Книга Остаться в живых - Деон Мейер

— Раджив, возможно ли, чтобы в архивах «Копья нации» не было сведений о нем? Если его гражданская жена права и он действительно был в России и Анголе, как такое возможно?

— Мы не знаем. Мы можем только влезть в их базу данных и проанализировать то, что там есть, вот и все.

— Какова вероятность того, что данных о каком-то члене «Копья нации» нет в базе?

Раджкумар дернул себя пухлой рукой за волосы, стянутые в конский хвост.

— Скажем… пятнадцать процентов.

— Пятнадцать процентов?

— Где-то около того.

— Если в «Копье нации» состояло около десяти тысяч солдат, значит, нет сведений о целых полутора тысячах?

— О них нет сведений на электронных носителях.

— Допустим, если в «Умконто ве сизве» насчитывалось пятьдесят тысяч боевиков, значит, нет сведений о семи с половиной тысячах человек?

— Да, мэм.

— Но они наверняка есть в хранилище на Фортреккерхохте?

Ей ответил Радебе:

— По-моему, его скорее можно обнаружить в хранилище на Фортреккерхохте.

— Сколько на это нужно времени?

— Час или два. В архивах уже работают три человека.

— А в библиотеке на микрофишах?

Радебе пожал плечами:

— Зависит от того, какие приказы получены сверху.

Янина покружила по комнате. Ее всегда огорчала необходимость зависеть от других. Она покачала головой.

— Интересно, зачем разнорабочий мотоциклетной мастерской явился в банк «Абса» и беседовал с консультантом? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Если хотите, я могу влезть в систему «Абса», — предложил Раджкумар. Он вытянул пухлые пальцы, потом сжал их в кулаки.

— Сколько времени тебе нужно?

— Дайте мне час.

— Вперед!

— Да, да, да!

— Какова ситуация на дороге? — спросила Янина у Радебе.

— Сторож платной дороги говорит, что сегодня большие мотоциклы на север не проезжали. Несколько проехали в южном направлении, но ни одного чернокожего он не видел. Мы связались с управлением автоинспекции. Они оповестили все участки и автозаправочные станции до реки Тау. Сейчас они звонят в Лайнсбург, Диу-Гамка и Бофорт-Уэст. Но если он не поедет по шоссе номер один…

— Поедет.

Радебе кивнул.

Янина Менц оглядела своих подчиненных. Они буквально ели ее глазами.

— Как успехи с бывшими помощниками Клейнтьеса?

— Расшифровка скоро будет, мадам.

— Спасибо.

Вот оно, подумала Янина. Именно этой расшифровки она ждет. Она оглядела своих подчиненных. Они не знают всего. Только у нее имеются все кусочки сложной головоломки.

Она так долго все продумывала. Так тщательно готовилась. На выработку сложного плана ушло много месяцев. Нельзя допустить, чтобы все рухнуло из-за какого-то работяги среднего возраста!

10

Мириам Нзулулвази лежала на двуспальной кровати, скрестив руки на груди и глядя в потолок. Она не слышала знакомых ночных звуков Гугулету: лая собак, криков пьяных компаний, которые возвращались домой из пивных, где отрывались в выходные, рева машины из соседской автомастерской, жужжания насекомых, орущей у кого-то музыки, вздохов и скрипов дома, готовящегося к ночи.

Она неотступно думала о Тобеле и всякий раз приходила к одному и тому же выводу: он хороший человек.

Почему за ним охотятся? Он не сделал ничего дурного.

Прекратят ли когда-нибудь в этой стране будить людей по ночам? Неужели прошлое никак не уйдет?

Неужели Тобела сейчас делает что-то плохое?

Неужели он не тот человек, которого она знает?

— Я был другим, — сказал он ей как-то, когда они только начали встречаться и он завоевывал ее доверие. — Я вел другую жизнь. Мне не стыдно. Я делал то, во что верил. Но сейчас все кончено. Я такой, каким ты меня видишь.

В тот первый день, когда он приходил в банк, она его даже не заметила. Он был для нее всего лишь очередным клиентом. Она переставила чашки с чаем с тележки на поднос, поднос осторожно водрузила на стол и кивнула, когда консультант и клиент поблагодарили ее. Потом закрыла за собой дверь, не сознавая, что этот день изменит ее жизнь. Позже он зашел к ней на кухоньку; он искал ее. Очевидно, сказал секретарше, что хочет поблагодарить за прекрасный чай. Он протянул ей руку со словами:

— Меня зовут Тобела Мпайипели.

Тогда Мириам еще подумала: хорошее, правильное имя. «Тобела» значит «почтительный». И все же она удивилась: что ему надо?

— Я увидел вас в кабинете Ван дер Линде. Я хочу поговорить с вами.

— О чем?

— Обо всем.

— Вы что, приглашаете меня на свидание?

— Да.

— Нет.

— Я что, такой страшный? — спросил он, улыбнувшись и расправив широкие плечи.

— У меня есть ребенок.

— Мальчик или девочка?

— У меня нет времени на разговоры. У меня много работы.

— Прошу вас, скажите хотя бы, как вас зовут.

— Мириам.

— Спасибо.

Он не употреблял модных словечек, американизмов, бывших в ходу у жителей рабочих поселков; он ушел, а Мириам вернулась к работе. Через два дня ее вдруг позвали к телефону. Раньше ей никто не звонил на работу, и она испугалась, что умер кто-то из близких. Тобеле пришлось напомнить ей, кто он такой. Он спросил, когда у нее обеденный перерыв, она ответила уклончиво и попросила больше не звонить ей на работу — отдельного телефона на кухне нет, а администраторы не любят, когда телефон занимает обслуга.

На следующий день он поджидал ее на улице. Он не стоял, прислонившись к стене, но ждал ее прямо напротив выхода, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Когда она вышла на залитую солнцем площадь Тибо, он спросил:

— Можно вас проводить?

— Чего вы хотите?

— Поговорить с вами.

— Зачем?

— Вы славная женщина, и я хочу узнать вас получше.

— Спасибо, у меня хватает знакомых.

— Вы так и не ответили, сын у вас или дочь.

— Совершенно верно.

Он подошел ближе; она села на ступеньку и развернула бутерброд, завернутый в промасленную бумагу.

— Можно присесть?

— Здесь общественное место. Можете садиться куда хотите.

— Я не цоци — не хулиган.

— Вижу.