на юге. Добрался сюда, чтобы меня арестовать. Даже ордер добыл. А когда не получилось, решил, видать, остаться. Пристроился к теплой кормушке. Ставлю последний шиллинг, что это он, сволочь, сбывает Наигу армейские припасы и получает свою долю с прибыли. – Шарп остановился, выискивая взглядом зеленые палатки. – А как так получилось, что у вас нет с собой запаса подков?

– Запас был, да весь вышел. А пополняем мы его со склада. Так по крайней мере должно быть. После вчерашней погони у нас чуть ли не половина лошадей без подков осталась. Нам они позарез нужны.

Шарп заприметил наконец то, что искал, – скопление линялых зеленых палаток.

– Вон он, поганец. Ты как, справишься? Легко не получится.

Локхарт усмехнулся. Ростом он не уступал Шарпу, а лицо его носило следы многочисленных переделок.

– Какого ж черта было тащиться в такую даль? Если и подков не добуду, то хотя бы душу отведу.

– Заряжен? – Шарп имел в виду пистолет на поясе Локхарта. Там же висела и сабля.

– Будет заряжен. – Сержант вынул пистолет, и Шарп, повернувшись к Ахмеду, жестом велел мальчишке зарядить мушкет. Ахмед ответил белозубой улыбкой и указал на замок, давая понять, что оружие уже готово к бою.

– Сколько их там, этих клоунов? – поинтересовался Локхарт.

– Может, дюжина? – предположил прапорщик.

Сержант посмотрел на свою шестерку.

– С дюжиной мы совладаем.

– Точно, – согласился Шарп, – а раз так, то давай начнем. Устроим кое-кому неприятности. – И он ухмыльнулся, впервые с тех пор, как стал офицером, чувствуя себя в своей тарелке и получая удовольствие от приключения.

А это означало, что кому-то скоро придется не сладко.

Глава третья

Генерал-майор Уэлсли ехал на север во главе целой кавалькады, путь которой по равнине отмечало облако пыли, взбитой копытами коней и как будто повисавшей во влажном, неподвижном воздухе. Генеральский эскорт составляли два отряда кавалерии. Пусть армия Ману Баппу и потерпела сокрушительное поражение под Аргаумом, пусть остатки ее и сбежались в Гавилгур, на Деканском плоскогорье осталось немало маратхской конницы, готовой в любой момент нанести удар по отставшему обозу, заплутавшему конвою или армейским фуражирам, ежедневно отправлявшимся на поиски корма для животных. Зная об этом, британские кавалеристы ехали с обнаженными саблями. Ход задавал Уэлсли, с удовольствием пользовавшийся свободой, предоставленной расстилавшейся во все стороны равниной.

– Вы были сегодня у полковника Стивенсона? – спросил он, оборачиваясь к адъютанту.

– Да, сэр, но ему, к сожалению, не лучше.

– Передвигаться он по крайней мере может?

– На слоне, сэр.

Уэлсли хмыкнул. Стивенсону, командовавшему второй, меньшей частью армии, в последнее время нездоровилось. Болен был и Харнесс, командир одной из двух бригад, но спрашивать о его здоровье не имело смысла. В случае с полковником проблема заключалась не в физическом недомогании – шотландец просто рехнулся. Врачи в один голос утверждали, что виной всему иссушающая мозг жара, но Уэлсли сомневался в правильности предложенного диагноза. Жара и ром – возможно, но только не одна жара. Впрочем, кое в чем он с ними соглашался: индийский климат действует на европейцев губительно. Едва ли не каждый рано или поздно становился жертвой изнуряющей лихорадки, и генерал все чаще подумывал о том, не пришел ли и его час возвращаться на родину. Пожалуй, пора. Пока болезнь не добралась до него самого. А главное, пока его не совсем забыли в Лондоне. Французские армии взбудоражили едва ли не всю Европу, а значит, недалеко то время, когда и Англии придется отправлять армию для противодействия извечному врагу, и Уэлсли хотел принимать в этом участие. Ему четвертый десяток, надо составлять себе репутацию, но сначала необходимо покончить с маратхами, а для этого нужно брать Гавилгур. Именно с такими мыслями Уэлсли и направлялся сейчас к горному хребту, возвышавшемуся на северной границе плато.