Книга Песий остров - Кристиан Мерк

— Какое совпадение.

— Послушайте, миссис… вы меня простите, но вы ошибаетесь на мой счет.

Презрение в глазах Лоры утихает, но, на всякий случай, не до конца.

— Сегодня в мою лавку пришли двое, — сообщает она как бы между прочим, проводя пальцем по золотисто-рыжему берегу Южного Китая на карте. — Они ничего у меня не спросили, просто молча стали убирать мои цветы с витрины. Один за другим. Рододендрон, пальмы, розы. Забрали кассовый аппарат. Сказали, что работают на нового владельца магазина. У моего мужа были долги. Ты и об этом тоже знала?

— Знала, — отвечает Пенни, теряя самообладание.

Она встает и смахивает воображаемую пыль с пальто — молчаливый намек, что она хочет уйти. Лора притворяется, что не замечает, и подходит к ней так близко, что ревность обеих женщин плещет через край.

— И?..

Пенни явно обижена, что ее чувствам не придают значения. Она медлит с ответом.

— Мистер Бервик. Стэн Бервик, который адвокат. Я видела их с Якобом и… — на ее лице мелькает гримаса отвращения и тут же исчезает, — с его братом. Они встречались два раза перед смертью отца. Там, на стоянке. Они не знали, что я их вижу из окна туалета. Я там курю иногда.

Она опускает голову, стараясь казаться непринужденной, затем добавляет:

— Они говорили о деньгах.

— Манни только об этом и говорит, — Лора морщит нос, словно почувствовала неприятный запах.

— Вы не поняли. Они говорили о деньгах Авраама, — Пенни так сжимает свои идеальные белые зубы, точно хочет раскрошить их в пыль. — Я слышала.

Лора, помедлив, слегка пожимает предплечье Пенни. Мол, я тебе доверяю. И в этот момент как будто кто-то из них нажал на невидимую кнопку, высвобождающую чувство вины. Девушка начинает рыдать, когда Лора еще не убрала руку. Она обрушивается на пол, как человек, сломавший оба колена.

— Простите, простите меня, — всхлипывает она, отворачиваясь и давясь слезами.

Лора слышит собственный голос, повторяющий:

— Ничего, ничего. Подумаешь, поцелуй. Мало ли что он значит. К тому же я понимаю, Якоб красавец-мужчина. Остается теперь только его найти. Тихо, тихо, не надо.

У Пенни вырывается стон, какой издают приговоренные по пути к электрическому стулу, когда они более не в силах сдерживать страх. Что-то среднее между воем раненого животного и плачем заблудившегося ребенка.

— Вы не понимаете! — сквозь слезы выкрикивает Пенни, цепляясь за синий шерстяной рукав Лоры. — Они договаривались заставить Авраама дать им денег. Я это сама слышала! И ничего не сказала Якобу, потому что мне было страшно. Миссис Шталь, я не знаю, что делать! Скажите, что мне теперь делать?

Манни, ах ты жадный ублюдок, думает Лора, пока Пенни захлебывается рыданиями. Женщины сидят на полу еще долго, пока всхлипы не сменяются тишиной.

Снаружи у путевых рабочих заканчивается смена. Почти два часа ночи. Машинист серебристого поезда линии М рад видеть перед собой пустые пути, и поезд проносится мимо на полном ходу, в последний раз сотрясая картину с Гималаями.

Если бы вы стояли там, где сейчас стоит бригадир, маша вслед поезду, вы бы заметили зеленый «кадиллак», совсем новый, без номеров. С такой высоты вы бы не смогли разглядеть водителя, пока он не высунулся из окна, чтобы прикурить вонючую сигарету «Новость». В этот момент вы бы успели увидеть, что это долговязый мужчина, одетый в темно-коричневый костюм.

Впрочем, ночью цвета обманчивы.

Шторм

Надвигается циклон.

Он зародился накануне, когда небеса всосали горячий пар через трубочку где-то в Южной Атлантике. Низкое давление нарастало в брюхе шторма, который двигался на север в поисках пищи, — и вот он нашел «Гдыню», подкрался к ней без предупреждения и принялся раскачивать из стороны в сторону, как школьный хулиган.

Якоб уже дольше часа зовет на помощь, что может показаться странным: зачем приговоренный к смерти торопит свою гибель? Но иллюминатор давно треснул, и теперь в трюм затекает вода, которая уже поднялась до щиколоток и источает смрад. Двигатели гудят так яростно, будто вот-вот развалятся на части.

Девушка хватает Якоба за здоровую руку раньше, чем он замечает, что она зашла. На ее бедре по-прежнему висит пистолет, но она, похоже, забыла про него. Она оглядывается через плечо, и Якоб замечает татуировку: черный самурай с устрашающим лицом выглядывает из-под ворота ее футболки.

— У тебя с рукой совсем плохо? — спрашивает она озабоченно, словно врач, и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Ты можешь плавать?

— Моя жена здесь? — спрашивает Якоб вместо ответа. — Есть на борту женщина?

Девушка морщится, как будто пленник неудачно пошутил.

— Так можешь или нет?

Да я бы с двумя переломанными руками сейчас уплыл, думает Якоб и отвечает:

— Да, могу.

— А язык за зубами держать умеешь? — не меняя тона, спрашивает она.

— Да.

Слабая искорка надежды на спасение вспыхивает в сознании Якоба. И Лора, может быть, в безопасности! Снизу доносится звук падающих и бьющихся тарелок.

Не говоря больше ни слова, девушка берет его за руку и ведет в коридор, где загорается и гаснет красная лампочка. Пахнет горелой проводкой, медью и сажей. Проклятия Максима слышатся из машинного отделения, ему пытается возражать чей-то высокий, испуганный голос. Девушка достает пистолет — старый, неприятный на вид — и дальше несет его дулом вниз. Шторм ради забавы ударяет их об края люка, как бы проверяя на прочность решимость девушки. Насколько сильно ты хочешь спасти его? — гудит он. Насколько сильно сама жаждешь спасения от худших грехов в награду за его свободу?

Русские таблички вдоль коридора все указывают в противоположную сторону, и Якоб догадывается, что девушка ведет его прочь от мостика, к корме. То и дело она останавливается, поднимает пистолет и прислушивается. Не обнаружив никаких звуков, кроме рокота волн, рвущих судно на части, она тащит изможденного пленника дальше. Вскоре Якоб чувствует запах свежей морской воды и понимает, что конец пути близок. Он инстинктивно пытается выдернуть руку, но у девушки мертвая хватка, она его не отпускает, но оборачивается и посылает ему ободряющую улыбку. Все, все. Почти дошли. Верь мне.

Якоб оказывается не готов к моменту, когда девушка распахивает дверь на верхнюю палубу. Сперва он видит перед собой какие-то темные очертания, волнующиеся в бешеном ритме. Затем, в зеленоватом свете ходовых огней, он наконец видит, что натворил циклон.

Бесконечная гряда черных гор, вздымающихся и опадающих, упорно стремится заглотить судно. Красные винты мелют воздух, когда корабль кренится на нос, заставляя Якоба и девушку хвататься друг за друга как можно крепче и молиться неизвестно кому. Она собирается что-то сказать, когда мужской голос перекрикивает вой ветра: