Книга Кровь и золото - Энн Райс

– В конце концов, – говорил я, – они же твои дети!Их целые легионы, но они никогда не слышали твоего имени. Они уподобляют своиклыки змеиным зубам и твердят что-то об иудейском пророке Моисее и обизображении змеи, вознесенном им в пустыне[2]. Они говорили, чтона их место придут другие.

Акаша безмолвствовала. Должен заметить, что за две тысячилет я не получил от нее ни одного внятного ответа.

Но тогда я находился в самом начале своего страшного пути ив те беспокойные минуты понимал лишь, что нужно молиться втайне. Пандора недолжна видеть меня, философа Мариуса, преклонившим колено. Я продолжалпредаваться экстазу бредового культа и обращаться с мольбами к царице. Иногдамне казалось, что на лице Акаши появляется некое подобие жизни, однако это былолишь замысловатой игрой световых бликов.

Тем временем Пандора, обозленная моим молчанием не меньше,чем я был зол на безмолвие Акаши, пришла в полное смятение и, словно обезумевот обиды, однажды ночью заявила:

– Как бы я хотела от всех вас избавиться!

Я не придал большого значения этим словам, ибо счел ихобычными для любой семейной ссоры. Однако Пандора ушла из дома и не вернулась –ни к утру, ни позже.

Как видишь, она просто играла со мной в ту же игру, что и яс ней. Она отказывалась становиться свидетелем моих неприятностей и не моглапонять, как отчаянно я нуждался в ее присутствии и даже в ее бесплодныхмольбах.

Сейчас мне стыдно признаваться в своем безграничном эгоизме.Я не имел права так поступать. Но, ужасно разозлившись на Пандору, я совершилнепоправимое: подготовил все необходимое к отъезду из Антиохии и назначил егона ближайший же день.

При тусклом свете лампы, чтобы не возбудить подозренийсмертных посредников, я распорядился, чтобы меня и Тех, Кого Следует Оберегать,в трех гигантских саркофагах морем перевезли в Рим. Забрав все, чтопринадлежало мне, я покинул мою Пандору и оставил ее вещи валяться в пустойвилле. Я расстался с единственным существом в мире, согласным меня терпеть ипроявлять понимание, – не все ли равно, ссорились мы или нет?

Я бросил на произвол судьбы единственную в мире женщину,которой была известна моя истинная сущность!

Конечно, тогда я даже не задумывался о последствиях, неподозревал, что столетиями буду безрезультатно искать Пандору. Я не знал, чтовозведу ее в ранг богини, столь же всемогущей в чертогах памяти, как Акаша вреальности.

Вот видишь, как много я лгал. Сплошной обман, как и вотношении Акаши. Я любил Пандору и нуждался в ее обществе. Но в словесныхбитвах, даже в самых эмоциональных, я всегда играл роль высшего существа, ненуждавшегося в иррациональных, на первый взгляд, беседах и внешних проявленияхлюбви и привязанности.

Я помню, как Пандора спорила со мной в ту ночь, когда я далей Темную Кровь.

– Не делай культа из разума и логики, – говорилаона, – ибо по прошествии времени разум подведет тебя и ты станешь искатьприбежища в безумии.

Меня ужасно оскорбили эти слова, слетевшие с губ прекраснойженщины, чьи глаза завораживали меня настолько, что я едва успевал следить заходом ее мыслей.

А ведь ее предсказание в точности сбылось, после того как мыубили стаю новообращенных: я погрузился в мрачное безумие и отказывалсяразговаривать.

И только сейчас я смог признать всю степень своегобезрассудства: собственная слабость оказалась слишком тяжела для меня, и я не всостоянии был выносить присутствие очевидца того, как меланхолия окутала моюдушу.

Даже сейчас я не желаю, чтобы она видела мои страдания. Яживу здесь с Дэниелом и беседую с тобой, поскольку ты новый друг, твоивпечатления свежи, а суждения беспристрастны. Ты смотришь на меня без привычногостраха.

Ладно, продолжу свой рассказ.

Корабль без приключений добрался до Остии, откуда нас в трехсаркофагах перевезли в Рим. Поднявшись из «могилы», я приобрел дорогую виллу,располагавшуюся сразу за городской стеной, а в холмах, вдали от дома, устроилподземный храм для Тех, Кого Следует Оберегать.

Меня, однако, не покидало чувство вины: я разместил своихподопечных на расстоянии нескольких миль от собственного жилища, где вечерамичитал книги, а под утро укладывался спать. А ведь в Антиохии все было иначе:они постоянно оставались рядом со мной.

Но мне хотелось жить поближе к великому городу, а черезнесколько лет, пробежавших совсем незаметно, стены Рима раздвинулись и моявилла оказалась на городской территории.

Согласись, такое место нельзя было считать подходящим дляТех, Кого Следует Оберегать, а значит, я поступил мудро, устроив убежище дляних в стороне от быстро развивающегося города. Сам же я на вилле разыгрывалперед окружающими роль знатного римлянина, гостеприимного хозяина великолепной,богато украшенной виллы, заботливого господина простодушных и легковерных слуг.

Видишь ли, я провел вдали от Рима более двухсот лет.

Да, я упивался культурными дарами Антиохии – города пусть иримского, но со спецификой Востока, внимал на форуме поэтам и учителям, бродилпри свете факела по залам и хранилищам библиотек. И каждый раз приходил в ужас,если доводилось услышать или прочесть о ком-либо из последних римскихимператоров. Правители великой империи позорили титул своими выходками, имногие из них в конце концов принимали смерть от рук собственных телохранителейи солдат.

Но, считая, что Вечный город пришел в упадок, я глубокозаблуждался.

Римом правили и великие императоры: Адриан, Марк Аврелий,Септимий Север. В столице воздвигли огромное число монументальных зданий,значительно увеличилось население города. Даже мне не удалось бы подробноосмотреть все римские храмы, амфитеатры и бани.

Вероятнее всего, Рим превратился в крупнейший и самыйвпечатляющий город мира. В нем насчитывалось около двух миллионов жителей,причем многие плебеи – как тогда называли бедняков и простолюдинов – ежедневнополучали кукурузу и вино.

Я был мгновенно очарован необыкновенным городом и,отрешившись от ужасов имперских свар и бесконечных войн на границах, предавалсяизучению интеллектуальных и эстетических творений человечества.