Книга Маленькие подлости - Кармен Посадас

ДЕНЬ ВТОРОЙ

КАРЕЛ И ХЛОЯ

– Сиди прямо, дядя, вот так, убери руки, если не хочешь, чтобы я тебе бритвой горло порезала… Осторожно, дядя, и не смотри в зеркало, понял? Не дергайся, как овца под ножницами, дядя, не выводи меня из себя, тогда все получится тип-топ.

Карел Плиг обреченно опустил затылок на высокую спинку стула и, чтобы отвлечься от неприятного ощущения близости острейшей бритвы к нижней губе, принялся считать, сколько раз в монологе Хлои прозвучат слова «дядя» и «тип-топ». Сегодня ему выпала счастливая возможность убедиться, что превратить классическую бородищу, которую он носил со дня отъезда из Праги, в стильную бородку, – деликатная и далеко не простая процедура: занимает по меньшей мере двадцать пять минут.

Он насчитал шестьдесят три «дяди» и тридцать «тип-топов». Были вариации слова «хрен», но их Карел не подсчитывал. «Хорошо, – подумал он, – что испанский язык такой скудный. – И произнес «тип-топ» в ответ на оброненный Хлоей вопрос. – Этак я через два-три месяца смогу говорить не хуже испанцев».

Так оно и случилось. Благодаря сожительству с Хлоей Триас, а также неумирающей любви к латиноамериканским песням Карел через несколько месяцев пребывания на родине Сервантеса свободно владел современным сленгом, разбавленным словами, заимствованными из старинных шлягеров.

Гораздо труднее оказалось приспособиться к негласным законам, регулирующим отношения между мужчиной и женщиной на Западе. Испанские девушки врывались в его жизнь с прямолинейностью и скоростью метеорита. В этом, однако, не было ничего особенного, чешские подруги возникали так же неожиданно. И там и тут девушки отдавались ему прежде, чем он успевал об этом подумать. Никакого ухаживания, покорения женского сердца и тому подобного. Идешь на дискотеку, к тебе подходит девушка: – Танцуешь?

Затем она предлагает выпить, ты соглашаешься – и бац, уже лежишь в чужой кровати с плюшевыми мишками или розовыми подушками, на которых вышито: «Если хочешь голубого принца повстречать, то должна сначала много жаб поцеловать». А со стены на тебя глядит Брэд Питт или другой капиталистический актер, словно контролирует, как ты выполняешь мужскую обязанность, Но существуют и незнакомые для иммигранта правила поведения в постели. Например, нужно по-разному целовать случайную приятельницу и любимую девушку.

– А теперь не шевелись, дядя К. Твоя ямочка на подбородке такая же сексуальная, как у Майкла Дугласа, вот только требуется ювелирное мастерство, чтобы выбрить это местечко, у меня от напряжения вся задница вспотела.

Хлоя назвала Карела коротко – «К.» – перед тем, как впервые поцеловать его по-настоящему. Карела тогда взволновало это необычное и вроде почетное обращение, оно ассоциировалось с фамилией его знаменитого земляка Кафки. Прошли недели, прежде чем он узнал, что «К.» – это всего лишь сокращенное название популярного крема для обуви. Впрочем, к тому времени их чувство переросло в истинную любовь. Они были вместе уже несколько месяцев, позади остался быстро пройденный этап незабываемых первых ласк, когда тела только познают друг друга, но губы не сливаются в страстном поцелуе.

Однажды вечером Карел сидел в баре рядом с захмелевшим молодым человеком. Постепенно они разговорились, и тот поделился философскими откровениями которые случаются только между совершенно незнакомыми мужчинами.

– Нет, брат, ты не прав. Дело не в том3 что здесь все не так, как в твоей стране. Просто наши девчонки мы их зовем «сметанкой», поголовно сошли с ума. Они согласны на любой секс, но если хочешь, чтобы какая-нибудь тебя поцеловала по-настоящему, знаешь, так чтобы язык в рот, то сперва своди ее в церковь, иначе ни-ни. Абсолютно шизанутые, уверяю тебя. Мне кажется они свихнулись, насмотревшись этой ерунды в фильме «Красотка». Так что теперь поцелуй в рот означает «люблю тебя вечно и безвозвратно, аминь», давай трахаться.

