Книга Звезда упала - Владимир Алеников

И как теперь вернуть всё обратно?!

Он в последний раз взглянул на Веру и вышел из дома.

Вера глубоко вдохнула воздух и с глухим отчаянным воплем уткнулась в подушку.

Глава 15

УТРО

Утро долго не проявлялось, а когда наконец наступило, то оказалось пасмурным, серым. Серость эта, как вата, лезла во все щели, закупоривала их, не давала дышать. Но всё равно надо было находить в себе силы жить, идти на работу, встречаться с ним лицом к лицу.

Вера проснулась очень рано, убиралась в полутьме, не хотела, чтобы рассвет застал хоть какие-то следы мерзкого вчерашнего пиршества. Дважды постирала платье, сунула в печку порванное бельё, тщательно вымыла всё, к чему прикасались его хваткие ненавистные руки.

Одевшись, присела к зеркалу причесаться, напудриться. С удивлением всмотрелась в свое отражение.

Вот, значит, что с ней произошло. Когда-то она слышала о подобных историях, ужасалась им, пыталась представить себе, что ощущали несчастные женщины, а теперь это случилось с ней. И главное, что она сейчас чувствует — это глубокое отвращение к самой себе.

Что винить немца? Разве можно винить кобеля, который покрывает суку во время течки? Это инстинкт, с которым невозможно бороться. А она и есть самая настоящая сука. Она не могла не понимать, к чему всё шло. Соглашаясь на совместный ужин в её доме, разве не догадывалась она, к чему это приведёт, чего он добивается!..

Но она глушила в себе подобные мысли, не прислушивалась к ним. Потому что, может быть, в самом деле хотела, чтобы всё произошло?..

– Нет, нет! — неслышно выкрикнула Вера.

— Да, да! — передразнил кто-то, сидящий глубоко внутри неё.

– Это неправда! Никогда!

— Не лукавь хотя бы сама с собой, ты этого хотела. Поэтому и подыскивала всякие доводы, убеждала себя, что он необычный, хороший немец. Но разве может быть хорошим рыскающий в поисках добычи голодный волк? Он хищник, жестокий, лишённый всяких прочих эмоций хищник…

И как теперь жить со всем этим? Как быть?!

Лучше бы её угнали в Германию, как всех остальных… Как теперь смотреть в лицо Мише, Наташе, когда они вернутся?..

Как вообще выйти на улицу, показаться на свет? Ведь все моментально поймут, что она сделала…

Предала своих близких, свою страну, всех. В то время, как Миша находится или в плену, пытаясь выжить, или борется с фашистами, она жрёт дорогую копчёную колбасу, пьёт немецкое вино, танцует с врагом фокстрот…

Похотливая сука, фашистская подстилка…

Прозрачные солёные капли катились из её глаз, прокладывали дорожки на бледном напудренном лице, скатывались на белый отложной воротничок блузки, оставляя тёмные влажные пятна.

За окном послышался знакомый шум подъезжающего автомобиля. Вера испуганно повернула голову.

Так и есть, это его блестящая чёрная машина. Дьявольский «Опель-Адмирал» — под стать своему хозяину. С виду безупречный, удобный для езды механизм с кожаной обивкой, мягкими сиденьями, мощным мотором. А на самом деле ужасный автомобиль, который раздавит кого угодно своими огромными колёсами и помчится дальше, даже не заметив, ведь на его блестящей поверхности из сверхпрочного металла наверняка не останется ни царапинки…

Слёзы внезапно высохли. Лицо застыло, превратилось в каменную маску.

Только одни огромные глаза продолжали жить сейчас на этом мёртвом лице. Они внимательно следили, как насильник выходит из машины с какими-то пакетами в руках.

Генрих Штольц, волнуясь, поднимался на крыльцо. Он тоже почти не спал этой ночью, глубоко переживал из-за вчерашнего. Следовало, конечно, сдержаться, но он выпил, обезумел от её близости.

Отвратительное, недостойное воспитанного человека поведение, однако главное, что он понял, как она ему дорога. Теперь он знает, чего хочет, готов пойти на многое ради неё.

Впрочем, всё потом, сейчас главное исправить эту скверную ситуацию, любым способом замолить свою вину, вернуться хотя бы к тем, прежним отношениям. Задача не простая, но выполнимая, в его силах.

А там уж он разберётся, постепенно найдёт способ полностью её завоевать. На то он и завоеватель, в конце концов.

Генрих поднял руку, чтобы постучать в дверь, но в ту же секунду она сама распахнулась.

Любимая женщина стояла на пороге, смотрела на него полными ненависти глазами.

— Убирайтесь вон, господин Штольц! — отчеканила она. — Вам здесь нечего делать!

И прежде чем он успел открыть рот, дверь снова захлопнулась.

Генрих озадаченно вытер внезапно вспотевший лоб, зачем-то снял перчатку и вновь решительно постучал.

Никто не откликнулся.

Он стучал всё настойчивей. Она должна понять, что он не уйдёт, пока они не объяснятся. От того, что она захлопнула дверь перед его носом, ровным счётом ничего не меняется. Его уважение к ней только выросло. Он любит её, и она обязана его выслушать.

Шофёр Пауль вышел из машины, вежливо поинтересовался:

— Вам не нужна помощь, герр комендант?

Генрих только досадливо отмахнулся от него, продолжал свой терпеливый, до боли в костяшках стук.

Когда он уже совсем отчаялся, не знал, что делать, дверь открылась.

— Что вам угодно? — холодно спросила Вера.

Генрих покосился на по-прежнему стоявшего неподалёку Пауля. Ещё не хватало объясняться на глазах у шофёра. Его, кстати, надо предупредить, чтобы держал язык за зубами.

— Я хочу зайти! — тихо попросил он.

Выражение лица Веры не изменилось ни на йоту.

— Вон! — так же тихо процедила она и снова попыталась захлопнуть дверь.

Генрих вовремя успел вставить в щель сапог.

— Вера, не вынуждай меня применять силу! — угрожающе сказал он.

Вера хмуро молчала, оценивая угрозу.

Генрих, разумеется, так просто не уйдёт, не уберётся.

Ему всё мало, этому животному!

Периферийным зрением она видела торчавшего около машины Пауля, ей казалось, что он насмешливо поглядывает на неё. Выхода не было.

Вера безмолвно отошла в сторону, давая Штольцу возможность войти в дом.

Генрих аккуратно сложил пакеты с продуктами на стол, снял фуражку, отодвинул стулья и сел, жестом приглашая Веру сесть напротив. Но она не двинулась с места, стояла у стены, превратилась в каменную статую.

Генрих Штольц тяжело вздохнул. С этой гордой славянской женщиной совладать совсем нелегко.

Говорят, что во всех русских есть частица монгольской крови, наследие татаро-монгольского нашествия на эту страну пять сотен лет тому назад. Может, от этой смеси и идёт их удивительное упорство…