Может быть, поэтому к моменту сакраментального «Поцелуй меня, К.» Хлоя и Карел уже освоили на практике все рекомендации «Камасутры».

– Осторожно, дядя, бритва очень острая, как бы не дрогнула у меня рука…

Рука-то у Хлои нормальная, а вот язык… Каков ее язык, Карел Плиг ощутил в самом прямом смысле однажды ночью, которую он потом часто вспоминал

Они познакомились утром в супермаркете. Карел по поручению Нестора покупал мускатный орех для срочной кулинарной надобности, а Хлоя – пакет палочек и две кока-колы «Классик» на завтрак. Она сразу выложила ему многое о себе, что впоследствии окзалось лось правдой. Например, то, что в течение нескольких недель снимает мансарду без электричества вместе с двумя иммигрантами-марроканцами; что ей нравится музыка групп «Лед Зеппелин» и «Перл Джем», а также иногда «Эй-СиДи-Си» (какая жалость, у них разные вкус!), что ненавидит родителей и презирает деньги; что ни разу в жизни не садилась на мотоцикл. А той иезабываемой ночью он узнал новые и совершенно обескураживающие щие детали. Это произошло в разгар рамадана, вскоре после того, как они познакомились, в то время он уже подружился с ее соседями Ануаром и Сассемом.

– Пойдем отсюда, – сказала Хлоя в квартире на мансарде. – Ребята постятся и от этого совер шенно невыносимы.

Смеркалось. Хлоя потребовала, чтобы они поехали на такси, хотя мотоцикл Карела стоял у дома. Машина притормозила возле особняка, похожего на те, который думал Карел, существовали только в голливудских кинофильмах сороковых годов. Вдруг, словно ню мановений волшебной палочки, появился швейцар и расплатился с шофером. Хлоя бросила через плечо: – Старики дома?

Карел решил, что у нее престарелые родители, он понял свою ошибку позже, когда познакомился с ними: мать лет сорока с хвостиком, похожа на американскую киноактрису Ким Бэсинджер; отец – копия мужчины с плаката, призывающего курить «Мальборо-лайт». Для Карела это открытие стало очередным уроком Запада: если девушка из богатой семьи взбунтовалась, значит, ее родители выглядят так, словно сошли с рекламных щитов.

Однако осталось непостижимой загадкой капиталистического мира, почему Хлоя, имея в распоряжении особняк, превышающий по габаритам его спортивную школу в Праге, предпочитала жить на грязном чердаке в компании с тараканами, старыми газетами, имитирующими палас, и довольно засаленными ковриками для вознесения молитв Аллаху, или почему питалась в основном сырными палочками и кока-колой.

В ту ночь в доме «стариков» Хлои Карел прошел через суровое испытание, а именно: через первый поцелуй любви, столь долго назревавший. И сейчас, пребывая в состоянии вынужденной неподвижности по милости Хлои («Я только сделаю тебя чуть респектабельнее, дядя, вот увидишь, станешь как новенький, все будет тип-топ, обещаю, а то куда же ты годишься с бородой из юрского периода?»), Карел, глядя в зеркало, не замечал ни новых очертаний волосяного покрова вокруг губ, ни тонких длиннющих бакенбардов, которые Хлоя начала мастерить, он думал о первом поцелуе.

Он вспомнил ощущение нежного влажного рта и неожиданный привкус сплава меди и, наверное, олова. Карел даже засомневался, все ли делает правильно. Он продвинул язык поглубже и замер в испуге: не пораниться бы. Он переменил направление и провел кончиком языка по прекрасным зубам: коренным, клыкам, резцам… «Какой-то стерильный получается поцелуй, – мелькнуло в голове, – слишком аккуратный и правильный, никакой романтики. Но черт возьми, как еще целовать девушку, у которой на языке и нижней губе по металлической штуковине?»